Сентябрь

Заново готовит «Чайку» Чехова с новым составом исполнителей, в основном с молодыми актерами МХТ и его студий⁴⁷.

Репетирует спектакль «Хозяйка гостиницы» с М. А. Ждановой в роли Мирандолины.

Сентябрь 4

Запись М. А. Чехова в записной книжке С.: «Дал клятвенное обещание, крестился в следующем: 1) Со всем деспотизмом, бесцеремонностью, настойчивостью властного хозяина не допускать в своем доме ни одной капли какого бы то ни было вина (без всяких уверток); кто бы его ни принес, я обязан публично вылить его непременно в ватерклозет.

{66} 2) Не ходить в те дома, где пьют вино, хотя бы даже к самым близким родственникам. Если нужно, могу врать, придумывать всевозм[ожные] желудочные болезни и вступать в заговор с доктором для получения от него соответствующего приказа. Неисполнение данного обещания является обидой для Константина Сергеевича, т. к. это докажет мое к нему пренебрежение.

М. Чехов».

Архив К. С., № 796.

СЕНТЯБРЬ 5

Репетирует у себя на квартире сцены из спектакля «Хозяйка гостиницы».

СЕНТЯБРЬ 8

На заседании Правления МХТ обсуждается предложение С. о приглашении для оформления «Чайки» одного из таких известных художников, как С. Ю. Жуковский или Н. П. Крымов.

СЕНТЯБРЬ 9

Репетирует «Хозяйку гостиницы».

СЕНТЯБРЬ 10

Разбирает 3‑й акт «Чайки», делает замечания по предыдущим репетициям; репетирует сцены 1‑го и 2‑го актов.

Говорит М. А. Чехову, что Треплев «хотя и нервный, но не неврастеник. Надо показать его мужественность, его силу убеждения в своих идеях. Он борец. Его характерность [в том], что он мужчина сильный в своих убеждениях».

«У Чехова появилась серьезность, — замечает С. после чтения 1‑го акта, — но пропала бодрость, нет радости, нет веры. Начали “играть” Чехова. Это ужасно. Из спектакля сделали похороны. Шамраеву надо быть еще серьезнее, авторитетнее. Сцена старого театра есть его “святая святых”. Надо говорить чувствами театрала, а не иллюстрировать слова».

«Дорн весел внутри всегда, мудр. Глаза у него радостны. Без всякого напряжения. Смотрит на нас даже с лаской, просто». «О. Л. Книппер ищет тривиального “актерского тона”». С. советует ей идти в роли от «жизненных наблюдений над старыми артистами, их манерой говорить».

«Энергия Аркадиной аналогична с энергией и живостью Савиной». С. рассказал о любительском спектакле в его доме с участием Г. Н. Федотовой; после спектакля она одна «была бодра и весела» среди измученных дилетантов и казалась неутомимой и блистательной, точно «фейерверк». Такова же должна быть Аркадина. «Наигрывание простоты, — говорит С., обращаясь ко всем исполнителям, — всегда бывает, когда не дорожат дорогими, важными {67} словами. Это старый Художественный театр — играть простоту, это самый скверный, дурной штамп».

Запись помощника режиссера П. Ф. Шарова в Дневнике репетиций. Архив К. С., № 4328/1.

Сентябрь 11

Репетирует «Хозяйку гостиницы»

Сентябрь 12

Репетируя 3‑й акт «Чайки», С. «проводит аналогию между Гамлетом и Треплевым». У того и у другого в один из самых трудных периодов жизни никого нет, кроме матери. Чем мать будет Треплеву «в эту минуту дороже, тем он будет больше желать ее исправить и тем он будет больше сдерживаться. Он решился на самоубийство не потому, что не хочет жить, а потому, что он страстно хочет жить, он за все хватается, чтоб укрепиться в жизни, но все рушится. Для него — эстета — ничего нет в жизни, что могло бы его удержать [от смерти]. Его сквозное действие: жить, жить красиво, стремиться в Москву, в Москву.

Чехов активен всегда, — снова напоминает С., — он не пессимист. Жизнь 80‑х годов была такова, что создавала героев Чехова. Сам же [Чехов] любит жизнь, стремится к лучшей жизни, как и все его герои».

После чтения 2‑го акта «Чайки» С. беседует с исполнителями о средствах актерской выразительности. Он критикует приемы, которыми пользуются актеры для выражения скуки, радости и т. д. «Если надо изобразить скуку, то всю сцену актер сидит повеся нос; если сцена бодрая, то актер непременно должен прыгать и быть весь в движении. На самом деле может быть как раз наоборот».

В конце репетиции С. занимается с А. К. Тарасовой, М. А. Чеховым и К. П. Хохловым сценой из 2‑го акта.

«Конец всей репетиции уходит на разбор первой фразы Нины после ухода Тригорина, когда Нина остается одна: “Как это странно, известный писатель…”»

Запись помощника режиссера П. Ф. Шарова в Дневнике репетиций. Архив К. С., № 4328/1.