6. Материал лингвистического исследования
Важнейшим методологическим вопросом для науки в целом и для каждого частного исследования является проблема материала, его добывания и способов обработки. Кажется, что все очевидно: материал лингвистики – конкретные языки. Однако на вопрос, к а к и е име н н о я зык и и к а к и е фо рмы с уще с т в о в а н и я я зык а д о с т о й ны быт ь ма т е р и а л ом языковедческих штудий, ученые в разное время отвечали по-разному.
В лингвистике изначально материалом служили литературные тексты, нередко сакральные («Веды» в древнеиндийской грамматической традиции, «Коран» в средневековой арабской грамматической традиции). При этом античные и средневековые грамматики были ориентированы на письменные тексты (отсюда этимология слов «грамматика» и «литературный», которые восходят к греческому и латинскому названию буквы: γραμμα и litera) и на классические «правильные» языки, тогда как живые европейские языки долгое время считались «неправильными» (они и действительно долго оставались менее развитыми, нежели латынь) и начали изучаться и описываться только с середины XVII в.
Сравнительно-историческое языкознание, с которого традиционно начинается отсчет истории лингвистики, имело дело с письменными памятниками и мертвыми языками, что хорошо согласовывалось с целями компаративизма, но явно сужало материал языкознания. Более того, лингвистика XIX в. долгое время оставалась по материалу и преимущественно европейской, поскольку все началось с изучения индоевропейской семьи языков. Языки других семей, особенно бесписьменные, по-настоящему начали изучать лишь в XX в.
В то же время среди различных лингвистических традиций только европейская традиция, как отмечает В.М. Алпатов, оказалась единственной, где уже в XVII в. (Грамматика Пор-Рояля) сформировалась и д е я мн оже с т в е н н о с т и и с о п о с т а в имо с т и я зык о в . Еще Гумбольдт предупреждал, что замкнутость лингвиста в кругу одного языка или немногих близких по строю и духу языков наносит вред науке: законы части языков интерпретируются как универсальные.
Так, характеристика китайского языка как корневого – типичная проекция знаний о европейских языках с развитой флективностью и аффиксацией на язык совершенно другого типа, в котором нет других морфем, кроме корня. Но можно ли называть корнем специфическую единицу китайского языка цзынь, которая одновременно есть и слог, и слово, и иероглиф и которая может присоединять к себе только такие же подобные единицы, образуя сложные слова,? Не случайно более принятым в современной науке является термин «изолирующий язык».
В. Гумбольдт подчеркивал необходимость изучения любых, даже самых экзотических языков, поскольку они могли располагать необычными для европейского сознания фактами и давать богатую пишу для размышлений.
Достаточно вспомнить, что философия языка Гумбольдта, с которой началось теоретическое языкознание, была результатом размышлений над различным строением человеческих языков, а толчком к ним послужило изучение «экзотического» языка кави.
Лишь с середины XIX в. начинают обращаться к изучению живых языков н е т о л ь к о к а к к п р е дме т у г р амма т и ч е с к о г о о п и с а н и я д л я це л е й о б у ч е н и я , а к а к к п р о я в л е н ию с у т и ч е л о в е ч е с к о г о я зык а , т . е . д л я п о з н а н и я е г о з а к о н о в . При этом первоначально внимание привлекли диалекты, местные говоры: поскольку их бытие не предполагает преднамеренного вмешательства со стороны человека и общества, именно они в наиболее чистом виде могли дать представление о жизни языка и законах его развития. Но уже И.А. Бодуэн де Куртенэ поставил перед наукой задачу расширения языкового материала «во все стороны»: в с е в я зык е д о сто йно и з у ч е ни я – такова в общей сложности позиция ученого, полностью реализованная в лингвистике ХХ в.
Однако изучение у с т ных монологических и диалогических форм языка стало по-настоящему возможным лишь в середине ХХ века, когда появились технические возможности непосредственной (без ступени транскрипции) фиксации устной речи. С расширением материала произошло существенное расширение языка как предмета науки: им стала не только языковая система, извлеченная из текстов, но и речевая деятельность в полном объеме.
Языкознание имеет дело прежде всего с конкретными языками – это наука эмпирическая, в которой объяснению, теоретическому обобщению всегда предшествует описательный период. Поэтому с б о р ма т е р и а л а по конкретной проблеме для лингвиста всегда был и остается первоочередным и достаточно кропотливым делом. Долгое время он был связан с составлением картотек «в ручную» (вспомним картотеку брянских говоров, десятилетиями собиравшуюся членами кафедры русского языка и студентами-филологами ЛГПИ им. Герцена, выезжавшими в диалектологические экспедиции). Однако сегодня этот этап научной работы в значительной степени облегчается благодаря разнообразным способам компьютерной обработки текста. Причем речь идет не только об огромной экономии времени и сил, а о п о я в л е н и и п р и н ц и п и а л ьн о н о в о г о с о в р еме н н о г о с п о с о б а р а б о ты с ма т е р и а л ом – н а о с н о в е к омп ьют е р ных б а н к о в д а н ных (БД) .
Современные ученые, особенно работающие в больших научных коллективах, располагают машинным фондом, охватывающим большой массив русских текстов. Основную часть его составляет Лексикографическая база и Генеральный словник Машинного фонда русского языка, создаваемый в Петербургском отделении ИРС РАН – в Словарном секторе. Только в Институте русского языка РАН созданы и функционируют массивы русской разговорной речи и многомиллионный корпус русской прозы, БД по последней редакции словаря Ожегова-Шведовой, корпусы ассоциативного тезауруса, русской идиоматики, корпус политических текстов, серии конкордансов к произведениям русских поэтов, конкордансы текстов Достоевского [по данным редакционной статьи Ю.Н. Караулова в № 1 за 1995 ж. «Русистика сегодня»].
Кстати, с этим связан и современный лексикографический бум.
В то же время совершенно справедливо звучит предупреждение Ю.Н.
Караулова, что лингвисты – независимо от их воли и желания – могут потерять свой привычный текстовый источник материала для описания современных языков, поскольку основная масса информации в технически развитых странах будет находиться в компьютерной форме и большая ее часть никогда не увидит бумаги.
С эмпирическим характером лингвистики, что сближает ее с науками естественного цикла, связан постоянно дискутировавшийся в языковедении (вспомним хотя бы Г.Пауля, И.А. Бодуэна де Куртенэ) вопрос о с о о т н оше н и и и н д у к ц и и и д е д у к ц и и в исследовании. Завершая параграф, посвященный материалу лингвистики, приведем слова Г. Гийома:
«Для меня привлекательность теории заключается в том, что вме с т о в и д е н и я фа к т о в о н а д а е т и х п о н има н и е , ведущее к высшему видению <…> понять – это дойти в теоретизировании до предела, как бы мало ни удалось понять. Максимум понимания – это и есть хорошая теория» [Гийом 1992: 25].