1 Хрущев н. С. Мемуары Никиты Сергеевича Хрущева // Вопросы истории. 1992. № 2-3. С. 94.

9

Установлены также случаи аналогичного содействия органам со стороны ди- ректоров фабрик, начальников железнодорожных станций и рабочих. См.: Начальник станции, секретарь парткома станции, зав. грузовым двором станции и председатель месткома станции Вышний Волочек Калининской области начальнику НКВД города Вышний Волочек о контрреволюционной деятельности Ереминой Евдокии Ивановны [август 1937 г.] // Юнге М., Бордюгов Г. А., Биннер Р. Вертикаль большого террора. История операции по приказу НКВД № 00447. М., 2008. С. 167; От рабочих фабрики В-Волоцкой м-ры и от граж. Ч., П., С, А., Ф., В., К. о прозьбе изолировать Еремину Е. И. [август 1937 г.] // Там же. С. 168; Сообщение директора Томской лесоперевалочной базы управляющему трестом Томлес об арестованных органами НКВД работниках базы и укомплектованности ее специалистами. 13.9.1937 //Из истории земли Том- ской. Год 1937: Сб. документов и материалов. Томск, 1998. С. 188-189; Список рабо- чих и служащих Томской лесоперевалочной базы, подлежащих замене. 13.9.1937// Там же. С. 192-196.

Другие примеры см.: Справка Чесноковского сельского совета Барнаульского района на баптиста Я. С. Косолапова. Не ранее 30 сентября 1937 г. // Советское го- сударство и евангельские церкви Сибири в 1920-1941 гг.: Документы и материалы / сост. А. И. Савин. Новосибирск; СПб., 2004. С. 335. См. особенно: Справка Родинского сельского Совета о социальном положении обвиняемого К. [1937 г.] // Массовые ре- прессии в Алтайском крае.

А. В. Чащухин (Пермь)

УЧАСТИЕ СОВЕТСКИХ ОРГАНОВ ВЛАСТИ В ПРОВЕДЕНИИ МАССОВОЙ ОПЕРАЦИИ В ПРИКАМЬЕ СВЕРДЛОВСКОЙ ОБЛАСТИ

Выполнение приказа № 00447 наделило органы НКВД исключи- тельными полномочиями. Принадлежность к партийной, советской или хозяйственной номенклатуре уже не могла служить охранной грамотой от террора. В этих условиях состав тройки — основного по приказу карающего органа — выглядел во многом формальным. Первый секретарь обкома, прокурор области явно были оттеснены на второй план фигурой начальника областного УНКВД, играя, по су- ществу, роль послушных подручных. Тем не менее для реконструкции механизма террора представляется полезным рассмотреть проведе- ние операции и с внешней по отношению к НКВД стороны — с точки зрения советских структур. В чем выражалась реакция официальных государственных органов власти на проводимую кампанию? Какие механизмы приспособления к ситуации пытались выработать люди, которые формально продолжали осуществлять властные функции, но фактически были отстранены от политических ресурсов?

Рассмотрение всех государственных ведомств выходит за рамки данной статьи. Наше внимание будет сосредоточено прежде всего на тех структурах, которые непосредственно примыкали к проведению «кулацкой операции». Речь идет о прокуратуре, участие которой в операции в лице областного прокурора было оговорено в приказе. Кроме того, формально прокуратура была обязана выполнять надзор- ные функции по отношению к НКВД. Хозяйственные органы власти в этой статье будут представлены так называемыми отделами найма и увольнения при заводах (ОНУ). Созданные в 1934 г. с целью очистки заводов от социально чуждых элементов, ОНУ сыграли существенную роль в проведении массового террора. Наконец, в этой статье будут рассмотрены отдельные сюжеты, связанные с Советами и избиратель- ными комиссиями. Рассмотрение этого направления необходимо по двум причинам. Во-первых, Советы и избиркомы выполняли важную для власти функцию формальной легитимации режима. Во-вторых, рассмотрение этих структур необходимо для демонстрации общего настроя властей в условиях массовых репрессий.

В ходе исследования были использованы документы, отложившие- ся в фондах двух областных архивов — Государственного архива Перм- ской области (ГАПО) и Государственного общественно-политического архива Пермской области (ГОПАПО). В отношении прокуратуры наиболее важными источниками стали хранящиеся в ГАПО доку- менты фонда прокуратуры Камского бассейна. К сожалению, фонды городской и областной прокуратур слабо наполнены интересующими нас документами. В двух же фондах районных прокуратур вообще не содержится необходимой для нас информации. В целом источники по прокуратуре можно разделить на три типа: 1. руководящие мате- риалы: внутренние циркуляры, приказы и распоряжения союзного и областного уровня; 2. отчеты и доклады; 3. внутри- и межведомствен- ная переписка. В качестве необходимого дополнения в работе были использованы следственные дела репрессированных прокуроров, хра- нящиеся в фондах ГОПАПО. Кроме того, были привлечены докумен- ты партийной проверки прокуратуры Коми-округа.

