Отпечатки философской традиции

Преобладающее повествование сделало бы намеренные "деконструкции" Альгазали по философии (Фалсафа) решающее значение для исламского мира, и сосредоточить внимание на значительный авторитет среди Авиценны западные средневековые мыслители. Тем не менее, Луи Гардет отметил, как атака Альгазали была тщательно описываемым свое внимание на четырех выводах, которые он попадает вопреки Мусульманскому учению; и Ричард Франк напоминает нам рассказывать подробно, насколько благодарен Альгазали. Сам должен был Авиценна в своих собственных конструктивных работ. Кроме того, использование, которому эта же самая философия была поставлена ​​столь центральной религиозной мыслитель, как Факр ад-Дин ар-Рази (Б 1149;.. D 1209) совершенно противоречит стандартной истории, даже без регистрации дальнейшее преобразования Авиценна работал на Сахравари и позже Мулла Садра (Садр ад-Дин аш-Ширази) в их отличительные ишраки режим философствования. До сих пор от исчезновения со сцены, Авиценна пользуется грозным присутствием в последующей философской развитие событий в рамках ислама, в то время как Авиценна, его присутствие на Западе было сразу

Явный (по цитате), а также заложенная в его досягаемости. Рассмотрим сначала его комплекс связь с Альгазали, затем следуют в хронологическом порядке его присутствие в Париже и Неаполе, а также завершить круг с возвращением философии на восток в Сухраварди и Муллы Садра (Б 1572;. D 1640.).

Это может быть тщательно вводить в заблуждение, чтобы идентифицировать Альгазали с Тахафут аль-Фаласифа, чьи Заявленная цель является одним из "деконструкции":

Мы не погружаются в эту книгу в виде тех, кто ввести [что конструктивно], но в манере тех, кто эсминцев и отказники. По этой причине мы назвали книга Непоследовательность Философов, не Введение в Истину. (Обсуждение 6, Мармура 107)

Более того, он уже написал краткое изложение философских взглядов, переводя в Арабский (с добавлением несколько примеров) Персидский компендиум Авиценны философии, Данеш наме. Представленные в некоторых рукописях, как введение в Тахафут, Альгазали вводит эту работу (без ссылки на авторство Авиценны) к его общине:

Вы пожелали от меня сомнения, удаляющего дискурс, обнажая противоречивость [лит, падение на куски] философов и взаимные противоречия в их взглядах и как они скрывают их сдерживаний и их обманы. Но, чтобы помочь вам, таким образом, это не совсем желательно, кроме как после первых учит вас свою позицию и вы знаете их догматическую структуру.

Тот факт, что эта работа Альгазали был единственным, кто был переведен на латинский язык генерируется ирония, что западные медьевалы поставил его на ступеньку с "философами" ислама, в то время как те, кто пришел, чтобы узнать его через Тахафут определил его как самый влиятельный разрушительная сила действует против философии в исламской традиции. Тем не менее, в его собственной конструктивная работа, Альгазали вряд ли можно сказать, что анти-философским, как и Ричард Франк плодотворного использования Трактата Объясняя Девяносто девять прекрасных имен Бога (Максад аль-Aсна) показывает так ясно. В то время как эта работа погружает читателей в сердце исламского богословских запрос, Франк очерчивает путь, в котором, "отрицая существенные элементы космологии Авиценны, Альгазали приняла несколько основных принципов и тезисов, что множество его богословий в фундаментальной оппозиции, что классической традиции "(Франк 1992, стр. 11). Благодаря тщательному изучению этого и связанных с ними текстов, Франк приходит к выводу, что Альгазали намерен

рассматривать традиционные формулировки, касающиеся творческой деятельности Бога в мире и Авиценны Учет детерминированной операции порядков вторичных причин, как они происходят от

первой причины, как два альтернативных, но фундаментально эквивалентных описаний одних и тех же явлений. Для достижения этой цели, тем не менее, он переосмысливает бывший с точки зрения последнего, и поэтому отвергает один из основных принципов классического Aщьяризма, например, радикал окказионализм по к которому не создано юридическое лицо, будь то атом, тело, или несчастного случая, не имеет какой-либо причинно-следственной связи

[Ta'athir] на существо любого другого… цель заключается в адаптации традиционного языка и Препараты к своим, квази-авиценны видение создания. (1992, стр. 37)

