1. Слепой террор или целенаправленная акция

В исторической литературе сложилось два основных подхода к оценке Большого террора 1937-1938 гг. Один исходит из представ- ления о нем как слепом, бессистемном и безадресном, не выбирающем своих жертв; другой же подход состоит в том, что Большой террор представлял собой целенаправленную репрессивную акцию в отно- шении определенных «социально враждебных групп» и «элемен- тов»¹. Вместе с тем исследователи, рассматривающие Большой террор как целенаправленную акцию, расходятся в вопросе о его причинах. Часть авторов солидарна в том, что советское руководство восприни- мало ситуацию, имевшую место в 1937-1938 гг., как предвоенную и поэтому репрессии были обращены против тех социальных элемен- тов населения, которые режим в связи с растущей военной угрозой рассматривал в качестве потенциальной «пятой колоны»². Часть же исследователей полагает, что террор имел не только краткосрочную репрессивную функцию, вызванную военной угрозой, а должен был служить целям социальной инженерии, являться инструментом со- циальной технологии, выступить в качестве последней фазы социаль- ной чистки, за которой открывались возможности для построения ос- нованного на бесклассовой идиллии коммунистического общества³.

Некоторые авторы обращают внимание и на экономические факторы Большого террора¹. Несмотря на явные экономические успехи пер- вых пятилеток, в народном хозяйстве обозначились «узкие места»: срывы и спад производства в химической и энергетической отрас- лях, аварии на транспорте, кризис в сельском хозяйстве, вызванный неэффективностью переживавшей стадию становления колхозной системы и перекачкой финансовых средств из сельского хозяйства в промышленность для обеспечения планов ускоренной индустриа- лизации. И городское, и сельское население проявляло недовольство сложившимся дефицитом промышленных потребительских товаров и перебоями с поставками продовольствия. Разворачивая террорис- тическую операцию, власти преследовали цель «списать» экономи- ческие трудности на вредительскую деятельность антисоветских и социально враждебных элементов. В текстах решения Политбюро ЦК от 2 июля 1937 г. и оперативного приказа народного комиссара внутренних дел № 00447 от 30 июля 1937 г., в рамках реализации ко- торых и проводилась массовая репрессивная акция, именуемая в ис- торической литературе Большим террором, указывалось, что именно социально враждебные элементы «являются главными зачинщика- ми всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений, как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых отраслях промышленности»².

Углубить и конкретизировать представление о социальных и эко- номических факторах Большого террора может обращение к матери- алам судебно-следственных дел репрессированных. Наиболее много- численную группу репрессированных в процессе реализации приказа № 00447 составили бывшие кулаки, не случайно в документах того времени эту репрессивную акцию называли «кулацкой» операцией. Особенно значительным удельный вес репрессированных по целевой группе «бывшие кулаки» был в сельскохозяйственных регионах стра- ны. К таковым относился и Алтайский край, где осужденные специ- ально созданным для выполнения операции внесудебным репрессив- ным органом — тройкой УНКВД по Алтайскому краю — по категории «бывшие кулаки» составили 73,2 % от общего числа репрессирован- ных (согласно подсчетам, сделанным по протоколам тройки, заседав- шей с 30 октября 1937 г. по 15 марта 1938 г., - 8 924 из 12 195 чел.³).

Гвоздкова Л. И. История репрессий и сталинских лагерей в Кузбассе (30-50-е гг.).

Кемерово, 1997. С. 185. 2

Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939. Документы и материалы: В 5 т. 1927-1939. Т. 5. Кн. 1. М, 2004. С. 319.

Отдел спецдокументации управления архивного дела Алтайского края (далее — ОСД УАД АК). Ф. Р. 2. Оп. 5. Д. 1-354; Отдел реабилитации и архивной информации ИЦ при ГУВД Алтайского края. Ф. 16. Архивная коллекция протоколов заседаний тройки при УНКВД по АК.

¹ Подробнее об этом см.: Юнге М., Биннер Р. Как террор стал «Большим». Се- кретный приказ № 00447 и технология его исполнения. М., 2003. С. 205-216; Ilic М. The Great Terror in Leningrad: A Quantitative Analysis // Europe-Asia Studies. 2000. Vol. 52. №8. P. 1515-1517.

² См.: Khlevniuk O. Stalinism and the Stalin Period after the «Archival Revolution» // Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. 2001. Vol. 2. № 2. P. 324.

³ Папков С. А. Сталинский террор в Сибири, 1928-1941. Новосибирск, 1997. С. 175; Юнге М., Биннер Р. Как террор стал «Большим». С. 244-245.

¹ С учетом данных по Ойротскому оперсектору общее число осужденных Алтай- ской тройкой составляет 14 876 чел. (см. статью Г. Д. Ждановой в настоящем сборнике). Трагедия советской деревни. Т. 5. Кн. 2. М, 2005. С. 60.

³ Алтайский край относится к тем немногочисленным регионам, где архивно- следственные дела переданы из архива бывшего КГБ на государственное хранение — в специально созданный при управлении архивного дела администрации Алтайско- го края отдел спецдокументации, что повышает научную ценность изучения данного комплекса архивно-следственных документов.

