1 Осф иц гувд сПб и области. Ф.1. On. 1. Д. 39. Л. 8.

² Там же. Ф. 2. On. 1. Д. 32. Л. 382.

³ Там же. Ф. 1. On. 1. Д. 39. Л. 8.

4 Сраф уфсб рф по сПб и области. Ф. 8. Оп. 24. П. 9. Л. 183.

⁵ Там же. Л. 183.

6 Иванов в. А. Органы государственной безопасности и массовые репрессии на Се- веро-Западе в 30-50-е годы (историко-правовой обзор репрессивной документали- стики). СПб., 1996. С. 51.

Не оказал заметного влияния на темпы операции и циркуляр НКВД СССР № 61 от 7 августа 1937 г. «Об усилении борьбы с гра- бителями и уголовниками-рецидивистами», расширивший перечень дел и лиц, передаваемых на рассмотрение Особой тройки НКВД⁶. Этот совершенно секретный циркуляр НКВД, по существу, отменял юрисдикцию «Инструкции тройкам НКВД по рассмотрению дел об уголовных и деклассированных элементах и о злостных нарушите- лях положения о паспортах», введенную еще приказом НКВД СССР № 00192 от 27 мая 1935 г. и просуществовавшую до 21 мая 1938 г. (приказ НКВД СССР № 00319. - В. Я.)¹.

В-третьих, оказалось, что многие уголовники еще задолго до опе- рации покинули фильтруемые районы, сменили места жительства или фамилию и т. п. О таком возможном развитии событий упоми- налось еще в приказе по УРКМ УНКВД ЛО № 5с от 23 мая 1937 г. «О разграничении дел, оформляемых на Тройку УНКВД ЛО, и пере- даче установочной работы из Паспортного Отдела в Отдел Угрозыс- ка»². Вышедшая 13 сентября 1937 г. директива ГУРКМ НКВД СССР № 690350 констатировала тот факт, что с началом операции в НКВД СССР скопилось огромное количество заявлений арестованных уго- ловников, желающих восстановить прежние имена и фамилии³. Так, по Ленинградскому оперсектору проходили арестованные П. Мат- веев (уголовное дело № 1588 от 9.10.1937 г.), И. Лебедев (уголов- ное дело № 151266 от 11.12.1937 г.), В. Никифоров (уголовное дело № 14202 от 9.01.1938 г.) и многие другие, умышленно скрывшие свои настоящие фамилии.

Между тем, как уже отмечалось, уголовные элементы в Ленин- градской области понесли в ходе операции ощутимые потери. С ее началом и до 1 января 1938 г. было арестовано и осуждено Особой тройкой УНКВД ЛО 7 114 уголовников, из них по первой катего- рии — 2 905 чел. и по второй — 4 209 чел.⁴ Анализ переданных в архив ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области на посто- янное хранение 27 мая 1970 г. из УКГБ СССР по Ленинградской области 82 протоколов заседаний Особой тройки УНКВД СССР по Ленинградской области за август 1937 — июнь 1938 гг. показал, что по ним в основном проходили лица, осужденные за общеуголовные преступления (разбой, грабеж, бандитизм, убийства и т. д.). Всего по протоколам проходило 8 077 уголовников, из них «за общеуголов-

¹ Трагедия советской деревни. Т. 5. Кн. 2: 1938-1939. М., 2006. С. 56.

² ОСФ ИЦ ГУВД СПб и области. Фонд прекращенных уголовных дел (далее ФПУД). «Протоколы заседания Судебной тройки УНКВД ЛО с 4 января по 30 декаб- ря 1937 г.» (Протоколы № 1-127).

³ Иванов В. А. Миссия ордена. С. 440.

⁴ Яковлев А. Н. Большевизм — социальная болезнь XX века // Черная книга ком- мунизма. Преступления. Террор. Репрессии. М., 1999. С. 5-32.

