4.2. Экспедиционная работа.

Необходимость проведения полевых исследований, предусматривающих сбор этнографических материалов, запись произведений фольклора и фиксацию непосредственных традиционных форм быта народов Крыма была одной из наиболее актуальных задач, стоявших перед коллективами музеев. Значение данных исследований еще более усиливалось в контексте решений IV Конференции крымских музейных работников в сентябре 1926 г., когда за каждым из народоведческих музейных учреждений был закреплен непосредственный район научно-исследовательской работы. Однако, недостаточность научной и кадровой базы, отсутствие стабильного финансирования и слабость организационных возможностей крымских музеев не позволяли им осуществлять масштабные этнографические экспедиции. В связи с этим данные мероприятия проводились столичными учеными, а музеи выступали как участники и партнеры экспедиций и ограничивались вспомогательной ролью. Наиболее системно и полноценно к этнографическому изучению народов Крыма в 20–30-е гг. ХХ в. подошли исследователи из историко-этнологического отдела Всесоюзной научной ассоциации востоковедения (ВНАВ) при ЦИК СССР и Центрального музея народоведения (ЦМН, г. Москва).

Учрежденная в 1921 г. в Москве ассоциация ориенталистов задумывалась как всероссийское научное объединение. Однако в 1924 г. уже она была реорганизована во ВНАВ и получила официальный статус учреждения при высшем законодательном органе СССР. Председателем содружества востоковедов был избран революционер, деятель РКП (б), историк и публицист Михаил Павлович Павлович (Михаил Лазаревич Вельтман, 1871–1927). Свою непосредственную деятельность ассоциация начала в январе 1921 г. Среди комиссий, входивших в ее состав, была и Комиссия по изучению восточных культур Юга России, Крыма и Кавказа. В ходе реорганизаций во ВНАВ оформились два основных отдела: политико-экономический и историко-этнологический. Филиалы ассоциации открывались во многих городах СССР, в том числе и в Симферополе. Киевский филиал ВНАВ был реорганизован во Всеукраинский центр научного востоковедения, а в начале 1926 г. он объединился с востоковедческой секцией Харьковского научного общества во Всеукраинскую научную ассоциацию востоковедов с центром в Харькове и филиалами в Киеве и Одессе [47; 48].

В разносторонней деятельности ВНАВ заметное место занимали крымоведческие исследования. Наиболее ярко это проявлялось в работе историко-этнологического отдела и трудах его заведующего профессора Ильи Николаевича Бороздина. В историко-этнологическом отделе сотрудничали известные советские ориенталисты – крымоведы Д. Н. Анучин, В. В. Бартольд, Б. П. Денике, Н. Я. Марр, Б. В. Фармаковский и др. [49]. Среди научного наследия ВНАВ в области этнографического изучения народов Крыма наиболее весомый вклад принадлежит И. Н. Бороздину.

После окончания Московского университета (1907 г.) И. Н. Бороздин занимался педагогической деятельностью в учебных заведениях Москвы. Уже в 1908 г. он вступил в Московское археологическое общество, участвовал в работе XV Археологического съезда в Новгороде. В 1912 г. был командирован Обществом на III Международный археологический конгресс в Риме [50]. В досоветские годы ученый заявил своими публикациями о стойком интересе к крымоведению: истории изучения полуострова, его древним памятникам [51]. С 1920 г. он состоял научным сотрудником Московской секции ГАИМК. С 1922 по 1929 г. И. Н. Бороздин – заместитель председателя Археологической комиссии Московской секции этого научного учреждения. Одновременно он сотрудничал в Музее восточных культур.

Уже осенью 1923 г. состоялась первая командировка И. Н. Бороздина по линии ВНАВ в Крым. Ее итоги историк изложил в специальной статье «Музейная и археологическая работа в Крыму: Из личных впечатлений» [52]. Знакомя читателей со своими эмоциями по поводу посещения Бахчисарайского ханского дворца и первыми шагами оформлявшегося в его стенах музея крымскотатарской культуры, И. Н. Бороздин определил, что «теперь очередной задачей нашего востоковедения является изучение крымско-татарской культуры во всех ее проявлениях» [52, с. 497]. Констатируя «печальное состояние крымской археологии», историк выделил определенные шаги местных ученых сил по развитию этнографических исследований, в частности, начало формирования коллекции, посвященной крымскотатарской культуре и быту в ЦМТ.

ВНАВ совместно с Государственным музеем тюрко-татарской культуры в Бахчисарае провели первую научную экспедицию в июне–сентябре 1925 г. Ее задачей было всестороннее изучение крымскотатарской культуры в Крыму. Решение о ее проведении было принято ЦИК и СНК Крымской АССР. В письме от 22 июня 1925 г. к И. Н. Бороздину председатель крымского Совнаркома О. А.-Г. Дерен-Айерлы предложил ему принять участие в работах экспедиции, в частности, в ходе исследования остатков материальной культуры Крымского улуса Золотой Орды в Старом Крыму [53, л. 1]. Интересен факт того, что И. Н. Бороздин участвовал в исследованиях не с начала работы экспедиции. Это объясняет его письмо к ученому секретарю ГАИМК, профессору Б. В. Фармаковскому от 4 июня 1925 г., где сообщается, что деньги на исследования крымскотатарской культуры в Старом Крыму выхлопотала ВНАВ. Параллельно руководитель КрымОХРИСа А. И. Полканов через Музейный отдел Наркомпроса РСФСР вел переговоры о поручении работ лично ему [53, л. 12–13]. Итогом произведенных в 1925 г. археологических раскопок в Старом Крыму и Гераклейском полуострове стали несколько публикаций И. Н. Бороздина [54; 55; 56]. Занимаясь этноархеологическими раскопками в Старом Крыму, экспедиция И. Н. Бороздина ставила задачу изучения средневековой культуры Солхата на основе памятников материальной культуры. Официально задачей экспедиции было определено – «произвести учет имеющихся на территории Старого Крыма памятников древности и составить генеральный план старого города» [57]. В процессе работы были обнаружены и описаны караван-сарай, медресе и мечеть Узбека XIV в., а также дюрбе. Материалы исследований в Старом Крыму, отраженные в публикациях, дали И. Н. Бороздину возможность сделать важнейший вывод о взаимодействии культур разных этносов Крыма в эпоху средневековья. Выступая против «экзотического» подхода к Востоку, выражавшегося, в частности, в стремлении изолировать его историю от истории западных стран, И. Н. Бороздин утверждал, что «старокрымские памятники свидетельствуют о мощных струях влияний сельджукской Малой Азии и Египта эпохи мамлюков. С другой стороны, нельзя не считаться с влиянием, шедшим из Византии и итальянских приморских торговых факторий. При этом в местных крымских условиях складывался своеобразный культурный облик» [58]. Эти положения вместе с отчетом о проведенных исследованиях И. Н. Бороздин изложил на Первом Всесоюзном тюркологическом съезде в Баку (февраль–март 1926 г.), а также на проходившей в сентябре 1926 г. Всесоюзной конференции археологов СССР в Керчи [59]. Давая высокую оценку культуре татар золотоордынского периода, о которых «еще недавно говорили презрительно и свысока, как о дикарях и разрушителях» [57, с. 11], ученый приходит к выводу о том, что раскопки в Поволжье, Эски-Юрте (окрестностях Бахчисарая) и в Старом Крыму «обнаружили ряд таких золотоордынских памятников, которые очень далеки от какой-либо дикости» [58, с. 37].