В группу риска входили и те, кто был связан с раскулаченными более отдаленной степенью родства, — племянники, зятья и т. п. Такие родственные связи часто отража- лись в материалах следствия в качестве компрометирующих обвиняемого сведений. 2

Справка Ново-Петровского сельсовета Панкрушихинского района на Д. Ф. Ис- томина от 27 января 1938 г. // ОСД УАД АК. Ф. Р. 2. Оп. 7. Д. 5116. Т. 2. Л. 56.

Этот процент несколько завышен, так как итоговая цифра включает осужденных тройкой при НКВД по общеуголовным статьям только за 1937 г., поскольку соответствующие протоколы с литерой «У» за 1938 г. не обнаружены в архиве ГУВД Алтайского края, где они нахо- дятся на хранении. Не учтены сведения по Ойротскому оперсектору, по которому мы не располагаем данными о разделении осужденных по категориям: на кулаков, уголовников, другие контрреволюцион- ные элементы¹.

Несколько иные сведения содержатся в сводке № 33 ГУГБ НКВД об арестованных и осужденных на основании приказа НКВД СССР № 00447 от 30 июля 1937 г., в которой приведены сведения на 1 мар- та 1938 г. Согласно этой сводке, по Алтайскому краю тройкой было осуждено 12 183 чел., в том числе бывших кулаков — 6 251, или 51,3%. Если даже руководствоваться этими данными, то процент кулаков среди репрессированных на Алтае был выше, чем в целом по стране, — 43,1 %².

Нами были изучены архивно-следственные дела на 290 чел., ре- прессированных как «бывшие кулаки». Дела эти рассматривались на заседаниях тройки при УНКВД по Западно-Сибирскому краю (до образования тройки УНКВД по Алтайскому краю она рассматри- вала дела по оперсекторам, отошедшим в образованный Алтайский край) в августе 1937 г. и тройки при УНКВД по Алтайскому краю в октябре, ноябре 1937 г. и марте 1938 г. Эти дела были отобраны пу- тем 10-процентной механической выборки из общей совокупности дел на «кулаков», персоналии которых выявлялись по электронной базе данных отдела спецдокументации управления архивного дела администрации Алтайского края и протоколам заседаний тройки УНКВД по Алтайскому краю³.

Анализ содержания данного комплекса судебно-следственных дел, и прежде всего содержащихся в них реабилитационных материа- лов — анкет, справок, показаний осужденных и свидетелей, справок из райисполкомов, сельсоветов и архивов, на основании которых в ходе пересмотра дел в 1939-1941 гг. и реабилитационных меропри- ятий, проводившихся в 1950-1960-е гг., уточнялось социальное про- исхождение репрессированных, — показывает, что около 40 % от всех репрессированных в 1937-1938 гг. по целевой группе «бывшие кула- ки» составили лица, не раскулачивавшиеся и не лишавшиеся избира- тельных прав в период коллективизации, т. е. кулаками фактически не являвшиеся: их принадлежность к этой социальной группе была сфальсифицирована работниками НКВД в ходе следствия.

Среди тех, кто действительно раскулачивался (и этот факт под- твержден показаниями свидетелей или архивными справками во время реабилитации), примерно 2/3 составляли кулаки — главы до- мохозяйств на момент раскулачивания и 1/3 — несовершеннолетние или совершеннолетние, но не отделенные дети (сыновья), которые раскулачивались и часто оказывались в ссылке вместе с родителями. В следственных делах дети кулаков проходят в основном как бежав- шие из мест ссылки (для кулаков с Алтая — это Нарым), что отражает восприятие ими ссылки на поселение как незаслуженного наказания, платы за «грехи отцов» и свидетельствует об их попытках посредст- вом побега изменить свою судьбу.

Среди тех, кто не подвергался раскулачиванию, тоже есть дети ку- лаков, выделившиеся из отцовских хозяйств еще до начала коллек- тивизации и по показателям своей хозяйственной состоятельности под раскулачивание и лишение избирательных прав не попавшие. Они составляют 1/5 часть от общего числа тех, кто был репрессиро- ван в 1937-1938 гг. по «кулацкой категории», но в действительности раскулачиванию не подвергался. Безусловно, эта группа — отделив- шихся кулацких детей — создавала широкую социальную основу для репрессий, поскольку дети кулаков рассматривались инициаторами и проводниками репрессий как «враги по рождению», чья социаль- ная враждебность советскому строю была заложена чуть ли не на ге- нетическом уровне¹. Показательной в этой связи является справка от 27 января 1938 г. Ново-Петровского сельсовета Панкрушихинского района на арестованного органами НКВД Д. Ф. Истомина: «Его отец потомственный кулак. Его дед Михаил служил псаломщиком. Они имели по несколько двухэтажных домов. Но сын сейчас Истомин Дмитрий Федорович, как его не учи, как не перевоспитывай, он все в лес глядит. Одним словом, потомственные кулаки»².

Судя по протоколам и судебно-следственным делам, рассматри- вавшимся тройкой при УНКВД по Алтайскому краю, аресты от- делившихся детей кулаков, которые официально не подвергались раскулачиванию и лишению избирательных прав, становятся мас-