Ростовский филиал

ФЕДЕРАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО БЮДЖЕТНОГО ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ

ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

«РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ПРАВОСУДИЯ»

КРИТИКА ЕВРАЗИЙСКОЙ ГЕОПОЛИТИКИ ПОСТМОДЕРНА

Голубов Михаил Дмитриевич

Ростовский филиал ФГБОУВО «Российский государственный университет правосудия»

Юридический факультет

2 курс очной формы обучения

Группа Д-205

Научный руководитель:

Трухан Анатолий Васильевич,

Кандидат философских наук, доцент

Доцент кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин

РФ ФГБОУВО «РГУП»

г. Ростов-на-Дону

2016

Содержание

Введение. 3

1. Пролегомены к истории геополитики. 4

2. Реконструкция вопроса о постмодерне 8

2.1 Евразийское понимание постмодерна 8

2.2 Философия и постмодерн 9

2.3 Наука и постмодерн 11

2.4 Современное искусство и постмодерн. 12

2.5 Вердикт достоверности. 13

3. Последний столп евразийства. 14

Заключение. 16

Список литературы: 17

Введение.

В первую половину 2000-х годов в России было создана неправительственная организация «Международное евразийское движение», имеющая филиалы в 29 странах, практически по всему миру. Российским филиалом, крупнейшим среди остальных, выступает «Евразийский союз молодежи», созданный теми же активистами. Члены этого движения выступают политически активными гражданами, но какова их идеология? И на каких теоретических работах основаны их взгляды? Основатель современного евразийского движения А. Дугин сочетает в своей философии наследие геополитики К. Шмитта, концепт евразийства Н. Трубецкого и традиционализм Р. Генона. Ему принадлежат работы, посвященные современной географической политики России, проектам неоевразийства, философии традиционализма, конспирологии и т. д. Охват тематик, используемых им в творчестве, поражает. Но наша работа сосредоточится на проявлении евразийского сообщества в геополитике и исследованиях явления постмодернизма. Для этого будут использованы теоретические работы, представленные сообществом в обоснование своих позиций. И, забегая вперед, сообщим, что название работы не просто так начинается со слов о критике, потому, что обоснования кажутся нам весьма зыбкими. Цель работы разбивается на несколько пунктов. Во-первых, мы должны увидеть, из каких предпосылок зарождалась геополитика и почему она не может быть использована сегодня в качестве основы для политической позиции. Во-вторых, мы разберемся, насколько понятие «постмодерн» достоверно отражает настоящую действительность, и возможно ли вообще употребление этого термина. И, наконец, покажем, что геополитика – это всего лишь удобный способ для неоевразийства обвинить политических врагов в распространении «постмодернистских ценностей», но само отношение к современному западу и «атлантизму» восходит к традиционалистским взглядам лидеров «Международного евразийского движения».

1. Пролегомены к истории геополитики.

Для того чтобы применить геополитическую теорию к настоящему положению государства на мировой арене, вначале нужно провести анализ самого инструментария. Поэтому в первую очередь мы должны изучить инструментарий – поставить вопрос об истоках развития геополитики, как науки, её локализации в конкретном историческом случае и показать тем самым, почему мы не можем принять труды в этой области, которые были проделаны российскими социологами, политологами и философами. А уже следующим шагом будет переосмысление того объекта, на изучение которого направлена геополитика – парадигма постмодерна, как исторического контекста.

Концепция евразийской геополитики основана на трудах К. Шмитта и Х. Маккиндера, но они не были основателями этой дисциплины, а, следовательно, нужно проследить генеалогию геополитики к истокам. Это необходимо, потому что, следуя тезису Дюгема-Куайна, мы знаем, что всякая научная теория никогда не бывает абстрагирована от метафизических предпосылок, которые присутствуют фоном и проносятся при доказательстве как самоочевидные через "чёрных ход", и после признания теории истинной уже не поднимаются. Наша задача как раз состоит в том, чтобы вскрыть предпосылки, из которых исходит геополитика, и, если нужно, показать, что они являются плоть от плоти - творением своего времени, неактуальные, и давно уже деконструированные на данный момент. 

Основоположником всей традиции современной геополитики является Ф. Ратцель [1]. Именно он предложил концепцию географического детерминизма, где окружающее пространство влияло социальные и культурные, а, следовательно, и политические формы общества. Большое влияние на него оказал основатель социологии и позитивизма - О. Конт. Думается, что уже отсюда можно понять, какую близкую связь с научным видением своей дисциплины имел Ратцель. Географический фатализм стремился исходить из предположения возможности объяснения жизни общества общей системой. Это стало возможно, когда Ратцель использовал идеи Г. Спенсера об обществе, как органическом образовании, который утверждает теорию о том, что социальная эволюция - продолжение биологической. Из этого следует перечень последствий: государство подобно биологическому организму, действующему согласно эволюционному закону и стремящийся к расширению. Уже здесь мы можем усомниться в подобных параллелях, ибо размер организма не предполагает высокого развития, только необходимость этого размера для жизни в среде обитания. Скорее тонкость и сложность структуры позволяет продемонстрировать развитие, хотя это требует отдельного вопроса, потому что развитие, как понятие, интенционально и должно быть направлено по какому либо вектору, а значит, мы должны еще обозначить координаты. Но к критике мы вернемся позже, сейчас постараемся развернуть аналогию общества и организма, как их видел Ратцель, и как эта традиция наследовалась последующей школой геополитики, включая таких евразийцев, как Савицкий [2]и Гумилев [3].

