Январь 18

С. меняет сквозное действие роли Ростанева, найденное на прошлых репетициях «Села Степанчикова».

«Мне кажется, что прошлый раз мы сделали ошибку, стремясь найти сквозное действие в борьбе, в войне.

Война, борьба со злом, искоренение зла требуют от меня — Ростанева сил, которыми я не обладаю.

Быть может, сквозное действие — жажда идиллии, чистой любовной жизни и стремление к ней.

Это — для партии дядюшки, а для партии Фомы контрдействие — разрушение идиллии.

Это, заново найденное, сквозное действие, существенно меняет задачи и содержание кусков. Я — Ростанев уже не нападаю, а обороняюсь, я отдаю себя на суд, возьмите меня, съешьте. Я не разрушитель зла, а охранитель идиллии. Стремление к любовной жизни и ее охране ставит меня в положение охранителя добра».

С. на репетиции «Села Степанчикова» (запись В. М. Бебутова). Архив К. С., № 1388/2.

{10} «Очень важно, что все происходит в 24 часа. Все должно быть напряжено. Не нынче-завтра уже назначена свадьба с Татьяной Ивановной, и дядя, и все очень возбуждены. В доме пожар. И в это время приезжает Сережа — значит, синего цвета нет³. У дяди сквозное действие — самозащита. У другой стороны (сторона Фомы) — контр-активное действие — нападение».

Запись С. Архив К. С., № 1350.

Январь 19

Репетицию «Села Степанчикова» С. начинает с опроса всех исполнителей: «… ставил ли каждый себя в различные положения, окружал ли условиями, аналогичными условиям роли, давая пищу подсознанию?»

После опроса возвратились к определению кусков 1‑го акта и выявлению их содержания.

С. продолжает уточнять сквозное действие своей роли. «Со вчерашнего дня, говорит К. С., у меня выросла большая цепкость по отношению к Сергею. Страшно выросла линия приезда. Теперь я склоняюсь найти сквозное действие в любви к Настеньке, в стремлении моем спасти ее, защитить. Это дает хребет пьесе. Это начинает горячить, волновать меня, дает цепкость, повышает активность.

Итак, внутренние задачи, т. е. смысл кусков опускается все глубже и глубже».

С. на репетиции «Села Степанчикова» (запись В. М. Бебутова). Архив К. С., № 1388/2.

Январь 20

«Читали пьесу. Отчеркнули куски, где они могут ломаться. Постарались назвать их начерно. Очень скоро определилось, что Фома ведет главную линию. По-видимому, эта главная линия — не что иное, как контр-сквозное действие пьесы. Идя по этому контр-сквозному действию, стали проверять вновь отмеченные куски, многие слились в один, количество кусков уменьшилось. … Каждое из действующих лиц установило свое (наиболее выгодное для контр-сквозного действия Фомы) отношение».

Там же.

Январь 22

На репетиции намечает куски и задачи роли Фомы, ищет «правильное самочувствие» Москвина в 1‑м действии. Подводит отдельные куски и задачи к коренной, главной задаче роли, «к центру». Подробно разбирает сцену появления Фомы (сцена «За чаем»).

{11} «Как куски приблизить к центру, как свести желания к основному ощущению?

Не мешает взглянуть на эту сцену с птичьего полета. Как по мере удаления от земли мелкие подробности исчезают и глаз охватывает широкие панорамы, линии рек, например, так и при рассмотрении схемы акта или большой сцены мелкие задачи, куски сливаются, детали, до того приковывающие исключительное внимание, уступили место главным линиям. Имея представление об общей сцене, узнайте тактику Фомы. Раз я пришел, как борец за человечество, — какой тут чай. Мне важно показать, как я пекусь о грехах людских. Не он обижает, а он сам мученик: надо иметь адское терпение, чтобы жить с этими людьми.

Вскройте, какие обиды живут у него в душе: урод, невежда, прихлебатель, низкое происхождение. Отсюда (от желания зачеркнуть эти минусы) — идеалы: генерал, поэт, благодетель народа, эстет».

При разборе образа Фомы С. находит в нем сходные черты с Распутиным и Иоанном Кронштадтским⁴.

Предостерегает актеров от «галлюцинирования» в своих ролях. «Не надо галлюцинировать, смотря на партнера и заставляя себя сразу любить его, быть завороженным. Любовь — результат, а не отправная точка в работе актера. То и плохо, что в театре сразу хотят сыграть ревность, сопровождая фикцию этого оскалом зубов, сжатыми кулаками и рычанием.

… Нужны отдельные задачи, составные случаи ревности. А когда я попаду в это положение, градация, текст завершат работу. Но никогда я не скажу, что стал ревнивцем. Я думаю, что сам Сальвини не ревновал по-настоящему, еще, может быть, Мочалов, склонный к галлюцинациям. Как только вы говорите: я люблю, я ревную, вы насилуете веру и наивность»⁵.

Там же.

А. Н. Бенуа пишет С., что он не жалеет о своем временном разрыве с театром.

«Мы лучше оценим друг друга, будем более снисходительны и наконец обозначится “взаимная ценность”. И, разумеется, {12} если спросить мой личный вкус, то я бы предпочел работать в одном деле с Вами. В нас много вещей враждующих. Наши динамомашины не координированы, не одинаковы и пропорции наших интуиции и наших сознаний. Но все же по самому существу мы с Вами союзники, и я в Вас чту нечто такое, что ставлю превыше всего в искусстве — а именно “честную волю к правде”. … Выбор “Села Степанчикова” очень приветствую. Убежден, что Вы лично будете чудесны, а Мстислав⁶ создаст поэтичнейший шедевр».

Архив К. С., № 7251.