Материалы по ОНУ представлены в фондах как ГАПО, так и ГОПАПО. В связи с тем, что в количественном отношении рабочие были в Прикамье наиболее пострадавшей от операции¹ категорией, мы рассмотрели прежде всего ситуацию на трех наиболее крупных заводах Перми: заводах им. Дзержинского (завод № 10), им. Молото- ва (завод № 172) и завод им. Сталина. Были привлечены материалы Чусовского и Лысьвенского металлургических заводов: материалы по этим заводам содержатся в фондах ГАПО. Помимо этого были об- наружены дополнительные материалы в фондах Мотовилихинского и Свердловского PK ВКП(б) в ГОПАПО. Наконец, в процессе иссле- дования использована полная база репрессированных в Прикамье, хранящаяся в «партийном» архиве. Данные этой базы оказались крайне полезны для верификации тех гипотез, которые возникали в отношении работы ОНУ.

Советы и избирательные комиссии рассмотрены прежде всего на примере Перми, Лысьвы и Чусового. Их деятельность реконструиро- валась на основе протоколов заседаний парткомов и пленумов. Ис- пользованы также следственные дела репрессированных советских руководителей.

1. Советы и избиркомы

В ответе на вопрос, почему органы советской власти оказались бессильны перед произволом НКВД, необходимо учитывать то об- стоятельство, что удар по государственным органам власти был на- несен еще до операции. Летом 1937 г. в Свердловской области стало стремительно раскручиваться дело контрреволюционной организации правых. Вслед за свердловским начальством полетели головы руково- дителей всех уровней Прикамья. Обратим здесь внимание на то, что после ареста бывшего областного прокурора С. Г. Чудновского (рабо- тавшего с 1935 г. прокурором Ленинградской области, арестованного

¹ ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12298. Л. 171-175.

² Ритуалы публичного поиска врагов среди коллег и устного «избиения» уже аре- стованных воспроизводились одинаково и в горсоветах, и на заводах. Ниже приведен неполный список источников, демонстрирующих указанное поведение. См.: Прото- колы совещаний партийно-хозяйственного актива Лысьвенского металлургического завода за 1937-1938 гг. // ГАПО. Ф. Р-69. Оп. 2. Д. 8. Л. 1-2, 55-62; Протоколы заседа- ний парткома МПРЗ (мото-паровозоремонтный завод). 09.07-30.12.1937 г. // Там же. Ф. 20. On. 1. Д. 1111. Л. 100; Протоколы заседания парткома при Пермском горсовете. 14.01-25.12.1937 г. // Там же. Д. 75. Л. 12-14.

³ Выписка из протокола заседания судебно-надзорной коллегии Верховного суда СССР от 25.06.1938 г. // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 1284. Л. 268.

⁴ Проблема взаимосвязи террора 1937 г. и выборов в Верховный Совет по-разному рассматривается в современной отечественной историографии. В качестве полярных точек зрения можно выделить взгляды И. В. Павловой, с одной стороны, и Ю. Н. Жу- кова — с другой. Оба автора, противоположным образом оценивая роль Сталина в про- водимом терроре, тем не менее исходят из тезиса определенной взаимосвязи террора и выборов в Верховный Совет. В целом данная проблема находится за рамками данного исследования. Вместе с тем стоит отметить, что указанное утверждение о собствен- ной логике и ритмах работы НКВД базируется на выводах, представленных в статьях А. А. Колдушко и О. Л. Лейбовича в настоящем сборнике. В данных текстах демонст- рируется безразличие органов НКВД к поступающей от партийных органов информа- ции, содержащей компрометирующий материал.

там 15 марта 1937 г. в качестве участника «уральской организации пра- вых» и привезенного на допросы в Свердловск) последовал и арест его преемника Г, И. Леймана. Таким образом, к моменту начала операции представители прокуратуры имели наглядный пример, остерегавший их от тщательного выполнения надзорных функций. Еще раньше был арестован и 23 марта 1937 г. приговорен к ВМН председатель Сверд- ловского облисполкома В. Ф. Головин. Дело Головина оказалось свя- занным с делом председателя Кизеловского горсовета В. М. Пыхтеева. Последний, в свою очередь, был связан с коллегами в Перми¹.