Итогом экспедиционных исследований в Крыму стала публикация И. Н. Бороздина «Проблемы научных экспедиций на Восток» [60], где раскрываются методы подготовки этнологических и археологических экспедиций (необходимость предварительной проработки музейных экспонатов, планов и карт), даются рекомендации по правильному подбору снаряжения, а также рассматриваются наиболее оптимальные формы популяризации полученных данных в виде научных и научно-популярных статей и брошюр.

Обстоятельный обзор произведенных работ с анализом находок были сделаны И. Н. Бороздиным в брошюре «Выставка научно-исследовательских работ экспедиции по изучению татарской культуры в Крыму в 1925–1926 гг.», написанной в соавторстве с профессором Алексеем Степановичем Башкировым (1885–1963). Выставка проходила в Музее восточных культур и являлась результатом работы экспедиции 1925–1926 гг. [61]. Ученые отметили, что наряду с топографической съемкой было произведено научное обследование основных старокрымских памятников с соответствующими обмерами, зарисовками, эстампами, фотоснимками. Экспедиционные материалы, представленные на выставке, четко подразделялись на два отдела: 1) памятники-оригиналы; 2) репродукции с памятников, оставшихся в Крыму. В том числе были представлены фото и эстампы, снятые с надгробий с надписями на арабском и старо-татарском (джагатайском) языке. Эти и более поздние надгробные памятники позволили этнографам проследить ход этнических миграций в средневековом Крыму, особенности орнаментов различных народов, населявших Крым в XIII – XIV веках [61, с. 6–7].

В личном архивном фонде выдающегося российского ориенталиста В. В. Бартольда, отложившемся в СПФАРАН, сохранился отзыв ученого на работы в Крыму А. С. Башкирова, датированный 28 июня 1927 г. [62]. Так как А. С. Башкиров являлся учеником И. Н. Бороздина и их работы проводились совместно, во многом и неопубликованный очерк В. В. Бартольда дает оценку и крымским экспедициям И. Н. Бороздина. Очерчивая труды А. С. Башкирова и И. Н. Бороздина в области этноархеологии крымских татар, В. В. Бартольд говорит о необходимости продолжения исследований древних крымскотатарских памятников искусства, «столь же желательно, чтобы были назначены средства для своевременного опубликования подробных отчетов о произведенных работах» [62, л. 2]. При этом В. В. Бартольд особенно выделил значение изучения надгробий для восстановления этнического разнообразия населения Таврики.

Итоги археологического изучения Старого Крыма (Солхата) были обобщены И. Н. Бороздиным в обстоятельной публикации «Новые данные о золотоордынской культуре в Крыму: Работы археологической экспедиции 1926 года», подготовленной для «Нового Востока» и изданной затем отдельной брошюрой [63–64]. Акцент на этнологическом уклоне своих археологических исследований в Крыму И. Н. Бороздин сделал в докладе на Этнолого-лингвистической подсекции Бюро съездов Госплана СССР, проходившего в Москве в 1927 г. [65] в рамках программы по подготовке Второй Всесоюзной конференции по изучению производительных сил СССР. Автор выделил необходимость приоритетного изучения этнографии крымских татар в Крыму, что объяснялось развернувшейся политикой татаризации в Крымской АССР. Далее он остановился на своих этноархеологических исследованиях в Солхате и их значении для изучения культуры средневекового Крыма.

Хорошо изучив за время многомесячного пребывания в Крыму особенности экономики и народонаселения Крыма, И. Н. Бороздин обобщил эту информацию в обширном очерке для журнала «Новый Восток» «Современная Крымская республика» [66]. Материал включал обстоятельный исторический очерк с обзором крупнейших памятников эпохи Крымского ханства, географический обзор территории, статистические данные о этническом составе населения и его занятиях, а также сведения о состоянии просвещения, библиотек и т. д. При этом уделяя основное внимание средневековой истории и культуре края, автор лишь фрагментарно остановился на древней истории полуострова и его развитии в XIX – начале ХХ века.

Активные историко-этнографические разработки И. Н. Бороздина в 1925–1926 гг. способствовали складыванию его стойкого имиджа, как этнографа Крыма [67]. Начертанная им программа дальнейшего изучения этнографии Крыма выполнялась до начала 30-х гг. ХХ в. Ее результаты были подытожены самим ученым в 1932 г. в публикации «Научно-исследовательская работа в национальных республиках и областях» [68], где отмечалось, что в Крымской АССР сделано гораздо больше, чем где бы то ни было по историко-этнографическому изучению народов. При этом, конечно, имелось ввиду изучение быта и культуры крымских татар.

Окончание работы экспедиции ВНАВ по изучению культуры крымских татар совпало с проходившей 5–10 сентября 1926 г. в Керчи на базе Государственного Керченского историко-археологического музея Первой Всесоюзной археологической конференции, соорганизатором которой выступила ВНАВ [69, с. 31–32]. В рамках конференции востоковеды объединились в тюрко-татарскую секцию. Интересно, что отпечатанная в Москве и разосланная организационным комитетом предварительная «Программа занятий» конференции включала только три секции: первобытную, ирано-эллинской и средневековой археологии [70]. Выделению докладов по тюркской культуре в особую секцию способствовало то, что «конференция состоялась на крымско-татарской почве <…> и в этом – реализация лозунга самоопределения народностей, и – в области научно-исследовательской – выполнение долга перед тюрко-татарами, так мало изученными до сих пор» [71]. На секции были заслушаны доклады по изучению крымскотатарского искусства (А. С. Башкиров, И. Н. Бороздин, П. И. Голландский), этнографии (О. А. Акчокраклы, У. А. Боданинский, А. М. Рефатов).

И. Н. Бороздин доложил о работе археологической экспедиции по изучению крымскотатарской культуры в Солхате в 1925–1926 гг., направленной на отыскание «следов, которые помогли бы «восстановить из праха» было величие Солхата» [72]. Он продемонстрировал как с помощью приемов археологии можно восстановить отдельные картины культуры и быта разнородного населения Крыма. На заседании тюрко-татарской секции конференции значительный интерес вызвал также доклад У. А. Боданинского, посвященный совместной этнографической экспедиции, проведенной с О. А. Акчокрак­лы и А. М. Рефатовым.

Резолюцией, принятой Тюрко-татарской секцией Конференции археологов СССР в Керчи предусматривалось обращение в ЦИК Крымской АССР и Главнауку с требованием принятия срочных мер для охраны выдающихся памятников крымскотатарской культуры в Бахчисарае, Евпатории, Карасубазаре, Старом Крыму, Феодосии. Ставилась задача продолжения этноархеологических исследований в Солхате и Эски-Юрте, сохранивших памятники начальной истории крымских татар. Декларировалась необходимость широкого антропологического исследования населения степного Крыма.

Среди членов ВНАВ при ЦИК СССР, в сферу научных интересов которых входило изучение крымской этнографии, в 20-е гг. ХХ в. выделяется деятельность выдающегося советского тюрколога Владимира Александровича Гордлевского (1876–1956). Ученый родился в Свеаборге. Образование он получил в Гельсингфорской гимназии, а затем на историко-филологическом факультете Московского университета и Лазаревском институте восточных языков. В 1904 г. молодой ученый совершил первую поездку для практического знакомства с турецкими наречиями в Крым и Турцию. С этого времени в его творчестве наблюдается неослабевающий интерес к фольклору турок и крымских татар. С 1907 г. В. А. Гордлевский вступил в число преподавателей Лазаревского института восточных языков в Москве. В 1911 г. он сдал магистерский экзамен, а в 1911 г. получил звание эсктраординарного профессора этого учебного заведения [73].

