Октябрь

«Когда я в Европе — сгнившей, изолгавшейся, изъёрничавшейся, — вопль о России становится сплошным. … Если я не приехал домой в этом году, то только из-за больного Игоря. … Все наши планы и бюджеты нарушены благодаря немецкой революции, от которой нам пришлось бежать, так как мы боялись потерять имущество, костюмы, декорации. Пришлось вместо недели прожить в дорогой стране (Франции), где упал доллар и повысилась цена на жизнь, — более полутора месяцев. … А содержание 60 человек вместо дешевой Германии в дорогом Париже!! А отмененные в Берлине гастроли, которые должны были служить нам генеральной репетицией!! А переезды по железным дорогам с повышенными ценами в тысячи раз!! … Все это сделало то, что начинаем сезон с большими долгами, которые надо прежде всего покрыть».

Письмо С. к А. В. Богдановичу от 2/XI. Собр. соч., т. 8, стр. 67 – 68.

Октябрь 4

На концерте в Театре Елисейских полей.

С. рассказал об этом концерте:

«Собрался очень нарядный зал, исключительно нарядный На сцене показали какой-то нелепейший балет — танцы шведского балета. … Потом выступала м‑м Жоржетт Леблан (Метерлинк), спевши что-то и показав свое страшное лицо-маску. … Потом вышел какой-то футурист-музыкант, который стал играть на рояле невозможнейшую музыку нового стиля. Играл, однако, хорошо. Но тут в публике начались свистки, кто-то стал аплодировать, свистки послышались громче. … После этого явился какой-то господин, который сказал, что вот этот скандал он и хочет снять для одной кинематографической картины, так что все, что было, была лишь генеральная репетиция, а теперь он просит публику сыграть еще раз всю сцену уже под трескотню съемочных киноаппаратов».

Письмо О. С. Бокшанской к Вл. И. Немировичу. Данченко от 5/X. Архив Н.‑Д., № 3361/1.

Октябрь, до 5‑го

«К. С. все прошедшие дни был в очень дурном настроении, так как долго не получал известий от своей семьи».

Письмо О. С. Бокшанской к Вл. И. Немировичу Данченко от 5/X. Архив Н.‑Д., № 3361/1.

Октябрь 5

«На днях впервые “Карамазовы” были показаны К. С‑чу. Первым показали “Мокрое”. Игра Леонидова так подействовала на К. С., {382} что он к концу сцены плакал, крупные слезы покатились по его щекам. Конечно, Вишневский после этого начал попросту рыдать и захлебываться слезами. Когда кончилась репетиция, К. С. подошел к Леонидову, поцеловал его, поцеловал Лужского и… никаких замечаний никому не делал, отпустил всех с миром. После этого показаны были ему все остальные сцены. (“Суд” показывали только сегодня, К. С. остался им доволен). Но со всеми остальными сценами он завел большую работу».

Там же.

Октябрь 6

Запись В. В. Лужского в дневнике после репетиции «Братьев Карамазовых»:

«… Вечером К. С. очень хорошо показал Смердякова. Удивляюсь одному, что актеры сами ничего не могут — им нужно показать, как ученикам: и Качалову и Булгакову».

Архив В. В. Лужского, № 5091.

Октябрь 8

Совет Русского театрального общества постановляет: 1. Просить К. С. Станиславского принять звание Почетного члена РТО. 2. Учредить в доме для престарелых тружеников сцены койку имени Станиславского.

Письмо председателя РТО А. А. Яблочкиной к С. от 27/X. Архив К. С.

Репетирует «Братьев Карамазовых».

«Еще до начала репетиции в театр пришел неожиданно К. С. — и тут начался разгром “отдельных частей”. И правду надо сказать, — впечатление от внешнего вида до того скверное, до того все это пахнет “халтурой”, что понятен гнев К. С. Из‑за простановок и всяких проб освещения бархата репетиция кончилась снова очень поздно, часов в 11».

Письмо О. С. Бокшанской к Вл. И. Немировичу-Данченко. Архив Н.‑Д., № 3361/2.

Режиссер спектакля В. В. Лужский пишет Вл. И. Немировичу-Данченко о неполадках в декорационном оформлении «Братьев Карамазовых»:

«… В разгар моих самых трудных попыток выйти из положения в зале появился К. С. Конечно, сейчас же пришло военное положение, показной спектакль, невозможность показать кой‑как Вашу постановку, слово, данное Вам, честь России, искусства и т. д. и т. д.!! Ушли, одним словом, в четвертом часу утра»…²²⁷

Письмо В. В. Лужского к Вл. И. Немировичу-Данченко. Архив Н.‑Д., № 4746/3.