Таким образом, мы видим, что за несколько месяцев до «кулац- кой операции» местному начальству было устроено кровопускание, достигшее своего апогея летом 1937 г. Именно в этой обстановке в г. Чусовом происходят события, которые, с нашей точки зрения, ха- рактеризуют поведение официальных властных структур накануне и во время операции. Народные гулянья, организованные 12 июля по случаю открытия водной станции, закончились трагедией. Затонул перегруженный паром, в результате погибло два человека. Основа- нием для ареста ремонтировавшего паром Лузина стала 109-я статья УК, однако через неделю она превратилась в статью 58-7. После этого дело стремительно докатывается до Чусовского горсовета. Цепочка «работник горкомхоза Лузин — начальник горкомхоза Щербаков — председатель горсовета А. А. Гудков» соединяется следствием ров- но за две недели (последний был арестован уже 27 июля)². В этой истории наиболее примечательны для нас две вещи. Во-первых, след- ствие изначально велось не НКВД, а прокуратурой. Во-вторых, для данного случая весьма характерна реакция коллег и непосредствен- ного начальства. Обратим внимание на то, что с подачи помощника облпрокурора отдела по спецделам Митрофанова через неделю после начала дело квалифицируется по 58-й статье. В последующую неделю начинают сажать городское начальство. Через четыре дня, 24 июля, на стол председателю Свердловского облисполкома И. И. Алексееву ложится докладная записка инструктора по кадрам Дамешека. Суть записки: как можно быстрее разобраться с вопиющим инцидентом в Чусовом и по всей строгости закона привлечь к ответственности виновных. Далее прилагался список городского начальства, состоя- щий из 27 чел. В их числе, помимо указанных выше, были зав. гороно, зав. горздравотдела, зав. горзо и т. д.³ Реакция Дамешека очевидна:

Обзорная справка по архивно-следственному делу № 958818 от 15.05.1956 г.; Заключение, определение о реабилитации Пыхтеева В. М., 30.09.1956 г. // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12298. Л. 199-202,249-259.

" Постановление о привлечении в качестве обвиняемого Лузина П. Н. от 20.07.1937 г.; протоколы допроса Лузина П. Н. от 13.07, 20.07.1937 г. // Там же. Д. 1284. Л. 1-13.

Докладная записка инструктора по кадрам Дамешека, 24.07.1937 г. // Там же. Л. 77-84.

необходимо как можно быстрее сбросить балласт, который способен утянуть на дно. Паника и сопутствующий ей маниакальный психоз в поисках вредителей, естественно, охватывает и Чусовской горсовет. 17 августа начался пленум, посвященный последним событиям. На заседании все 43 выступавших посчитали своим долгом «плю- нуть» в сторону арестованных и указать на наличие врагов, которых необходимо раскрыть в самое ближайшее время¹. Подобное поведе- ние было к тому времени уже типичным².13 сентября виновные были осуждены по статьям 58-7 и 58-14 на 6 и 10 лет. Лузин был пригово- рен к ВМН. В последующем, однако, все остались живы и не досиде- ли положенного им срока. Судебно-надзорная коллегия Верховного суда СССР 25 июня 1938 г. переквалифицировала дела на статью 111, после этого «расстрельному» Лузину дали три года, остальным — по два³. Пока отметим смену прокурорской ретивости на милость, с тем чтобы позже вернуться к этому сюжету.

Одной из основных, помимо хозяйственных и социальных, функ- ций Советов была организация легитимации власти посредством про- ведения выборов. По Конституции 1936 г., с точки зрения формаль- ного права, исчезала категория «лишенцев». Выборы же проходили в период апогея террора. Естественно, что обойтись без эксцессов было невозможно. Работа органов НКВД подчинялась собственным темпам и логике, не обращавшим внимания на проведение избира- тельных кампаний⁴. Объявленный сегодня кандидатом мог завтра

быть арестован, что не могло не ставить в опасное положение партий- ную и советскую власть. Так, например, произошло в Чусовом с не- ким Языковым, оказавшимся в последний момент скрытым врагом, кандидатура которого была «выдвинута церковниками»¹. Не лучшим образом дело обстояло и со списками избирателей. «Списки были со- ставлены неправильно, до последнего дня в списках избирателей чис- лились арестованная жена Самохвалова и осужденный на 5 лет один преступник»². В целом можно выделить несколько взаимодополняю- щих друг друга условий, затруднивших работу избиркомов:

1. Стремительная работа НКВД, которая, как уже было сказано, подчинялась собственным ритмам, темпам и логике.