ные преступления» было осуждено 7 956 чел. (по 1-й кат. — 4 029; по 2-й — 3 927). За «контрреволюционные преступления» был привле- чен 121 уголовник, из которых осуждены по 1-й категории — 88 чел., а по 2-й — 33. Уголовные элементы, осужденные за контрреволюци- онные преступления, проходили только по смешанным протоколам (архивные № 419-362, 420-364, 422-379)¹. Таким образом, по ито- гам операции по приказу НКВД СССР № 00447 в Ленинградской области было расстреляно свыше 4 тыс. уголовников и почти 4 тыс. осуждены к различным срокам заключения.

Как стало видно из архивных документов, уголовники изымались в основном по признаку «без определенных занятий» (5 423 чел.), и лишь 540 чел. были арестованы как работники промышленных пред- приятий и чуть более 380 чел. в колхозах Ленинградской области. Остальные изъятые распределялись примерно так: со строитель- ства — 152 чел., из совхозов — 81, с транспорта — 96, из оборонной промышленности — 29, из советского аппарата — 92 и прочих более 310 человек².

Эти же материалы показывают, что в делах на рассмотрении Особой тройки УНКВД ЛО в этот период в основном проходили бандиты и вооруженные грабители, убийцы, грабители; грабите- ли, совершившие рывки; раздеватели пьяных, воры-рецидивисты, скотоконокрады, хулиганы-рецидивисты, притоносодержатели, аферисты-мошенники и антисоветчики из деклассированных (по- лууголовных. — В. И.) элементов. Притом если за пять месяцев операции было изъято лишь 69 грабителей, совершивших «рывки», 72 притоносодержателя, 90 убийц, 125 афериста и 123 раздевателя пьяных, то число задержанных по тяжелым преступлениям было бо- лее впечатляющим. Так, в тюрьмах УНКВД ЛО оказались 224 бан- дита и вооруженных грабителя, 790 грабителей, 1551 хулиган- рецидивист и 4 016 воров-рецидивистов³.

ОСФ ИЦ ГУВД СПб и области. Ф. 60 СО. «Коллекция уголовных дел...» Прото- колы заседаний Особой тройки УНКВД ЛО с 9 августа 1937 г. по 30 июня 1938 г Арх.

№ 419-362,420-363,422-379. о

Иванов В. А. Миссия ордена. С. 438. ³ Там же. С. 440.

Как выяснилось, основную массу арестованных и осужденных уголовников составили лица, бежавшие из многочисленных лагерей и колоний, расположенных на территории Ленинградской области и Карельской АССР. На основании телеграммы заместителя наркома внутренних дел СССР старшего майора госбезопасности М. И. Ры- жова № 38671 от 17 декабря 1937 г., в которой беглецы подлежали осуждению Особыми тройками с вынесением им смертного приго- вора, к 1 марта 1938 г. в масштабах страны было расстреляно 3 425 бежавших заключенных¹.

И если в Ленинграде сбежавшие из мест заключения уголовники составляли примерно 2,3 %, то в области почти 5,4 %. При этом мно- гие из них пребывали в положении «побегушника» от года до трех и более лет, не привлекаемые действующей судебной тройкой УНКВД ЛО, которую, в свою очередь, нельзя было упрекнуть в «бездеятель- ности». Только за 1937 г. по ее протоколам было рассмотрено дел на 19 054 чел., из которых 13 118 чел. оказались привлеченными к раз- ного рода ответственности².

Высокой была и рецидивная составляющая арестованных по опе- рации уголовников. Если к 1 января 1938 г. репрессиям подверглось 550 чел. (7 %) ранее не судимых, но подпадающих под изъятие как уголовные элементы, то 6 739 чел. (93 %) проходили по делам Особой тройки УНКВД ЛО как рецидивные преступники, имевшие от одной до пяти судимостей. 301 чел. из них (4,0 %) числились «в бегах» из ИТЛ и ИТК Ленинградской области³.

