Боярская дума.

На протяжении всего XVII в. сохраняется значение Боярской думы как высшего совета при государе. «Государь без думы и дума без государя были одинаково явлениями ненормальными» (М.Ф. Владимирский-Буданов). Функции думы не были четко определены, основывались на обычном праве, традиции и определялись формулой «государь сказал и бояре приговорили». К ее компетенции относились вопросы внутренней и внешней политики, суда и администрации [2.17, c. 93]. Так как Дума представляла собой постоянное совещание при монархе, она оставалась высшим распорядительным, судебным и совещательным органом. Предполагалось, что все эти перечисленные функции она выполняла с согласия и по поручению государя. Но постепенно дума начала терять свое высокое значение. Алексей Михайлович и его окружение все менее ощущали необходимость в этом высшем органе, предпочитая решать важнейшие проблемы самостоятельно, в узком кругу. Так , из 618 указов принятых с 1649 г. до конца правления второго Романова, только 30 (4,9%) были с боярским приговором [2.27, c. 86].

В XVII в. Боярская дума оставалась верховным органом по вопросам законодательства, управления и суда. Наиболее важные вопросы обсуждались на совместных заседаниях думы с государем, менее важные - без него. Без согласия государя дума не могла принимать постановления. Думные чины приносили присягу: «самовольством без государева ведома никаких дел не делати». Для второй половины XVII века характерна связь Боярской думы с приказной системой. Если раньше важнейшие приказы находились под управлением недумных чинов, то теперь думные чины стояли во главе почти всех приказов. Процесс бюрократизации Боярской думы был одним из проявления централизации государственной власти [2.16, c. 59].

В конце 70-х годов Боярская дума насчитывала 97 человек. Между тем развивавшееся абсолютное государство нуждалось в небольшом по числу членов и бюрократическом по существу органе. Поэтому при первых Романовых действовала так называемая «ближняя» («тайная») дума из немногих доверенных лиц государя, иногда даже не облеченных думским званием [2.16, c. 60].

Дума постепенно утрачивала свой ярко выраженный аристократический характер. К концу столетия представители дворянства и дьячества занимали в Думе не только дальние скамьи, но и сидели среди обладателей высших думных членов — бояр и окольничих. В результате в аристократическом учреждении - Думе- обосновались люди, которым не приходилось кичиться своим происхождением. Порука из успехов - единственно царские милости, личные заслуги и служба. Единственно, что подобные установки в большей мере соответствовали абсолютизму [2.27, c. 87].

Постепенно нарастает процесс бюрократизации работы думы, из ее состава в 1681-1694 гг. выделяется специальная Расправная палата с переменным составом подъячих [2.17, c. 93].

В конце XVII в. высшим органом государственного управления оставалась, тем не менее, Боярская дума. К 1702 году в ее состав входило всего 86 человек, на заседаниях же присутствовали обычно 30-40 человек. Боярская дума фактически вымирала: на место умерших царь не назначал новых членов. Это означало падение роли данного института в государственном управлении. Фактически значение Боярской думы упало.

По этой причине в 1699 г. при Боярской думе была создана Ближняя канцелярия, где поначалу и проходили думские заседания, в которых с 1704 г. стали принимать участия приказные судьи. К этому же году относится последнее упоминание о заседании Боярской думы. Реальная власть оказалась сосредоточена в руках Ближней канцелярии. Таким образом, при правлении Петра I Великого, а именно в первые годы, в основном уже функционировал узкий круг сановников, который в отсутствии царя и выполнял распорядительную функцию по делам внутреннего управления [2.16, c. 60].

