4. Парацельс.

Личность Парацельса до такой степени окружена вымыслом, что невозможно установить биографические события с достоверностью. Источниками для биографии Парацельса служат, во-первых, его сочинения, в которых очень часто встречаются автобиографиче­ские данные; во-вторых, воспоминания современников и сочинения его последователей и противников. Однако его собственные сочинения, написанные в преувеличенно хвастли­вом тоне, переполненные явно неверными данными, могут быть материалом только для косвенных суждений. Что же касается сочинений современников, то и они, написанные друзьями или врагами в пылу яростной полемической борьбы, дают яркое представление о буре, вызванной дея­тельностью Парацельса, характеризуют силу его личности, огненного темперамента, но ни в коей мере не могут претендовать на историческое беспристрастие. Насколько малодос­товерны наши сведения о Парацельсе, можно судить хотя бы по тому, что сохранившиеся 35 его портретов очень мало походят один на другой. Легенды окружают Парацельса (настоящее имя Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм) с самого рождения в 1493 г. Биографы расходятся относительно того, кто был его отцом. Скорее всего, он был законным сыном Вильгельма Гогенгейма, врача и алхими­ка. Причем имя Теофраст было дано ему в честь знаменитого ученика великого Аристотеля, в ознаменование большого будущего и стези целителя. Парацельс не получил классического образования, его первым учителем был отец, обучавший его алхимии, терапии и хирургии. Напомним, что в тот период эти две науки и практики обычно были разделены, последняя считалась «грязной» работой и была уделом не врачей с университетскими дипломами, но представителей цеха малообразованных банщиков, цирюльников и повитух.

В своих сочинениях Парацельс также называет своими учителями, кроме отца, целый ряд лиц, однако хронологические данные опровергают его утверждения, т.к. они жили до его рождения. Трудно сказать, был ли он начитан, владел ли он международным языком средневековой науки - латынью, он никогда не пользовал­ся им. Но недостаток классического образования Парацельс с успехом восполнил продолжитель­ными путешествиями, во время которых и приобрел свои, несомненно, обширные позна­ния. Путешествовал очень много, по его словам, он посещал высшие школы Германии, Италии, Франции, объехал Испанию, Португалию, Англию, Моравию, Литву, Польшу, Венгрию, Валахию, Трансильванию, Нидерланды, Данию, Финляндию, Лапландию. Он уверяет даже, что бывал в Азии и Африке. Даже если этот перечень и есть преувеличение, то известно, что путешествовал Парацельс в течение многих лет. Во время своих странствий он посещал врачей и знахарей, черно­книжников и цирюльников, цыган и даже палачей. Пропитание себе он добывал при по­мощи своих медицинских и алхимических познаний, но этим его деятельность, как мы сей­час знаем, не ограничивалась.

В 1526 г. Парацельс, после продолжительных странствований, прибывает, сопровождаемый славой искусного врача, в Базель. Здесь его успешная практическая деятельность произ­водит сильное впечатление: он входит в милость к влиятельным лицам и получает место городского врача и профессора медицины в университете. Путь к должности профессора открыла Парацельсу Реформация: целый ряд кафедр пустовал в то время в Базельском университете из-за удаления профессоров-католиков. Смена вероисповедания и рекомен­дация Эразма Роттердамского облегчили ему доступ к занятию кафедры. Таким образом, человек, не имевший докторского диплома, получил, вопреки прочно сложившейся тра­диции, место профессора в Базельском университете.

В своей программе Парацельс объявил, что очистит медицину от «варварской закваски» и восстановит ее в первобытной чистоте, что он отбросит идеи древних и будет держаться указаний самой природы, своих собственных открытий и своего долголетнего опыта, что врачи заблуждаются грубейшим образом, потому что слепо следуют Гиппократу, Галену, Авиценне и другим авторам. Полагал он также, что не медицина, а химия может образовать истинных вра­чей, что ни ученые степени, ни красноречие, ни эрудиция, приобретенная чтением, ни знание языка не сделают их искусными врачами, но только глубокие познания вещей, изучение тайн, скрытых в недрах природы, - в чем и заключаются все науки. На своей вступительной лекции Парацельс, повторяя жест Лютера, сжегшего папскую буллу, сжег перед своими слушателями сочинения Галена и Авиценны. Подобно Лютеру, переведшему Библию на немецкий язык, Парацельс читает свои лекции не по-латыни, а по-немецки - смелость по тому времени неслыханная. Таковы внешние проявления пере­ворота, произведенного Парацельсом. Смелость его выступлений, а также революционные (иногда чересчур рискованные) методы лечения, которые он применял, заставляют опол­читься против него буквально всех современных ему врачей. Парацельс со всем пылом буйного темперамента вступает в борьбу. Обе стороны не щадят друг друга и не проявля­ют особой разборчивости в средствах, а также в выражениях, в которых ведется полемика. Легко себе представить, какое раздражение вызвал Парацельс в стане своих врагов. Его начинают преследовать. Базельский университет неожиданно, через год после назначения Парацельса профессором, требует от него представления докторского диплома. Парацельс обращается в совет города Базеля и в письме, сохранившемся до сих пор, просит «приказать его врагам прекратить нападки против университетского профессора и не препятст­вовать ему в чтении курса оскорбительными выражениями и низкими обвинениями, кото­рыми они осыпают его». Столкновение окончилось победой Парацельса.