Хотя в архивных уголовных делах нет убедительных материалов об организованной преступной деятельности арестованных в ходе операции уголовников, 1 730 чел. проходили в них как участники банд и других преступных групп, численность которых колебалась от 631 до 678. При этом большинство групп уголовного элемента своди- лось милицейскими статистами в «общественно опасные»: 207 групп (635 участников) грабительские и 323 группы (954 участника) воров- ские. Остальные — бандитские и скотоконокрадские.

Беззаконие и произвол властей в период подобных операций были обычным проявлением большевистской практики, которую акаде- мик А. Н. Яковлев назвал социальной болезнью XX века⁴. Большой террор коснулся и деклассированных преступных личностей. В этом смысле они также оказались жертвами государственного насилия в такой чудовищной форме, какой была представлена операция по приказу НКВД СССР № 00447⁵.

Многие из них были осуждены «без ссылки на закон», а в усло- виях нормального судопроизводства суд общей юрисдикции никогда

не определил бы им ВМН. Совсем по-другому «работала» больше- вистская репрессивная машина в обстановке санкционированных внесудебных расправ. Так, в ходе изъятия уголовников-рецидивистов из числа ранее осужденных и находившихся в тюрьмах и колониях Ленинградской области к концу 1937 г. было расстреляно 645 за- ключенных¹. В отчете УНКВД ЛО эти уголовники-«бытовики», имевшие неоднократные судимости, теперь проходили как бывшие полицейские, жандармы, царские и белые офицеры, церковники, тор- говцы и т. д. В Соловецкой тюрьме ГУГБ НКВД СССР Особой трой- кой УНКВД ЛО было приговорено к расстрелу 1 627 заключенных, из которых только 179 чел. обвинялись по общеуголовным статьям, а все остальные — по «политическим»².

Весьма типичную картину произвольной переквалификации соста- ва преступления с общеуголовного на политический можно было про- следить при ознакомлении с «Протоколом Особой Тройки УНКВД ЛО№151от10 ноября 1937 г.», материалы для заседания которой были подготовлены 3-м отделением ОЛМЗ УНКВД ЛО (то есть по делам заключенных, отбывающих наказание в тюрьмах и ИТК Ле- нинградской области)³.

В этом протоколе рассматривалось 100 чел. Каждому из заклю- ченных была кратко сформулирована фабула обвинения, в основном не подкрепленная никакими доказательствами. Все рассматриваемые на тройке лица имели от одного до пяти приводов и по 3-5 судимо- стей. К словам «отказчик от работ» часто от руки добавлялось «злост- ный»; «нарушитель режима» — «махровый»; если «хулиганство», то «свирепое» и т. п. Все 100 заключенных были приговорены к ВМН. Среди них, например, был выходец из крестьян дер. Логуново, не- кто М. А. Лыков, 1888 года рождения, малограмотный. Он обвинялся в том, что, находясь в ИТК № 1, «[...] будучи антисоветски настроен, входил в группу "Масонская ложа" и среди заключенных проводил антисоветскую агитацию, клеветал на руководителей ВКП(б) и из- вращал сталинскую конституцию»⁴. Несмотря на то, что М. Лыков виновным себя не признал, он, как значится в постановлении Осо- бой тройки, «изобличается показаниями свидетелей Лобановского, Войчкова и других» и приговаривается к расстрелу.

Практически во всех отделениях милиции Ленинграда и области их руководство и сотрудники воспользовались проводимой операцией для окончательного избавления от злостных нарушителей режима — уго- ловников с огромным рецидивным опытом, подводя их «под вышку», х. е. под расстрел. В случае с вором-рецидивистом Васильевым И. И., по кличке «Самозванец», это наиболее характерно. Имея с 1924 г. шесть судимостей, 17 приводов в милицию и неоднократные побеги из мест заключения, он стал «головной болью» сотрудников 2-го от- деления Уголовного розыска УРКМ УНКВД ЛО, которые, задержав его 15 августа 1937 г., спешно оформили дело на рассмотрение Особой тройки (протокол № 5), она-то и приговорила его к расстрелу¹.