1. Отсутствие нормальных для работы списков, многие из кото- рых уже устарели. Судя по всему, избиркомы в принципе не могли знать, сколько избирателей должно прийти на участок для голосования. Представитель горсовета Кузнецов жаловал- ся: «Хотя бы взять составление списков. Мы не имеем ни одной конкретной цифры, сколько у нас в районе избирателей, потому что нам запретили пользоваться цифрами последней переписи. Это нам дало большое затруднение. Списки стали составляться сразу путано [...]»³.

1. Некомпетентность работников. В ответ на оправдания Кузне- цова звучали обвинения в халатном исполнении обязанностей: «Горсовет к составлению списков подошел не серьезно. Пору- чили это дело машинисткам, которые по целым десяткам номе- ров пропускали при печатании списков»⁴.

1. Запутанность и непонимание избиркомами того, что нужно делать вследствие изначального противоречия политического курса букве провозглашенной конституции. Представитель из- бирательной комиссии пытался оправдаться: «Хочу подчерк- нуть, когда слушали нас на Горкоме, то мне сказали, зачем проводите работу со спецпереселенцами, а потом пришлось на- чинать сначала».

Протоколы заседаний пленума ГК и собраний партактива Чусовского ГК ВКП(б) Свердловской области. 05.01-23.12.1938 г. // ГОПАПО. Ф. 1241. On. 1. Д. 273.

² Там же. Л. 99.

³ Там же. Л. 19.

Каждая причина в отдельности и все, вместе взятые, приводили к опасным для партийных и советских властей ситуациям, когда кандидат и избиратель могли оказаться «врагами народа». Естест- венно, что те, кто стоял в отдалении от выборов, усматривали в этом вылазки классового врага, те же, кто непосредственно отве- чал за процесс, сетовали на объективные трудности. Вообще, спо- соб двойной трактовки действительности, который условно можно назвать «объективно-идеологическим», являлся универсальным для того времени. Авария на заводе и ошибка избиркома может трактоваться, с одной стороны, как следствие обстоятельств и не- компетентности, с другой — как акт сознательного контрреволю- ционного вредительства. К подобным трактовкам можно отнести следующие реплики выступавших на цитируемом здесь пленуме Чусовского горкома: «Мы имеем сопротивление классового врага. На 8-й избирательный участок парторгом пробрался кулак [...]»; «Вражеская практика в Чусовском отделении продолжается. План по узлу не выполняется. В ремонте паровозов много брака [...] Семьи арестованных разлагают лучших людей, надо их через ор- ганы прокуратуры через известное время убрать из квартир»¹. В условиях проведения массовой операции «объективная» трак- товка по силе воздействия должна была проигрывать идеологиче- ской, так как была, по существу, оправдательно-оборонительной тактикой. Когда же наметилось свертывание операции, ситуации, за которые сажали и расстреливали, стали трактоваться «объек- тивно», действия же НКВД в последнем квартале 1937 г. — идеоло- гически (несправедливые репрессии вызваны засевшими в НКВД «врагами народа»). Как видно из этого, метод трактовки действи- тельности, оставшись прежним, просто изменил свою направлен- ность. Инквизиторы оказались еретиками.

Итак, аресты местных руководителей и начавшаяся операция вы- звали шок у представителей местных властей. Методом преодоления страха стали активные поиски врагов в собственной среде. Навеши- вание ярлыков вредителей друг на друга вряд ли вело к обязательно- му аресту. Тем не менее подобные действия ослабляли органы совет- ской власти перед лицом НКВД, создавая необходимые условия для дальнейшего террора.

2. Прокуратура

Как уже отмечалось, удар по советским органам власти, в том числе и по прокуратуре, был нанесен еще до «кулацкой операции». Арест областного прокурора С. Г. Чудновского, а затем и его преем- ника Г. И. Леймана должен был указывать на то, что принадлежность к следственно-надзорному ведомству сейчас уже не являлась охран- ной грамотой. На допросе 23 сентября 1937 г. Лейман «сдает» семерых

Протоколы заседаний пленума ГК и собраний партактива Чусовского ГК ВКП(б) Свердловской области. 05.01-23.12.1938 г. // ГОПАПО. Ф. 1241. On. 1. Д. 27. Л. 20, 56.

