8. Рассмотрение следственных дел милицией

В отличие от начала 1930-х, в 1937-1938 гг. милиция непосред- ственно, плечом к плечу с органами государственной безопасности, участвовала в массовых репрессиях. В Ленинградской области на- чальник УРКМ Кирокозов был членом центральной координирую-

509

1 Приказ наркома внутренних дел ссср г. Ягоды № 0096 об итогах борьбы орга- нов милиции с преступностью за 1935 г. 17 марта 1936 г. // «Через трупы врага на благо народа».

² Инструкция № 00192 НКВД СССР и Прокуратуры СССР тройкам НКВД по рассмотрению дел об уголовных и деклассированных элементах и нарушителях пас- портного режима 9 мая 1935 г. // История сталинского ГУЛАГа. Т. 1. С. 259-260.

Приказ № 00251 Я. Агранова об усилении борьбы со спекуляцией. 23 июля 1936 г. // «Через трупы врага на благо народа».

щей группы, функционировавшей в области под руководством за- местителя начальника УНКВД В. Н. Гарина. Начальнику городской милиции Ленинграда Красношееву были поручены организация и проведение операции в отношении уголовного элемента на террито- рии Ленинградского оперативного сектора. Во все оперативные сек- торы Ленинградской области милиция предоставила зам. начальника сектора и минимум около четверти персонала¹. Как и НКВД, мили- ция с готовностью ухватилась за возможность в конце концов осу- дить тех лиц, которые до этого «из-за недостатка улик», требования закона или по причине протестов органов правосудия не были осуж- дены в «достаточной мере». Теперь милиции было даже разрешено самостоятельно «готовить» свои дела для передачи на тройку. Ее со- трудники, также оказывавшие содействие НКВД в репрессировании остальных целевых групп приказа, как правило, проводили аресты уголовников, готовили следственные дела и предоставляли «доклад- чиков», излагавших короткое резюме дела².

9. «Кулацкая» тройка как «удлиненная рука» милицейской тройки

«Кулацкая» тройка может интерпретироваться в отношении уго- ловников как «удлиненная рука» милицейской тройки. С одной сто- роны, существовал трансфер дел от милицейской тройки на «кулац- кую», с другой — с января 1938 г. наблюдается обратное движение: передача дел с «кулацкой» на милицейскую тройку. Авторы обвини- тельных заключений уголовников, осужденных в апреле 1938 г. «ку- лацкими» тройками, регулярно ссылаются в большинстве областей, краев и республик на приказ № 00192 о создании милицейских троек (см. выше раздел «Следственные дела»).

Конечно же, «кулацкая» тройка находилась в подчинении тайной полиции, а не милиции и могла выносить приговоры сроком выше пяти лет лишения свободы, включая смертную казнь. Но все же именно попытка административной борьбы с преступностью путем создания в 1935 г. милицейской тройки может рассматриваться как непосредственная подготовка включения уголовников в качестве це- левой группы в приказ № 00447. В своем приказе «Об итогах борь- бы PK милиции с преступностью за 1935 г.» от 17 марта 1936 г. Г. Г. Ягода указывает на решительные успехи милиции. Преступность

Оперативный приказ начальника Управления НКВД по Ленинградской области Л. М. Заковского № 00117. 1.8.1937 г. // Юнге М., Бордюгов Г. А., Биннер Р. Вертикаль Большого террора. С. 117.

Проанализированные выше следственные дела были все подготовлены милици- ей. О роли милиции при составлении протоколов троек см.: Биннер Р., Юнге М. Осуж- дение // Массовые репрессии в Алтайском крае. 1937-1938. Барнаул, 2008.