Операцию по приказу НКВД СССР № 00447 проводили органы госбезопасности и милиции с подключением судебных подразделе- ний и прокуратур, партийных и хозяйственных структур, обществен- ных и иных объединений Ленинграда и области. Поэтому они все несут ответственность за отступления от закона и принципов спра- ведливости в ходе ее реализации. А отступления носили тотальный характер.

Так, отдел БХСС УРКМ УНКВД, созданный в мае 1937 г. из недр УГБ УНКВД ЛО, с августа 1937 г. по ноябрь 1938 г. открыто пере- квалифицировал незначительные уголовные дела (спекуляция, мо- шенничество, растраты и т. п.) в «политические», контрреволюци- онные. Например, из следственного дела № 64044 (том 4., л. д. 168) видно, как на основании лишь одной сводки, без указания характера преступной деятельности, были арестованы Я. Фишер, А. Каплан и Н. Беликов. По следственному делу № 104855 (1937 г.) были аресто- ваны без всяких компрометирующих материалов 53 глухонемых по группам, но по одной справке (том 2, л. д. 34-35), из них 35 чел. были постановлением Особой тройки УНКВД ЛО приговорены к ВМН (тома 1 и 4), а 18 чел. осуждены к 10 годам ИТЛ.

Посылая 25 июля 1937 г. в «Большой дом» письмо, Э. Тотьмянин, председатель Ленинградского областного общества глухонемых, видимо, не догадывался о реальных последствиях его призыва «по- кончить со спекулятивной деятельностью некоторых инвалидов»². Сотрудники ОБХСС УРКМ Я. М. Краузе, К. И. Лебедев, Д. Н. Нем- цов и Р. К. Шпор при прямом участии переводчицы И. Л. Игнатенко, умышленно искажавшей ответы и показания глухонемых, сфальси- фицировали это дело.

По другому сфабрикованному делу 13 октября 1937 г. в пригоро- де Ленинграда (р-н Удельная) была арестована помощница бывшего придворного врачевателя П. А. Бадмаева — Елизавета Федоровна

ОСФ ИЦ ГУВД СПб и области. Ф. 60 СО. «Коллекция уголовных дел...» Про- токол № 5 заседания Особой тройки УНКВД ЛО от 15 августа 1937 г. Л. 27-28. ² Там же. ФПУД. Уголовное дело СО-8917. Т. 2. Л. 33.

СРАФ УФСБ РФ по СПб и области. Ф. 8. Оп. 24. П. 9. Л. 197. ² Там же. Л. 197об.-198. ОСФ ИЦ ГУВД СПб и области. Ф. 60 СО. «Коллекция уголовных дел...» Про- токол № 151 заседания Особой тройки УНКВД ЛО от 10 ноября 1937 г. Л. 1-54. ⁴ Там же. Л. 30.

Алферова-Юзбашева-Бадмаева. В ее следственном деле № 107810 (1937 г.) так и не удалось обнаружить никакого состава преступле- ния. Однако это не помешало Особой тройке УНКВД ЛО 5 ноября 1937 г. осудить 60-летнюю Е. Ф. Бадмаеву на 8 лет ИТЛ, а ее имущест- во и деньги конфисковать¹.

В этих и других делах при мотивировании ареста подозреваемых нередко использовались обвинительные заявления и жалобы их зна- комых и даже ближайших родственников. Так, по делу Е. Ф. Бадмае- вой использовались жалобы ее клиентов, лечившихся по тибетским и восточным методикам. Обвиненный в спекуляции В. Редзько — ху- дожник Зоологического музея АН СССР — назвал своего сына Вла- димира ярым антисоветчиком, хотя даже у следствия из «Большого дома» так и не нашлось соответствующих доказательств этому².

Размах операции по приказу НКВД СССР № 00447 в регионе при полнейшем отсутствии в первую очередь прокурорского и партийно- го контроля выдвинул целую преступную плеяду инициативных па- лачей как среди сотрудников местных органов госбезопасности, так и среди оперативных подразделений ленинградской милиции. Позже, с ноября 1938 по декабрь 1940 г., специальные Особые инспекции проверят деятельность некоторых из них, назвав ее «карьеристской, преступно-халатной» и т. п.