Активно разрабатывая вопросы крымской этнографии, уже в 1913 г. В. А. Гордлевский справедливо назывался своими европейскими коллегами первым среди немногочисленных в то время этнографов-крымоведов. В 20-е гг. ХХ в. В. А. Гордлевский работал в Московском институте востоковедения. Одновременно он преподавал в I МГУ и Военной академии. В 1923 г. он выступил с инициативой организовать небольшую экспедицию в Крым от Московского института востоковедения. Однако эта идея не нашла поддержки у руководства. В 1924 г., не добившись финансирования экспедиции, ученый предпринял самостоятельную поездку в Крым с целью изучения культуры и быта крымских татар. Он поселился в деревне Куру-Узень и занимался записью фольклора, описанием быта, жилых построек, праздников населения Куру-Узеня и соседних деревень [74, с. 85–86 ].

В 1925 г. при поддержке ВНАВ В. А. Гордлевский предпринял этнографическую экспедицию на Южный берег Крыма. Объектом изучения стали не только крымские татары, но и проживавшие здесь цыгане и крымские греки. Были обследованы деревни Куру-Узень, Кучук-Узень и Улу-Узень. Этнографа интересовало, как социальные изменения повлияли на традиционный уклад жизни крымскотатарских крестьян. В. А. Гордлевский сравнивал новые материалы со своими заметками, сделанными в ходе экспедиций досоветского периода. Эти материалы легли в основу работы «Обломки старых культур у южнобережных татар» (1925 г.), которая не была опубликована. Этнограф зафиксировал консерватизм народных верований, примет, свадебных и похоронных обычаев. Не выявлено им принципиальной новизны в традиционных формах фольклора крымских татар. Вместе с тем, в экспедиционных материалах, которые вел В. А. Гордлевский, фиксируются коренная перестройка быта, влияние все увеличивающегося русскоязычного населения. Свои наблюдения над бытом жителей Кучук-Узеня и Улу-Узеня В. А. Гордлевский также обобщил в материале «Этнографические мелочи». Это описание одежды, пищи, народной медицины, верований и праздников. Этнограф констатировал «культурную отсталость» местных жителей, до которых в связи с отдаленностью селений не докатилась еще волна бытовых преобразований Советской власти [74, с. 87].

Предметом отдельного интереса этнографа во время этнографических экспедиций по Крыму в 1924–1925 и последующие годы, когда В. А. Гордлевский приезжал на полуостров во время отпусков частным образом, стало изучение цехового производства крымских татар. Впервые этот вопрос был затронут ученым в публикации «Дервиши Ахи Эврана и цехи в Турции» (1927 г.) [75]. В статье, проводятся аналогии в цеховых организациях турок и крымских татар, берущие начало еще в средневековье – период, когда Крымское ханство было вассально зависимым от Оттоманской Порты. Интерес, вызываемый этим вопросом, автор объяснял тем, что оформившиеся столетия назад принципы организации производства уже в советские годы были перенесены в крымскотатарские артели. Подробно ученый остановился на вопросе цеховой организации крымских татар в статье «Организация цехов у крымских татар» (1928 г.), написанной на материалах ремесленных мастерских Карасубазара [76]. Этнограф особо отметил важность изучения цехового производства, т.к. ремесленные обычаи лучше других дошли до нас и способствуют воссозданию этнографических особенностей народа. Особенную ценность данной публикации придает наличие в ней подробного историографического очерка вопроса. Автор детально воссоздал особенности цеховой организации крымских татар.

Среди крымоведческих этнографических трудов В. А. Гордлевского, написанных в 1920-е годы, выделим неопубликованный очерк «О крымской деревне Ускют» (1929 г.), автограф которого сохранился [74, с. 88–89]. В его основе – сравнительный анализ этнографических наблюдений, сделанных в Ускюте в 1924 г. и во время приезда сюда В. А. Гордлевского в 1928 и 1929 гг. Из приведенного материала явно просматривается, как за прошедшие пять лет произошла определенная урбанизация традиционного быта крымских татар, стирались особенности из культуры, забывались мусульманские праздники. В духе времени автор отмечал роль Советской власти в развитии культуры крымских татар, повышении их образовательного уровня.

Итогом поездки ученого в Евпаторию в 1924 г. стала публикация В. А. Гордлевского «Лексика караимского перевода Библии» [77]. Этнограф, находясь в Евпатории, основное внимание уделил изучению караимских письменных памятников в оставшейся еще части известного национального книжного собрания караимов Карай-Битиклиги. Работы проводились совместно с евпаторийскими этнографами Б. С. Ельяшевичем и П. Я. Чепуриной. Предметом исследования стал лексический анализ памятника караимской письменности – перевода Библии. Вместе с тем, в публикации для истории изучения Крыма в данный период представляет интерес информация о состоянии ученых сил в Евпатории, в частности, деятельности в области этнографии Евпаторийского археолого-этнографического музея.

Из опубликованного наследия ученого значительный интерес для восстановления истории исторических исследований в Крыму в период 20 – 30-х гг. ХХ в. представляет статья «Рукописи Восточного музея г. Ялты» [78]. Работа посвящена истории сбора коллекции крымскотатарских рукописей, сформировавшихся в Восточном музее, краткой характеристике деятельности О. А. Акчокраклы, У. А. Боданинского, Я. М. Якуб-Кемаля по изучению этнографии крымских татар. Данная публикация является одним из немногих доступных опубликованных источников, характеризующих это уникальное музейное собрание, полностью уничтоженное советской репрессивной машиной. Не случайно уже в те годы работа вызвала интерес в кругах европейских ориенталистов [79].

Таким образом, хотя в программе ВНАВ при ЦИК СССР вопросы изучения народов Крыма декларировались, они не стали отдельным направлением деятельности. Вместе с тем, эти исследования были ведущими в творчестве многих членов ассоциации. Один из руководителей «нового востоковедения И. Н. Бороздин – стал одним из организатором работ ВНАВ, фактические координируя в ассоциации крымоведческие студии. Он стал организатором и руководителем одного из отрядов крупнейшей из этнографических экспедиций в Крым 1925–1926 гг., организованных ВНАВ совместно с Государственным дворцом-музеем тюрко-татарской культуры на средства ЦИК и СНК Крымской АССР. В многочисленных крымоведческих публикациях исследователя рассмотрены средневековые надгробия как источник по восстановлению этнической картины Крыма той эпохи. Постоянно обращая внимание на необходимость историко-этнографического изучения Крыма И. Н. Бороздин популяризировал эту проблему в публикациях в ведущих востоковедных и популярных советских и европейских изданиях.

Этнография Крыма занимала ведущее место в научном наследии крупнейшего советского востоковеда В. А. Гордлевского в 20-е гг. ХХ в. Объектом его исследований стали быт и фольклор крымских татар, караимов, крымчаков. Исследования проводились путем ежегодных экспедиций в течение 1924–1929 годов, которые в большинстве ученый проводил за свой счет во время отпусков. Только исследования 1925 г. были проведены по программе и при финансировании ВНАВ. В изучении крымских татар основное внимание этнограф уделил сравнению досоветского среза культуры (фольклорных и бытовых особенностей) и положения дел во второй половине 20-х гг. ХХ в. Справедливо считая цеховую организацию крымских татар наиболее интересной для восстановления и сравнения этнографических особенностей у крымских татар в средневековую эпоху, сохранившуюся в исследуемый период, этнограф посвятил этому вопросу две обстоятельные статьи.