работников своего ведомства¹. Двое из этого списка, М. И. Волнуш- кин и Никиенко, были соответственно прокурором и заместителем прокурора г. Перми. Непонятно почему, но с момента получения компромата до ареста М. И. Волнушкина прошло больше пяти меся- цев (его арестовали только 5 марта 1938 г.). По данным полной базы репрессированных ГОПАПО, всего в Прикамье за время проведения операции пострадало 9 работников прокуратуры. Из них трое было арестовано в октябре 1937 г., один — в декабре того же года, трое — в январе и двое — в марте 1938 г. Таким образом, НКВД обеспечил от- странение прокуратуры от проводимой операции. В докладе о работе прокуратуры Камского бассейна за 1937 г. говорится: «Утверждать о правильности количества дел, находящихся в стадии расследова- ния в органах НКВД, в данное время не представляется возможным вследствие того, что ряд дел органами НКВД направлялись окончен- ными следствием для просмотра и дальнейшего направления через УНКВД разных областей, а от последних о движении этих дел точ- но мне неизвестно»². Говорить, однако, о полной отстраненности от проводимой операции мы не можем. Рассмотрим деятельность про- куратуры с двух точек зрения — внутриведомственной и со стороны взаимодействия с органами НКВД.

В начале операции НКВД проводил аресты без санкции прокурора. Однако в скором времени свердловское начальство потребовало со- блюдения некоторых формальностей. «Будучи на оформлении след- ственных дел, последние в начале направлялись в УНКВД г. Сверд- ловск, без санкции прокурора, а затем поступило распоряжение, что не завизированные прокурором следственные дела не высылать, и те, что уже были ранее высланы, также были возвращены»³. Примеча- тельно, что в поисках «хорошего» прокурора ГО НКВД обратился не к городскому прокурору М. И. Волнушкину, а к и. о. прокурора Кам- ского бассейна Щукину. Первому начальник ГО НКВД Левоцкий не доверял. На то были причины. Во-первых, Левоцкий не мог не знать, что в показаниях арестованного областного прокурора Леймана Вол- нушкин фигурировал как член контрреволюционной организации правых. Во-вторых, прокурор г. Перми был хорошо знаком по старо- му месту работы с репрессированным еще в октябре 1937 г. окруж- ным прокурором Юркиным. В третьих, М. И. Волнушкин с 1935 г. оставлял после себя «дурной» след в местной прессе. К следствен- ному делу аккуратно были приобщены вырезки из газеты «Звезда» за 1935-1937 гг., в которых Волнушкин критикуется за «бюрократизм»¹. Ставить на человека, который вот-вот подвергнется аресту, Левоц- кий не мог. Персона Щукина напрашивалась сама собой, тем более что осуществление «кулацкой операции» началось в Прикамье с дела Кандалинцева и репрессий на Камском речном пароходстве. Сержант госбезопасности Распопов давал в 1939 г. показания: «[...] Левоцкий вкратце рассказал Щукину, что заставляет его нарушать процессу- альный кодекс, сославшись на то, что-де в начале массовой операции была установка аресты производить без санкции прокурора, а сейчас - де предложил заручиться санкцией прокурора, а поскольку-де это уже является пост-фактом, то и задумываться над этим не стоит. Заручив- шись согласием Щукина, что он это сделает, и по его уходу из кабинета Левоцкого, последний в присутствии меня, Горчилина и т. Лизунова иронически бросил реплику: "С таким чудаком можно все сделать", а Горчилин добавил: "Щукин вообще любит подписывать и давать свою визу, так что мы его тут используем на все 100 %"»².

В дальнейшем можно проследить за процессом «штамповки», в котором принимали участие Щукин и его заместитель Сюркаев. «Процесс самой штамповки происходил следующим образом: гото- вили сразу 200-300 дел и в те сутки, когда нужно было отправлять дела в Свердловск, вызывали прокурора с печатью, когда он говорит, что [с] этим количеством не справиться, что ему нужно посмотреть, то здесь его уговаривали, что дела во что бы то ни стало необходимо сегодня же отправить, что ему помогут. Действительно, ему выде- лялось иногда 2-3 человека сотрудников, которые писали на поста- новлениях: "Арест санкционирую, и. о. прокурора Камского бассей- на", а прокурор только расписывался и ставил печать, правда, слегка перелистывал дела и заносил в свой список, который он вел здесь же при просмотре, успевая только записать имя, отчество и фамилии». Интересно, что этот «список Щукина» потом, в 1938-1939 гг., так и не был обнаружен, поэтому судить о том, сколько конкретно дел было «проштамповано» прокурором Камского бассейна, невозможно. Из- вестно только, что визировались в том числе и следственные дела, никакого отношения к Камскому пароходству не имеющие. В этом случае копии санкций направлялись М. И. Волнушкину. Но опять же потом ни санкций, ни списка обнаружить не удалось³. В октябре 1939 г. зам. областного прокурора Александров сообщал прокурору