Само составление Уложения связано с законодательной функцией Боярской думы, так как именно она выступает прежде всего как законодательный орган наряду с государем и под его эгидой. По совету с Освященным собором и Боярской думой царь поручил Комиссии во главе с боярином Н.И. Одоевским составление Уложенной книги, среди источников которой значатся и боярские приговоры. Затем «государь указал» и «бояре приговорили» собрать Земский собор с целью обсудить и принять Уложение [2.37, c. 67-69]. В тексте ряда его глав содержатся ссылки на законы принятые еще до Уложения по указу царя и приговору бояр, но несравненно более ценно изложение указов, принятых с участием Боярской думы в момент составления Уложения. В 1641 г. в ответ на челобитную дворян и детей боярских с жалобой о непомерных сборах мыта и мостовщины по царскому и боярскому приговору принят указ вошедший в состав 1-й и 2-й статей IX главы «О мытах и о перевозех и о мостах». Уложение оставляло в силе судные дела о хлопотах, решенные еще до него «по государеву указам и по боярским приговорам» [1.6, c. 112].

В главе XVII «О вотчинах» помещен указ о выдаче прожитка вдовам и матерям из выслуженных вотчин. Указ начинается со словами: «А ныне государь, царь и великий князь Алексей Михайлович всея Руси указал, и бояре приговорили...» [1.6, c. 152].

В другой статье сказано: А родовым и выслуженным вотчинам государь указал и бояре приговорили быти...» по указу 1628-1629 гг. [2.21, c. 163].

В целом, в главе XVII Уложения отражены два обстоятельства: развивающееся поземельное феодальное право брало под защиту собственность на землю в целом и то, что ко времени Уложения значительно продвинулся процесс слияния поместий и вотчин.

В сфере самого землевладения имел место процесс постепенного вытеснения поместий вотчиной. Подавляющее большинство землевладельцев всех рангов (бояре, дворяне) совмещали в своих руках и вотчины и поместья. Таким образом Уложение узаконило принцип наследования родовых и выслуженных вотчин в следующем виде. При наличии у вотчинника детей вотчины наследуют сыновья; дочери же получают на прожиток из поместий отца. В случае смерти бездетных сыновей вотчины переходили к их сестрам. Уложение, таким образом, сохраняло норму существующую еще со времен Русской Правды,- сестры при боярах не вотчинницы. Но если у умершего вотчинника сыновей не было, его родовые и выслуженные вотчины наследовали дочери и сестры, включая замужних. К такой цепи наследования, сложившейся еще в практике и законодательстве прошлого времени, Уложение добавило еще одно звено - наследниками вотчин после дочерей становятся их дети и внучата [1.6, c. 152]. Весьма важный указ о запрете продавать и закладывать в монастыри и духовным иерархам родовые, выслуженные и купленные вотчины был принят на Земском соборе 1648 г. по совету с Освященным собором и Боярской думой [1.6, с. 153]. Допускалась лишь передача вотчин родичам при условии давать в монастыри средства на содержание родственников - монахов. При нарушении этого условия постригшие в монахи могли с разрешения царя продать свои родовые и выслуженные вотчины родичам или на сторону. В отношении купленных вотчин они обладали большей свободой, но передача их в монастыри тоже исключалась [1.5, с. 367].

Таким образом, это позволяло государству держать все свои земли в своих руках и не допускать их во владение монастырей, это непосредственно затрагивало и Боярскую думу в отношении распоряжения своей земли.

В главе XXV находим утверждение указа 1634-1635 гг. о запрете держать, курить и продавать табак: «А ныне государь царь и великий князь Алексей Михайлович всея Руссии указал и бояре приговорили: тем людем, у кого табак объявится, указ чинити против того же, как о том указано в прошлом во сто четыредесять вторым году».

Подделка государственных грамот и указов с боярским приговором каралась смертной казнью. Эта статья, как и в целом глава IV направлена на преследование подделки актов и грамот, также глава открывает раздел о преступлениях против порядка управления [1.5, с. 268].

В Уложении больше ссылок на указы царя без приговоров Боярской думы. Если даже допустить, что в отдельных случаях возможны пропуски указаний на приговоры бояр, то и при этом условии именных указов, использованных в качестве материала при написании глав Уложения, будет больше, чем указов с приговором Боярской думы. Уложение, таким образом, отображало общее положение дела. Имеются сведения, что при царствовании Алексея Михайловича именных указов было принято больше, чем указов имевших боярский приговор. Однако все крупнейшие вопросы законодательного порядка, в частности связанные с землевладением и крепостным правом, имеют приговоры Боярской думы.