В работе ВНАВ при ЦИК СССР принимали активное участие в форме участия в съездах и выступлениях с докладами на заседаниях ассоциации крымские этнографы О. А. Акчокраклы, У. А. Боданинский, А. М. Рефатов, П. Я. Чепурина.

Крымоведческая тематика стала составной в сфере деятельности Центрального музея народоведения (ЦМН, г. Москва). Задачи этого музея определялись, как «отображение и изучение экономики, производства, идеологии и быта народов СССР, колониальных и полуконтинентальных стран в диалектическом и историко-материальном разрезе; освещение классовой политики Коминтерна в национальном вопросе; освещение путей индустриализации, коллективизации и культурной революции в национальных районах СССР» [80, с. 12–13].

В период организации музея, когда в ЦМН были переданы этнографические коллекции из различных московских частных собраний, оформившихся в досоветское время, стала очевидной задача создания отдельной экспозиции, посвященной крымским татарам. Материалов для нее не хватало [81]. Тогда в Главмузее Наркомпроса РСФСР возникла инициатива провести этнографическую экспедицию в Крым, которую было поручено возглавить научному сотруднику Главмузея, доценту Первого МГУ Борису Федоровичу Добрынину (1885–1951). Вторым участником экспедиции стала жена исследователя Софья Ивановна Добрынина-Дорошенко. Экспедиция проходила в течение четырех месяцев с 20 июня по 20 октября 1921 г.. Ее главной целью было определено «ознакомиться с материальным бытом и народным искусством народностей крымского полуострова, преимущественно – крымских татар» [82, л. 7]. Кроме этого предполагался сбор этнографической коллекции для ЦМН. Экспонаты приобретались на привезенный из Москвы обменный материал. Московские этнографы продвигались по маршруту: Карасубазар – Старый Крым – Отузы – Таракташ – Судак – Капсихор. С 27 сентября по 19 октября сборы этнографической коллекции и записи фольклора этнографы проводили в Бахчисарае и его районе. Кроме сбора предметов одежды и домашнего быта они записывали народные поверья и делали фотоснимки. В итоге было собрано 95 предметов крымских татар. Отдельной задачей, поставленной перед учеными, Главмузеем являлось ознакомление с состоянием музейного дела в Крыму и разъяснение руководителям музеев «проблемы необходимости широкой научной постановки изучения этнографии». В «Кратком предварительном отчете о научной этнографической экспедиции в Крым» Б. Ф. Добрынин отметил, что возвращение из Симферополя в Москву с коллекцией было делом небезопасным. Поэтому исследователи ехали вместе с собранными экспонатами в товарном вагоне в течение 12 дней [82, л. 8].

Положенное Б. Ф. Добрыниным и С. И. Добрыниной-Дорошенко начало этнографическим экспедициям в Крым было продолжено в последующие годы выдающимся этнографом Крыма, научным сотрудником ЦМН, занявшим вскоре должность заведующего отделом Сибири, Южной и Восточной Азии – профессором Борисом Алексеевичем Куфтиным (1892– 1953). Наравне с отсутствием в научной литературе какой-либо информации об этнографических исследованиях Б. А. Куфтина в Крыму, не было представлено и объективного жизнеописания ученого. В опубликованных заметках, посвященных памяти Б. А. Куфтина [83; 84; 85], крымская тематика его разысканий в них опущена, как и отдельные периоды биографии.

Б. А. Куфтин родился в 1892 г. в офицерской семье. После окончания в 1909 г. Оренбургского реального училища юноша поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. За участие в студенческих революционных выступлениях в 1911 г. Б. А. Куфтин был исключен из университета и выслан из Москвы. Не желая проводить время в провинции, Борис Алексеевич, получив статус эмигранта, выехал в Италию и Швейцарию. В связи с амнистией по поводу 300-летия Дома Романовых (1913 г.) он вернулся в Россию, восстановился в университете и в 1914 г. окончил курс по специальности «ботаника». Сразу после окончания университета Борис Алексеевич начал преподавательскую деятельность в должности ассистента кафедры ботаники в Московской сельскохозяйственной академии, а в 1915–1916 гг. читал также курс ботаники в Народном университете Шанявского. Желая расширить свое образование Б. А. Куфтин вновь стал студентом Московского университета, где прослушал дополнительный цикл по курсу «археология, антропология и этнография». Одновременно он стал «сторонним слушателем» в специальных классах Лазаревского института восточных языков, где изучал персидский и арабский языки. В 1917 г. после сдачи дополнительных экзаменов в Московском университете он защитил второе кандидатское сочинение по данной специальности: «Орфография джунгарского Алатау». Одаренный кандидат был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию. С 1919 г. он занимал должность доцента МГУ. В этом же году Борис Алексеевич начал работать в этнографическом отделе Московского отделения Российской академии истории материальной культуры и Институте антропологии им. Д. Н. Анучина, где с 1923 г. он заведовал циклом «Народоведение». С 1924 г. Б. А. Куфтин – заведующий отделом Средней Азии и Сибири (Северной и Восточной Азии) ЦМН. В Московском университете на протяжении 1920-х гг. он читал курсы «История первобытной культуры», «Описательное народоведение», «Народоведение Восточной Европы и Кавказа», «Народоведение Сибири и Средней Азии», «Народоведение турецких племен». В это же время он вел активную экспедиционную работу в различных регионах России [74, с. 100–101].

Первая этнографическая экспедиция Б. А. Куфтина в Крым датируется 1923 г. Исследования были продолжены осенью 1924 г., когда ученый объехал ряд татарских деревень. Маршрут экспедиции позволили установить полевые записи этнографа: Бахчисарай – Керменчик – Аиргуль – Фоти-Сала – Гавры – Биюк-Узенбаш – Стиля – Ай-Василь – Ялта – Гурзуф – Дегерменкой – Биюк-Ламбат – Партенит – Ялта. Как явствует из этих записей, объектом изучения были крымские татары: их антропология, одежда, типы поселений, занятия, общественное устройство, календарные праздники, изобразительное искусство, фольклор. Итоги этнографических наблюдений ученый изложил в отдельной статье «Южнобережные татары Крыма», опубликованной в издании Российского общества по изучению Крыма – журнале «Крым» [86].

Давая характеристику антропологическим признакам татар Южного берега Крыма, Б. А. Куфтин соглашается с мнением А. Н. Харузина [87] о бόльшем влиянии иранского, чем монгольского типа на строение их тела. Этот же тезис прослеживается при описании одежды, которая «за исключением м. б. очень широких штанов не имеет ничего общего с костюмом кочевых и оседлых народов Средней Азии» [86, с. 25]. Приведенные описания типовой одежды крымских татар содержат указания названий ее элементов на крымскотатарском языке. Давая описание типа южнобережной деревни (без особенностей отдельных построек), автор отметил, что эти поселения схожи с закавказскими и малоазиатскими, что «заставляет» отнести развитие подобного вида деревень к доскифскому «культурному слою». Подробно охарактеризованы занятия населения. Если данную информацию автор синтезировал из собственных наблюдений, то описание общественного быта в досоветское время приведено по материалам Ф. А. Хартахая [88], и тенденциозность изложения этого историка перенесена в статью Б. А. Куфтина. Кратко охарактеризованы семейные обычаи и обряды, календарь, изобразительное искусство и поэтическое творчество крымских татар. В целом, статья явилась одним из первых в советской историографии развернутым научным очерком, посвященным этнографической характеристике крымских татар. Она давала объективное разностороннее представление о культуре и быте населения Южного берега Крыма.

