4. Сельсовет как инициатор

¹ Протокол допроса свидетеля В. С. Костюченко, сотрудника Знаменского РО УНКВД по Алтайскому краю. [г. Барнаул], 30.1.1939 // Массовые репрессии в Алтай- ском крае.

² Протокол допроса свидетеля Б., бывшего сотрудника Солтонского РОМ НКВД, [г. Барнаул], 28.4.1954 // Там же.

³ Общее закрытое партийное собрание парторганизации УГБ УНКВД по Сталин- ской области. Протокол № 3. 28 января 1939 г. /'/ «Через трупы врага на благо народа».

⁴ Заявление председателя Ново-Калининского сельсовета от 3 июля 1937 г. // ТЦДНИ. Ф. 7849.Д.21077-С.Л. 1-53.

До сего дня у нас есть только одно документальное свидетель- ство того, что председатель сельсовета выступил инициатором аре- стов. Это заявление председателя Ново-Калининского сельсовета от 3 июля 1937 г., которым руководство УНКВД по Калининской области информировалось о кулацкой группе, проводившей антисо- ветскую агитацию, в результате чего колхоз якобы не мог выполнить свои обязательства перед государством. Одновременно автор письма предлагал себя в качестве свидетеля⁴. Один из сотрудников НКВД сделал 5 августа 1937 г. пометку на письме: «Товарищу Синодову, до- просите Ю. (председателя сельсовета. — Авт.). Кулаков включите в список на операцию по I категории]»⁵.

Уже 6 августа были выданы постановления на арест, а 10 авгус- та тройка приговорила всех шестерых обвиняемых по этому делу к ВМН.

5. Момент составления характеристик

Часть характеристик была составлена перед арестом подозревае- мых. Из этого можно сделать вывод о том, что они играли свою роль при выборе лиц, подлежавших аресту. Примерно такое же количество характеристик было составлено в срок до 20 дней уже после ареста.

6. Другие функции председателя сельсовета в ходе следствия

Помимо роли автора характеристики, председатель сельсове- та чаще всего присутствовал при аресте в качестве официального лица. К тому же следственные дела содержат «Справку об имущест- венном положении жителя», в которой в трех графах указывалось имущественное положение обвиняемого до 1917 г., до 1929 г. и на момент ареста. На основании этих данных председатель сельсовета определял социальный статус арестованного и информировал орга- ны НКВД о том, является ли арестованный лишенцем, т. е. лицом, утратившим избирательное право, и если да — на основании каких критериев, к примеру: «Как служивший жандармом в течение 17 лет до Октябрьской Революции»¹.

Председатель сельсовета зачастую в ходе следствия выступал и как свидетель, а вместе с ним — секретарь сельсовета, председатели колхозов, в большинстве случаев также являвшиеся членами сель- совета. Все они с готовностью, добровольно, давали показания, ко- торые подтверждали, расширяли и детализировали обвинения, уже приведенные в характеристиках сельсоветов. Снова и снова повто- рялись обвинения в отказе от дачи подписи под государственными обязательствами, критике выборов в Верховный Совет СССР, в срав- нении с лучшей жизнью при царизме, надежде на изменение поло- жения в результате войны с Германией или Японией, в позитивных упоминаниях бывшей внутрипартийной оппозиции и репрессиро- ванного командования РККА, а также в критике бедственного по- ложения в колхозах. Как правило, свидетели дословно цитировали высказывания обвиняемых, причем дополнительно указывалось, где, когда и в чьем присутствии высказывался арестованный. Сверх этого свидетели приводили многочисленные конкретные примеры мнимой

Зубакин Константин Дмитриевич. Следственное дело. 15.03.1938 г. // ТЦДНИ. Ф.7849. Д.22815-С.Л. 1-19.

вредительской деятельности на рабочем месте. Широко распростра- ненные халатность, разгильдяйство и недостаток дисциплины транс- формировались при этом в злой умысел.

Выводы

Хрущев уже знал ответ на вопрос, кто, кроме Сталина, несет от- ветственность за массовую операцию: «НКВД арестовывало этих лю- дей, НКВД проводило следствие и НКВД выносило им приговоры. Тройки, состоявшие из сотрудников НКВД, творили что хотели»¹.

Имеющиеся в нашем распоряжении документы говорят о другом. Круг действующих лиц в «кулацкой операции» был куда шире: пар- тийные секретари краев и областей были членами троек, и именно они подписывали многочисленные запросы в адрес Политбюро ЦК о повышении лимитов. Милиция обрабатывала следственные дела уголовников с момента ареста до передачи их на рассмотрение трой- ки. Комсомольцы оказывали помощь НКВД и милиции на всех эта- пах операции. Сельский совет как самое нижнее подразделение го- сударственного карательного аппарата тоже принадлежит к числу соучастников преступления. В его характеристиках бывшие кулаки, вернувшиеся или бежавшие из лагерей и «кулацких» поселков, как и бывшие кулаки в колхозах, в соответствии с приказом № 00447 пре- парировались как жертвы. Деревня окончательно должна была стать местом, свободным от кулаков.

Наряду с этим сельсовет использовал возможность заклеймить неудобных, критически настроенных, не желавших работать людей как «социально опасные или, соответственно, как социально вредные элементы» и удалить их руками НКВД из деревни². При этом сельсо- вет не останавливался перед тем, чтобы фальсифицировать их соци- альное происхождение и статус, выдавая середняков за кулаков.

К кругу жертв характеристик сельских советов относились не только кулаки, но и так называемые «бывшие люди», прежде всего жандармы и сотрудники царской юстиции. Уничтожающий язык ха- рактеристик достигает своего кульминационного пункта в требова- ниях изолировать деревенских священников от общества. Поэтому нет ничего удивительного в том, что последние относятся к наиболее пострадавшей целевой группе операции. Не в последнюю очередь мы также хотим квалифицировать частые выступления членов сельских советов, председателей колхозов и прочих активистов в качестве сви- детелей как организованное доносительство. То же самое относится к большинству справок сельских советов, особенно когда они «вы- свечивают» высокую личную заинтересованность их авторов¹.