На самом деле речь шла о преступлениях должностных лиц, ка- кими бы служебными целями они ни прикрывались. Практически уже осенью 1937 г. и далее в Ленинградском УНКВД были возбуж- дены уголовные дела на таких сотрудников УГБ УНКВД ЛО, как Н. А. Альтварг (уг. д. 15409 - 1937 г.), С. А. Махин (уг. д. 15181 - 1937 г.), Э. И. Саулит (уг. д. 15409 - 1937 г.), Д. А. Поляков (уг. д. 18181 - 1938 г., т. 1), Ф. А. Алексеев (уг. д. 22260 - 1937/38 г., т. 4), П. А. Леонов (уг. д. 22682 - 1938 г., т. 3), Н. С. Драницын (уг. д. 35890 — 1937/38 г., т. 1), и многих других³. И если в следствен- ных материалах первых уголовных дел 1937 г. против сотрудников упоминались главным образом такие обвинения, как «присвоение изъятых при обыске денег, вещей и драгоценностей», то в уголовных делах 1938 г. все чаще стали встречаться определения типа «нару- шение революционной законности», «фальсификация материалов уголовного дела» и т. п. Отстраненными от исполнения служебных обязанностей, арестованными и отчасти осужденными оказались и милицейские чины, участвовавшие в массовых операциях 1937 г. в

Ленинграде и области. Среди них — В. Зарецкий, М. Рачков, М. Хо- мяков, А. Бабич, И. Куликов, А. Васьковцев, H. Меньшиков, И. Яку- нин, М. Резник, Я. Ершов, H. Смирнов, В. Филиппов, В. Силов _и другие¹.

Последствия операции по репрессированию уголовных элементов в Ленинградской области мало сказались на снижении криминоген- ной обстановки в регионе. Хотя из обычной среды обитания советских граждан и было «вырвано» за 1937-1938 гг. более 16 тыс. уголовных элементов², опасность, массовость преступлений в Ленинграде и об- ласти в 1939-1940 гг. заметно не снизились.

По данным УНКВД ЛО, в Ленинграде и области в 1939 г. только за хулиганство было осуждено 5 800 чел. Однако число уголовных пре- ступлений, как отмечал в своем приказе начальник УН KB Д Л О С. А. Го- глидзе 21 декабря 1940 г., «в уходящем году резко увеличилось»³. Если за первое полугодие 1940 г. за хулиганство в городе было осуждено 1 447 чел., то во второй половине 1940 г. уже 4 545⁴.

Скорее, напротив, органы НКВД, суда и прокуратуры столкну- лись с действительно хорошо организованными преступными груп- пами и новой стратегией их выживания. Все в том же приказе на- чальника УНКВД ЛО от 21 декабря 1940 г. указывалось на глубокую законспирированность уголовных элементов, объединенных в пре- ступные группы и «усиленно ведущих вражескую работу». Об этом руководству управления еще в начале февраля 1940 г. докладывали начальники пяти оперативно-следственных групп, созданных 29 ян- варя 1940 г. для проведения операции по удалению из Ленинграда 1 100 уголовных и социально вредных элементов, с представлением дел на Особые совещания НКВД СССР⁵.

Выполняя требования приказа НКВД СССР № 00447, Особая тройка УНКВД ЛО провела в 1937-1938 гг. 468 заседаний. С 9 ав- густа по 31 декабря 1937 г. она провела 294 заседания. В 1938 г. было проведено 174 заседания Особой тройки, из них 52 заседания с 31 ян- варя по 30 июня (по делам бывших кулаков, антисоветских элемен- тов и уголовников) и 122 заседания (по национальным признакам) с 29 сентября по 15 ноября 1938 года.

Анализ материалов, представленных на Особую тройку УНКВД ЛО в 1938 г., показал, что последнее ее заседание по делам на бывших