Все это служило основную цель Альгазали в: "разработать и представить глобальную богословское видение, что в ее высших метафизики и этики охватывает все науки, дисциплины, и практики надлежащего или признанных исламом - все уровни мусульманского опыта, знаний, вера, и деятельность -. в рамках единого целого "Это потребует бы, что он" принесет его собственные метафизика и его сути Avicennian представление о природе рационального душа и ее место в космической системе в какой-то позитивные отношения с Традиционное учение ащьяпитской школы "(Frank 1994, стр. 88). Стратегии, которые Aльгазали использует для согласования этих часто противоречивых счета увлекательным, но выходит за рамки нашего исследования, следы которого, как настоящее Авиценна к конструктивной фазе развития этого мыслителя, также известный как "печать ислама", как он преследовал его конструктивную Экспозиция исламской мысли. Что Aльгазали преуспели в этом, в частности, в его акцентом по созданию свободной и преднамеренной, был релятивизировать логическим (и, следовательно, детерминированным) модель для создания путем замены бесшовную картину причинности, эта модель предложения с настаивание, который создал причины быть когда-либо подчинена создателем всех. Таким образом, распространяющийся Влияние бога-создателя заменяет логическую необходимость в качестве обязательной силы природы, создав таким образом неизменная присутствие Шехада: "Там нет Бога, кроме Бога" с его оперативное следствие: "нет силы, кроме Бога", который его гармонизации интерпретации будет оказывать: любые ли действовать акты силой Того, кто действует во всем. Это оставит статус "вторичных причин" достаточно неоднозначными, чтобы произвести большое последующее обсуждение, но цель ясна: использовать философские стратегии, чтобы ввести бесплатный создатель без таким образом отступлении от статуса существ. На Западе, Фомы Аквинского (1225 б;. Д 1274.) Будет также использовать Авиценна, чтобы выделить создатель / существо различия, подчеркивая различие между сущностью и существующими Авиценна ввел в аристотелевской неоплатонической онтологии. В начале своей короткой работы, о бытие и сущности, Фома Аквинский будет повторить рассуждения мы видели Авиценна использовать, чтобы проявить как мы можем рассмотреть вещь без участия в том, что она существует. Затем он уходит от Авиценны, однако, избежать вводить в заблуждение терминологии существующих будучи "несчастный случай" потому что он "приходит" (арабский: Arada; латинский: accidit) сущность, путем явного определения Сущность с потенцией Аристотеля, и существующий с актом. Любой ученик Аристотеля, однако, будет видеть, как радикальное предложение это, для того, кого медьевалы почитают как "Философа" регулярно определяются сущность с актом. Тем не менее, намерение Аквинского явно сделать в настоящее время каждая вещь действие создателя, как тот, кто в одиночку может даровать существующих (эссе), и на самом деле тот, чье собственное эффект каждая вещь существующая именно потому, что свое собственное суть просто существовать. Таким образом, сдвиг в потенции и акте также обеспечивает положительный образ, характеризующий "Необходимо существование" путем переноса акцента с необходимостью себя онтологический конституция Единого как "причина бытия". То есть, путь Аквинского характеризации божественная необходимость является выявление сущности с еззе в Бога, а не полагаться на какие-либо конкретные Понятие модальности. Этот маневр позволит также Аквинского представить создание как умышленные действия, за действия Единого суть которой заключается в существование должно быть намеренным, так как что формула, но другой способ обозначения божественность как чистый акт. Аквинский начинает свою On Бытие и сущность, ссылаясь на Авиценна: "первые концепции интеллекта являются« существо »(ENS) и "сущность" [эссенция]. "Но путь Аквинского о экспликации" первой концепции "будет коренным образом отличаются (по Жильсон) из ишракизм счета Авиценны. Это не то, что мы посетили с понятием бытия, как бы можно было бы разобрать предложение " роза красная ", как объединить три понятия: роза, есть и красный; а то, что различные режимы предикации, из которых случайно предикацией цвета является одним, все отображения способы быть. Этот способ излагая раздор Авиценны, что бытие есть первая концепция интеллекта отражает настойчивое Аристотеля о том, что «бытие», как говорят, во многих отношениях. Тем не менее, Авиценны ишракизм вид интеллекта лавирует ближе к трехстороннему анализу, например, даже хотя само по себе, например, не может служить на арабском языке, из-за отсутствия связкой. В сочетании с обращение Августина к божественному освещения как причина человеческого понимания, однако, склонность Авиценны для интеллектуальной интуиции эссенций привела, по мнению Гилсон, к метафизической позе, что привилегии сущности над "актом существующего". Последовавшее за этим развитие стремится заменить настойчивое Аристотеля о том, что «бытие», как говорят, во многих отношениях, а также шунтирующие Аквинского развиваться по сути аналогичного характера этого ключевого термина, при понимании того, чтобы быть более родственно с однозначному понятием введенного Джоном Дунсом Скоттом. трудоемкая трассировка Gilson по этой траектории (в его расширенном 1926 эссе) заслуживает критического внимания, хотя это подтверждается Луи де Раемейкером, а также Жоржом Aнавати, ОП во введении к его 1978 перевод Иллахиият: Метафизика Шифа.