Участие Боярской думы в законодательной деятельности сочетается и с ее участием в решении важных государственных вопросов внутренней и внешней политики, что в Уложении получило отражение в формуле: «А боярам и окольничим и думным людем сидети в палате и по государеву указу всякие государевы дела делати вместе» [2.21, c. 164]. В статье, с одной стороны, отмечается, что приказы некомпетентны разбирать некоторые дела, относящиеся к исключительному ведению самого царя и Боярской думы. С другой стороны, суд царя и Думы являлся второй инстанцией для приказов, при том инстанцией апелляционной. Здесь развивается норма, содержащаяся в ст. 7 Судебника 1550 г. [1.5, c. 287-288].

Боярская дума была высшей после царя судебной и апелляционной инстанцией. Уложение, повторяя Судебник 1550 г. провозглашало: «Суд государя царя и великого князя Алексея Михайловича всея Руси судити бояром и окльничим и думным людем и диаком...» [1.6, с. 145]. В качестве второй судебной инстанции, суд царя и Боярской думы выступал по отношению к приказам: «А спорныя дела, которых в приказех зачем вершити будет не мощно, взносите из приказов в доклад к государю царю и великому князю Алексею Михайловичю всея Руси, и к его государевым боярам и окольничим и думным людем.» [1.6, с. 131]. Эта статья помимо указанного выше значения - передачи дел, решенных в приказах, но не удовлетворяющих одну из сторон, на суд царя и Боярской думы как высшей апелляционной инстанции - имела и другой смысл: приказы могли некомпетентно решать некоторые дела, относящиеся исключительно к компетенции царя и Боярской думы.

Боярская дума имела и самостоятельную, независимую от царя компетенцию в судопроизводстве. Так, например, при жалобе на судью со стороны потерпевшего, что судья «обвинил его не делом по сулам...», предписывалось «судное дело взнесть слушати бояром, и учинити в том деле указ, смотря по делу» [1.6, c. 135]. В другом случае на рассмотрение «всем бояром» передавались дела, когда какой-либо приказной судья «просудится и обвинит кого не посуду без хитрости» [1.6, 136].

Высокому положению Боярской думы в государственной системе, а бояр и других думных чинов в сословной иерархии феодального общества соответствовала правовая защита их неприкосновенности. Показательно, что в главе «О государьской чести» содержится запрет приходить «самовольством, скопом и заговором» не только к царю, но и к боярам, окольничим и другим людям [1.6, c. 15]. За нарушение этого запрета закон влек за собой смертную казнь [2.21, c. 165].

Таким образом, можно сделать вывод по второй главе. Из данного исследования было выяснено, что на период XVII в. значение Боярской думы остается сильным, являясь верховным органом в вопросах законодательства, управления и суда. Однако постепенно Дума теряла свою значимость. В Думе неуклонно падал удельный вес родовитых бояр, «столпов, наследованно думу ведавших», а ее скамьи стали занимать выходцы из столичного и провинциального дворянства и даже из высшего купечества. При Алексее Михайловиче Романове полностью утвердилось начало: «велик и мал живет государевым жалованием». Влияние думы на столько пало, что к концу XVII в. постепенно утрачивало свою значимость и было отменено обязательное прежде упоминание в царских законодательных актах о согласии с ним бояр - «государь указал и бояре приговорили» [2.11, c. 67 - 68].

Из Уложения также было выяснено то, что оно закрепляет принцип наследования родовых и выслуженных вотчин только при определенных условиях указанных в самом Уложении.

В Уложении была показана значимость государственных грамот и указов с боярским приговором, за что каралось смертной казнью. Участие Боярской думы в законодательстве было сочетаемо с ее участием и в решении важных проблем или государственных вопросов внутренней или внешней политики. Все это свидетельствует в работе Боярской думы, на которую после царя была возложена судебная и апелляционная инстанция; независимость от царя компетенция в судопроизводстве, а также правовая ее защита, ее неприкосновенность и льготы.

Однако положение ее со временем было утрачено, что и привело, как было указано выше, к ее отмене.

III.