Борьба, начатая им, продолжается и после его смерти. Сущность его реформы состоит в том, что он ставит во главу угла химию и вместо лекарств растительного происхождения начинает применять химические препараты, в том числе сильнодействующие. Новое на­правление в медицине и фармации быстро распространяется и, будучи одним из проявле­ний Реформации, приобретает все большее число сторонников и приверженцев в протес­тантских государствах. В то же время, католическая церковь вносит сочинения Парацельса в список за­прещенных книг, а парижский парламент в 1566 г. запрещает пользование средствами Па­рацельса и одновременно выражает порицание всяким нововведениям в медицине.

Взгляды Парацельса на медицину - следствие его общего мировоззрения. Он исходит из представления о мире как о едином целом, состоящем из одних и тех же основных начал и управляемом во всех своих частях одними и теми же законами. Человеческий организм - химическая лаборатория; болезнь - нарушение правильной деятельности этой лаборато­рии, происходящее вследствие недостатка или избытка каких-нибудь веществ; задача вра­ча - восстановить правильное соотношение, введя в организм необходимые химические препараты. Сближая таким образом медицину с химией, Парацельс дает последней новое направле­ние. Не превращение металлов в золото, а приготовление лекарств должно, по Парацельсу, быть целью химии. С первого взгляда кажется, что в этом предположении Парацельса не заключается переворота, но вспомним, что в течение тысячелетия усилия алхимиков были направлены на осуществление определенной цели, что все содержание науки видели именно в этом и что алхимические теории целиком построены на представлении о пре­вращении металлов (см. Юнг К.Г., 1992).

Парацельс не только не высказывал отрицательного отношения к алхимической доктрине, он был каббалист и мистик, считал мозг микрокосмом, представляющим макрокосм окружающего. Уверял, что знает секрет «философского камня» и умеет превращать металлы, в доказа­тельство чего демонстрировал «превращение» железа в медь при погружении ножа в рас­твор медного купороса (при этом железо переходит в раствор, вытесняя из последнего медь, осаждающуюся на поверхности лезвия). Возможно, что со стороны Парацельса такая терпимость по отношению к алхимии была тактическим приемом: он хотел сосредоточить огонь своего нападения на медицине и, кроме того, извлекал выгоду из веры современников в превращения металлов. Со времени Парацельса благодаря произведенному им объединению химии с медициной и фармацией начинается новый период в истории химии — период ятрохимический.

Для нас же важнее всего упомянуть, что Парацельс утверждал совершено иное отношение не только к обучению медицине, но и к врачеванию в целом. Для простых людей, лечением которых он никогда не гнушался, он был кем-то вроде Робин Гуда: богатые должны были платить ему сполна, а бедные могли лечиться бесплатно. Он говорил о том, что «милосердие – наставник врачей», «милосердие … должно быть врожденным у врача», «где нет любви, там нет искусства». Вызывая недовольство сильных мира и церкви, он выступал и против практики использования врачебного искусства на службе инквизиции и писал: «врач не может быть ни мучителем, ни палачом, ни слугой палача».

Он был, применительно к тому времени, неподобающе терпим к психически больным: «Практически гораздо важней лечить душевнобольных, нежели изгонять бесов, ибо помешанные – это больные люди, и, кроме того, наши братья, а потому следует относиться к ним сочувственно и мягко… Ведь может случиться, что нас самих или наших братьев постигнет такая же злая судьба» (цит. по Каннабих Ю., 1994)..

Он изучал болезни простых ремесленников, и постоянно повторял, что «не титул, не ораторское искусство, не чтение книг создают врача, но единственно знание вещей и сил природы», «теория врача есть опыт». Даже на его могиле указано, что «обладал волшебным знанием и раздавал добро беднякам», не зря место его захоронения в Зальцбурге долгие века была почитаемо и посещаемо страждущими излечения.

«Модель Парацельса» - такая форма врачебной этики, в рамках которой нравственное отношение с пациентом понимается как составляющая страте­гии терапевтического поведения врача. Если в гиппократовской модели за­воевывается социальное доверие личности пациента, то здесь важен учет эмоционально-психических особенностей личности, призна­ние глубины ее душевных контактов с врачом и включенности этих контак­тов в лечебный процесс. Это, конечно, тоже патернализм, но для которого характерны положительные психоэмоциональные привязанности и социально-моральная ответственность, «целебность», «божественность» самого контакта врача и больного. Основным принципом, формирующимся в границах данной модели, является принцип «делай добро», благо, или «твори любовь», благодеяние, милосердие. Врачевание есть это организованное осуществление добра. Парацельс писал: «Сила врача - в его сердце, работа его должна руководствоваться Богом и освещаться естественным светом и опытностью; важнейшая основа лекарства - любовь».