1. Истоки и идеология операции

Крайне важно подчеркнуть преемственность «кулацкой операции» со всей прошлой политикой ВЧК-ОГПУ-НКВД, ибо вагентурно- оперативной работе «органов» с самого начала их деятельности гла- венствовали методы террора и провокации. «Массовидное», по ле- нинскому выражению, уничтожение представителей враждебных классов и социальных групп легче всего было осуществлять с по- мощью придуманных заговоров.

Кампании по истреблению как политических врагов, так и уго- ловников, проводившиеся сибирскими чекистами в 1920-х и начале 1930-х гг., стали хорошей подготовкой к террору 1937 г. Есть сведе- ния, что только Алтайская губчека в 1920 г. расстреляла 10 тыс. чел. В 1925-1926 гг. во внесудебном порядке чекистами Сибирского края было расстреляно более 1 тыс. чел., обвиненных в бандитизме, при- чем три четверти из них оказались не бандитами, а «прочим» уголов- ным элементом. В Сибири за 1930 г. по политическим обвинениям тройкой было расстреляно около 5 тыс. чел. В апреле 1933 г. тройка ПП ОГПУ по Западно-Сибирскому краю приговорила к расстрелу 976 участников так называемого заговора в сельском хозяйстве, при- чем 327 чел. из них были казнены в течение одной ночи 37 работни- ками Барнаульского оперсектора ОГПУ¹.

Из показаний бывшего начальника Секретно-политического от- дела (СПО) УНКВД по Запсибкраю И. А. Жабрева следует, что в среде сибирских чекистов первой половины 1930-х гг. «...было пуще-

1 Показания м. А. Клейменова от 10.10.1960 г. В у кгб по Алтайскому краю // осд уад ак. Ф. Р-2. Оп. 7. Д. П-19725. Л. 232.

В связи с этим для Сибири, в полной мере испытавшей в 1930 — 1933 гг. политику масштабных социальных чисток, не работает вывод А. Ю. Ватлина о том, что до сере- дины 1937 г. в практике НКВД «индивидуально-политические критерии отбора "анти- советских элементов" преобладали над массово-социальными». См.: Ватлин А. Ю. Тер- рор районного масштаба. С. 26.

2 Показания а. М. Ничкова от 14.01.1956 г. // Архив уфсб по нсо. Д. П-3593. Т. 2. Л. 480.

³ Письмо Н. Л. Баева в Алтайский крайком ВКП(б) и ЦК ВКП(б) от 1939 г. // °СД УАД АК. Ф. р-2. Оп. 7. Д. п-5700. Т. 7. Л. 255.

но крылатое выражение "соцзаказ". Под этим "соцзаказом" разуме- лось проведение заведомо фальсифицированных дел в зависимости от политической обстановки. [...] По агентурной разработке по ука- занию бывшего ПП ОГПУ [Н. Н.] Алексеева готовился провока- ционный налет на политотдел... Налета не было только потому, что Алексеев испугался размера провокационных действий в агентурных разработках и следствии...» Далее Жабрев пояснял, что налет гото- вился Барнаульским оперсектором ОГПУ с целью доказать факт «покушения» на начальника политотдела Калманской МТС К. В. Ры- невича. Эти показания наглядно говорят о том, что к 1937 г. в арсена- ле чекистов давно уже имелись все те специфические методы, с по- мощью которых они стремительно фабриковали крупные дела. Пред- принимая попытку психологического портрета чекистов районного звена, А. Ю. Ватлин полагает, что оперативные работники перенима- ли нравы уголовного мира, с которым «им приходилось ежедневно сталкиваться по долгу службы»¹. Однако это обстоятельство более характерно для милицейских работников. Что касается чекистов, то они изначально были ориентированы на уничтожение «врагов наро- да», так что криминальная сторона их деятельности — результат со- знательного воспитания.

Показания И. А. Жабрева от 09.02.1939 г. // Архив УФСБ по НСО. Д. п-10390. ¹°⁷- Ватлин А. Ю. Террор районного масштаба. С. 111-112.

Материалы реабилитационной проверки дела «Черные» от 1957 г // Апхив УФСБ по НСО. Д. п-17386. Т. 7. Л. 535-546.