Государство похоже на дерево, которое нуждается в земле (пространстве), из которой произрастает сам организм (нация). Характер государства определяет его местоположение, окружающее пространство и сам этнос. И конечно для усиления влияния необходима экспансия и новые территории.

Большую ставку в своей теории Ратцель делает на понятие роста государства. С ним связана целая цепь рассуждений:

- Рост внутреннего пространства государства напрямую зависит от роста культуры, которая выступает причиной и двигателем развития и усиления самого государства

- Дальнейшее увеличение пространства приводит к развитию торговли, экономики, внешней политики, обогащение в культурной сфере

- Границу можно назвать органом государства и одновременно показателем развития

Ратцель также был первым, кто обратил внимание на влияние моря на развитие цивилизации, противопоставив морские цивилизации континентальным. Именно эта ключевая диалектика географического детерминизма будет в будущем определять традицию геополитики борьбы теллурократии и талассократии. 

Само понятие геополитики ввел Р. Челлен, развивавший труды Ратцеля [4], его ученик, которому также был присущ социал-дарвинизм. В этой концепции, государство живет и развивается в рамках естественного биологического отбора. В понимании Челлена, геополитика представляет из себя науку о географическом организме, развивающемся в конкретной среде обитания, пространстве. 

Именно эти идеи и концепты в последующем были переняты Науманном, Хаусхофером, Маккиндером, Шмиттом и советскими ервазийцами. Обсуждать дальнейшие разновидности каждого из этих авторов не имеет необходимости, так как основы уже были заложены и менялись лишь незначительные структурные элементы теории. 

В итоге этого краткого экскурса, мы можем провести такую генеалогию: геополитика современного евразийства - геополитика Шмитта и Маккиндера - географический детерминизм Ратцеля - органическая теория общества Спенсера. Видимо не удастся географической политике избавиться от своего прошлого, на котором стоит огромный фундамент ее выводов, как антропологии в свое время от исследований, основанных на расовом признаке. Наконец-то мы подошли к рассуждению о предпосылках теории. 

Органическая теория происхождения государства не раз подвергалась критике, в том числе и российскими учеными. 

Прежде всего, непонятно на каком основании проводится аналогия с организмом, ибо нельзя назвать любое произвольное объединение - органическим существом высшего порядка, приписав ему тем самым и биологические законы. Как бы вульгарно не звучало противопоставление культуры и природы, но, наверное, именно тут стоит указать на специфичность социального устройства в сравнении с биологическим миром.

Общество отличается от устройства органической природы тем, что работает не по его законам, а по законам языка. Именно наличие речи отличает Homo Loquens от любого животного. Причем речь не просто как способа коммуникации, а именно как отчуждающего от мира стены, где ничто не доступно, кроме как в языковой реальности. В таком виде, само понимание природного ставится под вопрос, ибо понятно что оно давно прошло погружение в мир Символического, поэтому соприкосновение с природой может испытать только феномен Маугли, но, к сожалению, не сможет о пережитом рассказать. 

Структурное устройство общества разбивается на семиотические действующие лица - актанты, что уже, в духе спекулятивного реализма, говорит нам, что субъектом социального производства может быть не только человек. И конечно, после лингвистического поворота, апелляции к природному развитию общества выглядят нелепо. 

Другие теории происхождения государства также могут предложить весомую альтернативу: формационный подход обосновывает, почему культурное является всего лишь надстройкой, а не причиной развития и расширения страны; теории теологии и социального договора приводят вполне креационистский подход, где появление государства было положено проявлением чьей-то воли - Бога или общественных лидеров. 

Настоящую последовательную критику органической теории Г. Спенсера уже давно развернули и закончили многие исследователи, например, советский представитель эмигрантского евразийского движения Н. Алексеев, показавший, что общество, как организм, никак не может являться личностью и, следовательно, подобные параллели лишь вредят социологии [5]. Но как это влияет на наш предмет? Расширение и противостояние теллурокатической и талассократической цивилизации основано на доводах о разной природе этих "организмов". И, раз государство не является челленским синтезом нации и географического пространства, то и сам вопрос о диалектике Суши и Моря становится бессмысленным. 

Мы не отрицаем влияния географии на развитие государства, конечно страны оснащенные флотом имели громадное преимущество во времена географических открытий, а колонии, создаваемые ими из новых земель, безусловно, повлияли на развитие экономики. Но вот тут как раз и стоит провести различие между политико-географической теорией и ратцелевским географическим детерминизмом. Там, где первая теория ставила своим предметом политико-стратегическое влияние географии положения государства, детерминизм указывал на влияние среды обитания непосредственно на этнос и на непреодолимую связь между ними. Первая изучала политико-экономический аспект географии, а вторая - социально-психологический. 

Таким образом, инструментарий евразийского сообщества имеет давние застои, и, как минимум, нуждается в обновлении, если не в отказе от терминологии географической политики и ее идей. Использовать настолько спекулятивную основу для выстраивания международных отношений - опасное начинание, а ведь «Евразийский союз молодежи» является целой организацией с собственным видением политики РФ.