Экспедиция Б. А. Куфтина в Крым весной 1925 г., как явствует из полевого дневника за этот год, была полностью посвящена изучению жилых построек крымских татар [89]. Она была проведена по заданию Антропологического научно-исследовательского института и Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете. Экспедиция проходила по маршруту: Симферополь – Феодосия – Судак – Кутлак – Капсихор – Шелень – Ор Талан – Бекчи-Эли – Уйшунь – Карасубазар. В личном архивном фонде ученого нами выявлен интересный документ – карта Крыма с нанесенными карандашами маршрутами этнографических экспедиций Б. А. Куфтина в различные годы [90]. Этот документы помог восстановить географию его крымских разысканий.

Данные полевые дневников 1924 и 1925 годов были обобщены Б. А. Куфтиным в обстоятельном исследовании «Жилище крымских татар в связи с историей заселения полуострова», благодаря которому за этнографом закрепился стойкий имидж специалиста по данному вопросу [91]. Справедливо заметив, что «жилище является лишь одним культурным элементом, однако важнейшим и наиболее сложным продуктом бытовой культуры» [91, с. 6], автор остановился на характеристике различных типов жилых построек крымских татар (дом в Бахчисарае, степном ауле, горном Крыму, Южном берегу Крыма). Автор пришел к выводу, что древнейший тип татарского жилища можно воссоздать, проводя аналоги с Кавказом. Выделяется два основных типа жилища: из плетня, обмазанного глиной с двускатной крышей и дома квадратного плана с тремя стенами из камня, а четвертой – плетневой с плоской деревянной крышей. Третий тип жилища, характерный для Бахчисарая, – с деревянными стенами и двускатной крышей. Этнограф попытался проследить, какие изменения претерпели указанные типы домов под влиянием различных культур (готская, византийская, османская).

На проходившей в сентябре 1926 г. в Керчи Первой конференции археологов СССР профессор Первого МГУ и Антропологического института Б. А. Куфтин выступил с докладом «Типы жилищ крымских татар как источник для изучения культурно-этнических смен доисторического и исторического Крыма». Нам удалось выявить опубликованные тезисы этого доклада [92].

Значительная часть научного наследия Б. А. Куфтина в области этнографии Крыма осталась неопубликованной и хранится в личном фонде этнографа в МАЭ (ф. 12). Среди разнообразных по форме материалов интерес представляет статья «Крымская этнография как материал для учебно-показательных экскурсий в Крым» [93]. Работа над ней приходится на 1926–1928 гг. Говоря о возможностях привлечения этнографических объектов в учебно-познавательных экскурсиях по Крыму Б. А. Куфтин остановился на своеобразии быта, права, этнографических типов, языка народов полуострова. Автор отметил слабую изученность этнографии Крыма, отсутствие единого комплексного музея, который сосредоточил бы этнографические коллекции, посвященные всем крымским этносам. В статье подчеркнута роль Бахчисарая как этнографического музея под открытым небом, который дает возможность ознакомиться с бытом крымских татар, караимов, историей Крымского ханства. В статье приведены также отдельные заметки о наблюдениях над крымскотатарским жилищем.

Отдельное исследование Б. А. Куфтина «О происхождении тюрков» (1926–1930 гг.) [94] посвящено рассмотрению этимологии термина «тюрк». Автор показал исторические связи древнейших тюрков с кочевыми народами, прежде всего – скифами. При этом он опирается на древние и средневековые источники (Геродот, Махмуд Кашгарский). Сохранившиеся рукописные материалы демонстрируют хорошее знание автором европейской литературы по данному вопросу (А. Гутшмидт, Т. Нёльдеке, П. Пельо, Н. Поппе, В. Томсен). Сохранились также и полевые записи Б. А. Куфтина, характеризующие тамги крымских татар [95], датированные 1926 г. Собранные Б. А. Куфтиным материалы представляют научную ценность в связи с наличием в них большого количества зарисовок. Однако они не являются законченным научным исследованием.

Наиболее крупной из проведенных ЦМН в Крыму этнографических экспедиций под руководством Б. А. Куфтина стала поездка 1928 года. В экспедиции также участвовали Кондратьев, М. Орлов, К. Ф. Соколов, Е. М. Стройков, Н. Н. Чебоксаров, собиравшие на Керенском полуострове материалы о способах приготовления пищи, посуде, домашней утвари, сельскохозяйственных орудиях, постройках, миграциях населения. Полевые тетради и материалы, собранные этими исследователями сохранились в личном архивном фонде Б. А. Куфтина. Сам он во время этой поездки собирал данные об одежде, обуви, утвари крымских татар [96]. Сохранились также восемь сборников крымскотатарского фольклора: песни, эпические поэмы и былины, повести на крымскотатарском языке (вязь), приведенные Б. А. Куфтиным в этом году. Корреспондентами являлись местные жители.

Благодаря экспедиционной деятельности Б. А. Куфтина в значительной степени была пополнена коллекция ЦМН [97]. Так, Б. А. Куфтин передал в музей коллекции женской и мужской одежды, полотенца, образы вышивок. Этот материал (19 предметов) собирался в течение 1923–1925 гг. в Судакском районе (д. Шелень) и Бахчисарайском районе (д. Керменчик) [97, с. 268–269]. После ликвидации Музея народов СССР коллекция была передана в Музей этнографии народов СССР в Ленинграде (на сегодняшний момент – Российский этнографический музей).

Таким образом, ЦМН, являясь профильным научным учреждением, занимавшимся этнографическими штудиями, значительное внимание в экспедиционной деятельности уделил изучению народов Крыма:

– объектом исследования стали, прежде всего крымские татары (экспедиции Б. Ф. Добрынина, С. И. Добрыниной-Дорошенко, Б. А. Куфтина).

– благодаря экспедициям сотрудников ЦМН 1921–1928 гг. была собрана уникальная коллекция предметов культуры быта болгар и татар Крыма. Материалы с записями фольклора экспедиций, которыми руководил Б. А. Куфтин, не обрабатывались и сохранились в полевых дневниках Б. А. Куфтина, К. Ф. Соколова, Е. М. Стройкова, Н. Н. Чебоксарова. Материалы собранные Б. Ф. Добрыниным в 1921 г. не сохранились.

– в научных исследованиях Б. А. Куфтина, построенных на результатах экспедиционных разысканий, значительное внимание уделено особенностям крымскотатарского жилища. Сравнив различные типы построек, этнограф попытался проследить генезис архитектуры степных и южнобережных татар Крыма. Б. А. Куфтин одним из первых в советской этнографии сделал попытку охарактеризовать этническое разнообразие полуострова и проследить этногенез крымских татар.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Ибраимов В. На пути самоопределения национальностей / В. Ибраимов // Крым. – 1927. – № 1 (3). – С. 5–7.

2. Непомнящий А. А. Профессор Николай Эрнст : страницы истории крымского краеведения / А. А. Непомнящий / Центр памятниковедения НАН Украины и УТОПИК. – К. : Стилос, 2012. – 464 с. – (Серия : «Биобиблиография крымоведения» ; вып. 15).