Ведя следствие, чекисты опирались на признания арестованных, поэтому для их внутрикамерной обработки создавались специальные группы из осведомителей. Так, в июле 1930 г. руководство полпредства ОГПУ по Сибкраю, решив вопрос о начале ликвидации агентурной разработки «Черные» (по ней репрессировано около 300 крестьян), потребовало от начальника Каменского окротдела ОГПУ «тщатель- но проработать вопрос о рассадке арестованных и обеспечении камер надежным осведомлением», для чего «одновременно с арестом лиц, проходящих по разработке, необходимо арестовать и осведомление [т. е. негласных агентов — А. Т.], связанное с ними». Все наиболее активные фигуранты, а также осведомители должны были быть пре- провождены в тюрьму окротдела «для рассадки по заранее заготов- ленным камерам». Чекисты обязывались, не выезжая из сел, сразу затребовать и получить от сельсоветов «исчерпывающие справки о социально-имущественном положении» арестованных². О фальси- фикации справок сельсоветов в 1933 г. оперуполномоченным СПО Барнаульского оперсектора ОГПУ В. А. Барышевым, который пред- ставлял в качестве «кулаков» арестованных середняков и бедняков, показал в 1960 г. бывший чекист М. А. Клейменов¹. В 1937-1938 гг. эти известные всем чекистам рецепты фальсификации социального происхождения и провокационного шантажно-пыточного следствия использовались в еще больших масштабах. Для чекистов 1930-х гг. было очевидно, что лица, учитываемые в ОГПУ-НКВД как враж- дебные и социально чуждые элементы, являются непосредственной угрозой безопасности государства и для истребления их годятся лю- бые способы.

После июньского пленума ЦК ВКП(б) 1937 г. чекисты получи- ли прямое указание полностью уничтожить базу для потенциальной «пятой колонны». Как вспоминал оперработник А. М. Ничков, на оперативных совещаниях начальник УНКВД по Запсибкраю (с ок- тября 1937 г. — Новосибирской области) Г. Ф. Горбач, его заместите- ли И. А. Мальцев и Д. Д. Гречухин, а также начальник Контрразведы- вательного отдела (КРО) Ф. Н. Иванов разъясняли, что невидимая война уже началась и из империалистического лагеря в СССР идет массовая засылка террористов, шпионов, диверсантов. В связи с этим необходимо арестовывать не только их, «но изолировать всю базу для этих формирований». Начальство утверждало: «Не может быть, что- бы кулак, бывший торговец, офицер, каратель не являлся антисовет- ской личностью. Арестовывайте их. Мы обязаны здоровый организм Советского государства очистить от этого наноса»². Влияние анало- гичных установок прослеживается в заявлении рядового алтайского чекиста Н. Л. Баева в партийные инстанции: «Репрессированное ку- лачество, так называемый спецконтингент, троцкисты, правые, эсе- ры... вся эта нечисть являлась базой иностранных разведок, в той или иной мере пакостила партии и советской власти»³.

Бывший начальник особого отдела дивизии в Томске П. А. Егоров писал Сталину, что оперсостав принял установки руководства НКВД «как прямую физическую ликвидацию всей контрреволюции, в том числе и пассивной, но являющейся базой для различных контрре- волюционных формирований, деятельно следуя этим директивам,

приступил к их реализации с полным сознанием исторической не- обходимости очистить нашу страну от этого контингента. [...] Вихрь операции увлек за собой весь оперсостав органов, все писали лож- ные протоколы с той только разницей — одни делали верно, выбирая исключительно контрреволюционный элемент, а другие без разбора били... по коммунистам и преданным людям страны. [...] Я, как и все, писал тоже протоколы, но я выбивал исключительно контрреволю- цию, ни в одном моем протоколе вы не найдете человека, который бы не имел за собою какого-нибудь контрреволюционного или антисо- ветского багажа»¹.

С точки зрения помощника Ф. Н. Иванова в КРО В. Д. Качуров- ского, операции, касавшиеся «враждебных национальностей», оз- наменовались необоснованными репрессиями в отношении многих людей — «дров наломали крепко». Однако «операция по РОВС и ку- лакам... имела меньшее число ошибок и извращений потому, что шел сравнительно чистый [антисоветский] контингент». Качуровский подчеркивал, что «в операции по кулакам и РОВС я ничем не отли- чался от всех остальных работников... действовал теми же методами, заботясь только, чтобы удары шли в цель, т. е. на белогвардейцев, ку- лаков и им подобных»².