была значительно потеснена в 1935 г. на трех главных направлениях: вооруженные и невооруженные грабежи сократились на 45 %, квали- фицированные и простые кражи — соответственно на 32 % и на 17 %, скотокрадство — на 55 %. Тем не менее нарком приводил ряд пунк- тов, значительно омрачавших этот весьма позитивный баланс. Совер- шенно неудовлетворительной была борьба милиции с воровством в нережимных городах, чуть более успешными — ее операции против преступности в сельской местности. Реализация приказа наркома № 00192 также страдала недостатками¹. Речь здесь идет о датиро- ванном 27 мая 1935 г. приказе о создании внесудебных органов (тро- ек) «по рассмотрению дел об уголовных и деклассированных эле- ментах и о злостных нарушителях положения о паспортах». Приказ полнос-тью не опубликован до сего времени, тем не менее состав, задачи, компетенция и круг рассматриваемых дел «особого суда», именуемого милицейской, обычной, судебной и административной тройкой, широко известны: ее председателем выступал начальник УНКВД или его заместитель, членами — начальник управления милиции и начальник соответствующего отдела милиции, чьи дела разбирались на тройке, как правило, начальник отдела уголовного розыска или начальник паспортного отдела. Предписывалось учас- тие в заседаниях тройки прокурора соответствующей республики, края или области. Круг преступников, подсудных тройкам, включал в себя: 1. лиц, имевших судимости или приводы в милицию по по- воду преступной деятельности, которые и далее поддерживали кон- такты с преступной средой; 2. лиц, не имевших судимости или при- водов в милицию, но которые не занимались общественно полезным трудом, не имели определенного местожительства и поддерживали контакты с преступной средой; 3. профессиональных нищих; 4. лиц, нарушивших правила паспортной системы, введенной 27 декабря 1932 г.² К этому необходимо добавить, что согласно распоряжению зама Ягоды, Я. С. Агранова, от 23 июля 1936 г. судебные тройки на короткое время были подключены к борьбе со спекуляцией³.

Вот выдержка из обвинительного заключения, которая дает ясное представление о круге преступников, осужденных милицейскими тройками: «XXX обвиняется в том, что с 1937 года общественно по-

лезным трудом не занимается, определенного места жительства и рода занятия не имеет, гастролирует по городам, рабочим поселкам Кузбас- са, обитаясь на вокзалах, базарах, магазинах, систематически занима- ясь карманными кражами денег и документов у трудящихся, имеет тесную связь с уголовно-преступными элементами. Ведет бродячий образ жизни и не имеет при себе никаких документов в подтверждение своей личности»¹. В следственных делах и приговорах милицейских троек эта группа преступников образует единственную категорию уголовников, упоминание о которой напрасно искать в Уголовном ко- дексе, — социально вредный («соцвредный элемент», СВЭ) или, упо- минавшийся намного реже, социально опасный («соцопасный») эле- мент. Уже на обложке следственного дела, как правило, стоит: «Дело по обвинению XXX как СВЭ», временами с дополнением: «по статье 35 УК». Этот термин присутствует в определении о возбуждении уго- ловного дела, в обвинении и обязательно воспроизводится в тексте приговора: «XXX как соцвредный элемент заключить в ИТЛ сроком на три года». Он становится также стандартной формулировкой, упо- треблявшейся на допросе, в ходе которого обвиняемый принимал при- писываемую ему социальную идентичность: «Я, XXX, в принадлеж- ности к соцвредному элементу виновным себя полностью признаю»². Клеймо «соцвредного элемента» не было открытием 1935 г.: оно зани- мало свое прочное место в словаре различных внесудебных троек и со- ветском «новоязе» уже с конца 1920-х годов³.

Высшая мера наказания, присуждаемая милицейскими тройками, составляла пять лет лагерного заключения. В инструкции Ягоды и Вышинского от 9 мая 1935 г. установлено, что обвиняемый должен присутствовать при разбирательстве его дела тройкой, т. е. пригово- ры не должны были выноситься in absentia (в отсутствие обвиняемо- го), что было правилом для «кулацкой» тройки 1937-1938 годов.