3. Государственный архив в Автономной Республике Крым,

ф. Р-2865. Центральный музей Тавриды,

оп. 2,

д. 2. Протокол заседания IV Всекрымской музейной конференции, 12.09.1926–13.09.1926 г., 22 л.

4. Государственный архив в Автономной Республике Крым,

ф. Р-652. Совет Народных Комиссаров Крымской АССР,

оп. 1,

д. 1024. Протокол № 12 заседания Совета народных комиссаров Крымской АССР от 21 июня 1927 г. с приложением материалов, 21.06.1927–25.06.1927 г., 156 л.

5. Мусаева У. К. Подвижники крымской этнографии, 1921–1941 : историографические очерки / У. К. Мусаева; под ред. и вступ. ст. А. А. Непомнящего / Таврический нац. ун-т им. В. И. Вернадского. – Симферополь : Таврия, 2004. – 214 с. – (Серия : Биобиблиография крымоведения ; вып. 2).

6. Государственный архив Российской Федерации,

ф. А-2307. Главное управление научными и научно-художественными учреждениями (Главнаука) Народного комиссариата просвещения РСФСР,

оп. 3,

д. 130. Анкеты, сведения о дворцах-музеях, присланные в Главнауку, 07.1922–02.1923 г., 318 л.

7. Государственный Исторический музей Российской Федерации, отдел письменных источников,

ф. 54. Коллекция документов по музейному строительству,

оп. 1,

д. 1002. Документы Бахчисарайского музея-дворца, 1922–1927 гг., 121 л.

8. Государственный архив Российской Федерации,

ф. А-2307. Главное управление научными и научно-художественными учреждениями (Главнаука) Народного комиссариата просвещения РСФСР,

оп. 13,

д. 33. Отчеты о деятельности местных музеев за 1927–1928 гг., 15.11.1928–03.11.1929 г., 54 л.

9. Институт истории материальной культуры Российской академии наук, научный архив, рукописный отдел,

ф. 2. Государственная академия истории материальной культуры,

оп. 1,

д. 150. Раскопки Бахчисарайского дворца-музея, 1930 г., 69 л.

10. Мусаева У. К. Народный учитель : документальный очерк деятельности выдающегося крымскотатарского просветителя Усеина Боданинского / У. К. Мусаева ; отв. ред. А. А. Непомнящий / РВУЗ «Крымский инж.-пед. ун-т». – Симферополь : СГТ, 2007. – 240 с. – (Серия : «Биобиблиография крымоведения» ; вып. 9).

11. Институт истории материальной культуры Российской академии наук, научный архив, рукописный отдел,

ф. 2. Государственная академия истории материальной культуры,

оп. 1,

д. 83. О закрытии Евпаторийского музея. Переписка, 28.03.–16.06.1927 г., 25 л.

12. Севастьянов А. В. Десять лет на службе краеведения : Российское общество по изучению Крыма (1922–1932) / А. В. Севастьянов ; под ред. А. А. Непомнящего / Центр памятниковедения НАН Украины и УТОПИК,. – К. ; Симферополь : 2010. – 255 с. – (Серия : «Биобиблиография крымоведения» ; вып. 13).

13. Омельчук Д. В. Гражданин Дашевский, кто Вы? / Д. В. Омельчук // Бахчисарайский историко-археологический сборник / БГИКЗ ; Таврич. нац. ун-т им. В. И. Вернадского. – Симферополь : Таврия-Плюс, 2001. – Вып. 2. – С. 475–483.

14. Непомнящий А. А. Подвижники крымоведения : в 2 т. / А. А. Непомнящий. – Симферополь : СГТ, 2008. – Т. 2: TAURICA ORIENTALIA. – 600 с. – (Серия : «Биобиблиография крымоведения» ; вып. 12).

15. Полканов А. И. Крымские краеведческие районные музеи на грани второй пятилетки / А. И. Полканов // Советский музей. – 1934. – № 2. – С. 54–62.

16. Врочинская К. Музеи Крыма / К. Врочинская // Советский музей. – 1938. – № 2. – С. 36–40.

17. Гелах Т. Ф. Музеи в Крыму / Т. Ф. Гелах // Советский музей. – 1936. – № 4. – С. 85–86.

18. Государственный архив в Автономной Республике Крым,

ф. Р-138. Евпаторийский краеведческий музей,

оп. 1,

д. 1. Протоколы заседаний сотрудников, удостоверения служащих и переписка, 14.12.1920–10.09.1921 г., 225 л.

19. Чепурина П. Я. Евпатория – ее живая археология / П. Я. Чепурина // Крым. – 1925. – № 1. – С. 73 – 74.

20. Чепурина П. Я. Евпаторийский музей / П. Я. Чепурина // Крым. – 1926 . – № 2. – С. 200.

21. Центральный муниципальный архив г. Москвы,

ф. 1. Центральные государственные реставрационные мастерские,

оп. 1,

д. 513. Евпатория, 1926–1928 гг., 16 л.

22. Государственный архив в Автономной Республике Крым,

ф. Р-652. Совет Народных Комиссаров Крымской АССР,

оп. 1,

д. 1184. Протокол заседания Малого Совнаркома Крыма от 29 января 1927 г. с приложением материалов, № 4, 29.01.1927 г., 3 л.

23. Государственный архив в Автономной Республике Крым,

ф. Р-20. Народный Комиссариат просвещения Крымской АССР,

оп. 3,

д. 53. Переписка с районными музеями, 01.–05.1929 г., 85 л.

24. Государственный архив в Автономной Республике Крым,

ф. Р-138. Евпаторийский краеведческий музей,

оп. 1,

д. 11. Переписка с Центральным бюро краеведения и по личному составу, 15.04.–22.12.1929 г., 108 л.

25. Государственный Исторический музей Российской Федерации, отдел письменных источников,

ф. 54. Коллекция документов по музейному строительству,

оп. 1,

д. 1012. Документы музеев г. Ялты, 1923–1926 гг., 109 л.

26. Д-н А. Этнографические музеи в Крыму / А. Д-н // Этнография. – 1926. – № 1/2. – С. 305.

27. Бороздин И. [Н.] Изучение культур советского Востока / И. Н. Бороздин // Новый Восток.– 1927.– № 19.– С. LI.

28. Государственный Исторический музей Российской Федерации, отдел письменных источников,

ф. 54. Коллекция документов по музейному строительству,

оп. 1,

д. 1003. Документы Евпаторийского государственного музея местного края, 1921–1926 гг., 46 л.

29. Государственный архив в Автономной Республике Крым,

ф. Р-2865. Центральный музей Тавриды,

оп. 2,

д. 2. Протокол заседания IV Всекрымской музейной конференции, 12.09.1926–13.09.1926 г., 22 л.

30. Государственный архив в Автономной Республике Крым,

ф. Р-3814. Александр Иванович Полканов,

оп. 1

д. 130. Ялта и ее окрестности : экскурсионные очерки, 1927, 120 л.

31. Якуб-Кемаль [Я. М.] Надпись на мечети «Узбека» в Старом Крыму / Я. М. Якуб-Кемаль // ИТОИАиЭ. – Симферополь, 1927. – Т. 1. – С. 202–204.

32. Гордлевский В. [А.] Рукописи Восточного музея г. Ялты / В. А. Гордлевский // Доклады Академии наук СССР. – 1927. – № 10. – С. 219–224.

33. [Якуб-Кемаль Я. М.][Новые находки Восточного музея] / Я. М. Якуб-Кемаль // Ени дунья. – 1927. – 11 ноября. – Опубликовано на крымскотатарском языке.

34. Государственный архив в Автономной Республике Крым,

ф. Р-138. Евпаторийский краеведческий музей,

оп. 1,

д. 11. Переписка с Центральным бюро краеведения и по личному составу, 15.04.–22.12.1929 г., 108 л.

35. Государственный архив Российской Федерации,

ф. А-2307. Главное управление научными и научно-художественными учреждениями (Главнаука) Народного комиссариата просвещения РСФСР,

оп. 15

д. 62. Отчеты о деятельности местных музеев за 1930 г., 1930 г., 67 л.

36. Deny J. [Рецензия] / J. Deny // Journal Asiatique. – 1930. – № 2. – P. 345.– Рец. на ст.: Гордлевский В. А. Рукописи Восточного музея г. Ялты // Доклады Академии наук СССР. – 1927. – № 10. – С. 219–224.

37. Государственный Исторический музей Российской Федерации, отдел письменных источников,

ф. 54. Коллекция документов по музейному строительству,

оп. 1,

д. 999. Документы Центрального музея Тавриды, 1921–1927 гг., 86 л.

38. Центральный муниципальный архив г. Москвы,

ф. 1. Центральные государственные реставрационные мастерские,

оп. 1

д. 523. Третья крымская музейная конференция, 1924 г., 7 л.

39. Архив Российского этнографического музея,

ф. 2. Музей этнографии народов СССР,

оп. 1

д. 106. Переписка с научным сотрудником Г. А. Бонч-Осмоловским о собрании этнографических материалов белорусов в Минской губернии, татар, болгар в Крыму и хевсур, осетин, 10. 1922–30.10. 1935 гг., 34 л.

40. Храпунова Л. Н. Этнографическая коллекция Крымского республиканского краеведческого музея / Л. Н. Храпунова // Этнография Крыма XIX–ХХ вв. и современные этнокультурные процессы : мат-лы и исслед. – Симферополь, 2002. – С. 395–397.

41. Тугендхольд Я. [А.] К участию КССР на международной Парижской выставке / Я. А. Тугендхольд // Красный Крым. – 1924. – 28 дек. – С. 2.

42. Деятели крымскотатарской культуры (1921–1944 гг.) : биобибл. словарь / гл. ред. и сост. Д. П. Урсу. – Симферополь : Доля, 1999. – 240 с. – (Серия : «Источник знаний» ; вып 2).

43. Государственный архив в Автономной Республике Крым,

ф. Р-2865. Центральный музей Тавриды,

оп. 2

д. 5. Отчет о работе Центрального музея Тавриды за 1926–1927 г., 1927 г., 18 л.

44. Государственный архив в Автономной Республике Крым,

ф. Р-2865. Центральный музей Тавриды,

оп. 2

д. 4. Производственный план Археологического отдела Центрального музея Тавриды на 1926–1927 г. и пятилетний план археологических раскопок на 1926–1930 г., 1926 г., 4 л.

45. Пузанов И. [И.] Гибель культурных ценностей / И. И. Пузанов // Красный Крым. – 1927. – 12 февр.

46. Мусаева У. К. Этнографические исследования Центрального музея Тавриды в 20-е гг. ХХ века / У. К. Мусаева // Музейна справа на Житомирщині: історія, досвід, проблеми. – Житомир, 2005. – (Серія : «Велика Волинь» ; т. 33). – С. 155–161.

47. Мусаева У. К. Научная ассоциация востоковедения и изучение Крыма в 1920-х годах / У. К. Мусаева // Библиотечное дело и краеведение : сб. научн. трудов. – К.; Симферополь, 2000. – Вып. 2. – С. 206–213.

48. Мусаева У. К. Из истории изучения этнографии Крыма Всеукраинской научной ассоциации востоковедов (1926–1930) / У. К. Мусаева // Этнография Крыма XIX–ХХ вв. и современные этнокультурные процессы: мат-лы и исслед. – Симферополь, 2002. – С. 336–347.

49. [Вельтман С.] Деятельность Научной ассоциации востоковедения / С. Вельтман // Новый Восток. – 1925. – № 7. – С. 357–359. – Изд. под псевд.: «С. В.».

50. Москаленко А. Е. Памяти И. Н. Бороздина (1883–1959) / А. Е. Москаленко // Вопросы истории славян. – Воронеж, 1963. – Вып. 1. – С. 196–197.

51. Непомнящий А. А. История и этнография народов Крыма : библиография и архивы (конец XVIII – начало ХХ века) / А. А. Непомнящий / Таврический нац. ун-т. имени В. И. Вернадского – Симферополь : Доля, 2001. – С. 115–116.

52. Бороздин И. [Н.] Музейная и археологическая работа в Крыму : из личных впечатлений /. И. Н. Бороздин // Новый Восток. – 1923. – № 4. – С. 496–498.

53. Институт истории материальной культуры Российской академии наук, научный архив, рукописный отдел,

ф. 2. Государственная академия истории материальной культуры,

оп. 1

д. 181. О раскопках в Старом Крыму, 1925 г., 13 л.

47. Бороздин И. В древней столице крымских татар / И. Н. Бороздин // Красная Татария. – 1925. – 27 авг.

48. Бороздин И. Н. Новейшие открытия в Крыму : раскопки на Гераклейском полуострове / И. Н. Бороздин / Научная ассоциация востоковедения при ЦИК СССР. – М., 1925. – 30 с.

49. Бороздин И. Новейшие открытия в области татарской культуры в Крыму / И. Н. Бороздин // Педагогическая жизнь Крыма. – 1925. – № 9/10. – С. 17–20.

50. Бороздин И. Н. Из тьмы веков : изучение древностей Юга СССР / И. Н. Бороздин // Смена. – 1926. – № 23. – С. 10.

51. Бороздин [И. Н.] Новейшие открытия в области татарской культуры / И. Н. Бороздин // Первый Всесоюзный тюркологический съезд, 25 февраля – 5 марта 1926 г. : стенографический отчет. – Баку, 1926. – С. 33–38.

52. Бороздин И. Н. Новейшие открытия в области татарской культуры в Крыму / И. Н. Бороздин // Бюллетень Конференции археологов СССР в Керчи. – 1926. – № 2. – С. 3.

53. Бороздин И. Н. Проблемы научных экспедиций на Восток / И. Н. Бороздин // Новый Восток. – 1925. – № 8/9. – С. 244-253.

54. Бороздин И. [Н.] Выставка научно-исследовательских работ экспедиции по изучению татарской культуры в Крыму 1925-1926 гг. / И. Н. Бороздин, А. С. Башкиров / Музей восточный культур. – М., [1927]. – 7 с.

62. Санкт-Петербургский филиал Архива Российской академии наук,

ф. 68. Бартольд Василий Владимирович,

оп. 1,

д. 171. Отзыв о работе А. С. Башкирова в Крыму, посланный В. В. Бартольдом в Государственную академию истории материальной культуры, 28.06.1927, 3 л.

63. Бороздин И. Н. Новые данные о золотоордынской культуре в Крыму : работы археологической экспедиции 1926 года / И. Н. Бороздин // Новый Восток. – 1927. – № 16/17. – С. 256–274.

64. Бороздин И. Н. Новые данные о золотоордынской культуре в Крыму : работы археологической экспедиции 1926 года / И. Н. Бороздин. – М, 1927. – 21 с.

65. Бороздин И. [Н.] От этнолого-лингвистической подсекции Бюро съездов Госплана СССР (Москва) / И. Н. Бороздин // Бюллетень Оргкомитета 2-й Всесоюзной конференции по изучению производительных сил СССР / Госплан СССР. – М., 1927. – № 3/4. – С. 55–56.

66. Бороздин И. [Н.] Современная Крымская республика / И. Н. Бороздин // Новый Восток. – 1927. – № 19. – С. 99–120.

67. Бороздин Илья Николаевич // Этнография. – 1926. – № 1/2. – С. 319–320.

68. Бороздин И. [Н.] Научно-исследовательская работа в национальных республиках и областях / И. Н. Бороздин // Социалистическая реконструкция и наука. – 1932. – № 8. – С. 210–216.

69. Генинг В. Ф. Очерки по истории советской археологии / В. Ф. Генинг. – К. : Наукова думка, 1982. – 225 с.

70. Бороздин И. Н. Археологические памятники юга СССР и Керченская археологическая конференция / И. Н. Бороздин // Новый Восток. – 1926. – № 15. – С. 189–190.

71. Зуммер В. М. Тюрко-татарская секция конференции археологов в Керчи / В. М. Зуммер // Известия Азербайджанского гос. ун-та им. В. И. Ленина. Сер. : «общественные науки». – 1926. – Т. 6/7. – С. 247.

72. Мацулевич Л. [А.] Конференция археологов в Керчи / Л. А. Мацулевич // Сообщения / ГАИМК. – 1926. – Т. 1. – С. 273.

73. Базиянц А. П. Владимир Александрович Гордлевский / А. П. Базиянц. – М. : Наука, 1979. – 80 с. – (Серия : «Русские путешественники и востоковеды»).

74. Мусаева У. К. Подвижники крымской этнографии, 1921–1941 : историографические очерки / У. К. Мусаева; под ред. и вступ. ст. А. А. Непомнящего / Таврический нац. ун-т им. В. И. Вернадского. – Симферополь : Таврия, 2004. – 214 с. – (Серия : «Биобиблиография крымоведения» ; вып. 2).

75. Гордлевский В. А. Дервиши Ахи Эврана и цехи в Турции / В. А. Гордлевский // Известия Академии наук СССР. – 1927. – С. 1171–1194.

76. Гордлевский В. А. Организация цехов у крымских татар : из поездки в Карасубазар / В. А. Гордлевский // Труды Этнографо-археологического музея этнологического факультета Первого Московского государственного ун-та. – 1928.– Вып. 4 : Быт. – С. 58–65.

77. Гордлевский В. А. Лексика караимского перевода Библии / В. А. Гордлевский // Доклады Академии наук СССР. Сер. В. – 1928. – № 5. – С. 87–91.

78. Гордлевский В. [А.] Рукописи Восточного музея г. Ялты / В. А. Гордлевский // Доклады Академии наук СССР. – 1927. – № 10. – С. 219–224.

79. Demy J. [Рецензия] / J. Demy // Journal Asiatique. – 1930.– № 2. – Р. 345.– Рец. на ст.: Гордлевский В. Рукописи Восточного музея г. Ялты // Доклады Академии наук СССР. – 1927. – № 10. – С. 219–224.

80. Мусаєва У. К. Iсторико-етнографiчне вивчення народів Криму в 20-х – на початку 30-х рр. XX століття / У. К. Мусаєва : автореф. дис. ... канд. iст. наук / 07. 00. 06 – історiографiя, джерелознавство та спеціальні історичні дисципліни ; Дніпропетровський нац. ун-т. – Днiпропетровськ, 2004. – 19 с.

81. Крымские татары: Каталог коллекций / Гос. музей этнографии народов СССР; Сост. Э. Г. Тарчинская и Е. Б. Кочетова.– Л., 1989.– С. 6.

82. Государственный Исторический музей Российской Федерации, отдел письменных источников,

ф. 54. Коллекция документов по музейному строительству,

оп. 1

д. 997. Документы Крымского отдела по делам музеев, охране памятников старины, искусства, природы и народного быта, 1920–1927 гг., 78 л.

83. Дебец Г. Памяти Б. А. Куфтина / Г. Ф. Дебец // Советская этнография. – 1954. – № 1. – С. 166–167.

84. Массон М. Е. Б. А. Куфтин / М. Е. Массон // Известия АН Туркменской ССР. Сер. обществ. наук. – 1954. – № 1. – С. 91–92.

85. Джапаридзе О. М. К 100-летию со дня рождения академика Б. А. Куфтина / О. М. Джапаридзе // Российская археология. – 1993. – № 3. – С. 246–249.

86. Куфтин Б. А. Южнобережные татары Крыма / Б. А. Куфтин // Крым. – 1925.– № 1. – С. 22–31.

87. Харузин А. Н. Татары Гурзуфа : кефалометрические наблюдения над татарами Южного берега Крыма / А. Н. Харузин // Известия Имп. Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, сост. при Имп. Московском ун-те. – 1890. – Т. 68, вып. 7. – Стб. 249-270.

88. Хартахай Ф. Историческая судьба крымских татар / Ф. Хартахай // Вестник Европы. – 1866. – Т. 2. – С. 182-394; 1867. – Т. 2. – С. 140-174.

89. Музей антропологии и этнографии РАН шимени Петра Великого, научный архив,

ф. 12. Куфтин Борис Алексеевич,

оп. 1

д. 9. О жилище татар. Крым. Черновые полевые записи, 1925 г., 38 л.

90. Музей антропологии и этнографии РАН шимени Петра Великого, научный архив,

ф. 12. Куфтин Борис Алексеевич,

оп. 1

д. 57.

91. Куфтин Б. А. Жилище крымских татар в связи с историей заселения полуострова / Б. А. Куфтин // Мемуары Этнографического отдела Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. – М., 1925. – Вып. 1. – С. 1-58, XIX л. табл.

92. Куфтин Б. А. Типы жилищ крымских татар, как источник для изучения культурно-этнических смен доисторического и исторического Крыма / Б. А. Куфтин // Бюллетень Конференции археологов СССР в Керчи. – 1926. – № 6. – 10 сент. – С. 2.

93. Музей антропологии и этнографии РАН шимени Петра Великого, научный архив,

ф. 12. Куфтин Борис Алексеевич,

оп. 1

д. 24. Полевые записи, 1928 г., 57 л.

94. Музей антропологии и этнографии РАН шимени Петра Великого, научный архив,

ф. 12. Куфтин Борис Алексеевич,

оп. 1

д. 108.

95. Музей антропологии и этнографии РАН шимени Петра Великого, научный архив,

ф. 12. Куфтин Борис Алексеевич,

оп. 1

д. 10. Тамги, планы жилищ и др. Крым. Черновые полевые записи, 1926 г., 31 л.

96. Музей антропологии и этнографии РАН шимени Петра Великого, научный архив,

ф. 12. Куфтин Борис Алексеевич,

оп. 1

д. 11. Об одежде, обуви, утвари татар. Крым., 1928 г., 31 л.

97. Шиллинг Е. Государственный Центральный музей народоведения / Е. Шиллинг // Этнография. – 1926. – № 1/2. – С. 267–270.