1 Дело Николая Трофимовича Кочурина. Л. 18.

² Там же. Л. 19-20.

³ Там же. Л. 6.

⁴ Там же. Л. 7.

5 Дело Петра Михайловича Зимина. 5.9.1937-9.9.1937 // аиц гувд КемО. Ф. 10. Оп. 3. Д. 490.

1 Из формулировки не ясно, нашел ли там Зимин работу.

2 Дело Савелия Александровича Стороженко // аиц гувд КемО. Ф. 10. Оп. 3. Д-403.

колировал, что Кочурин в результате неумеренного употребления алкоголя, будучи возчиком на телеге, нагруженной несколькими боч- ками с бензином, застрял при переезде реки, тем самым нанес ущерб озимому севу: из-за отсутствия бензина трактор простоял несколько часов (потом из этих нескольких часов в протоколе получилось уже несколько дней). Угроза убийством со стороны Кочурина также была описана Евсюковым как весьма конкретная¹. 19 октября прокурор и уполномоченный райисполкома составили протокол, согласно ко- торому Кочурин скрылся от ареста и теперь угрожал при повторной попытке задержания застрелить их и пустить «на фарш»². Наконец, 27 октября последовал арест. Характеристика от 30 октября 1937 г., составленная председателем сельсовета Лудзишем, содержит всю эту информацию, часть которой потом дословно перекочевала в обвини- тельное заключение. Характеристика заканчивалась предложением: «[Кочурин] является опасным человеком для общества, террори- зирующим население»³.

В приведенной далее в обвинительном заключении выдержке из резолюции собрания колхозников⁴ и в свидетельских показаниях — сначала председателя колхоза, а потом «простых колхозников» — упор также делается на угрозах в адрес населения. Тем не менее дополни- тельная информация из свидетельских показаний уточняет: главная вина Кочурина — в противодействии мерам дисциплинарного взыска- ния со стороны руководства колхоза. Угрозы в адрес населения своди- лись к тому, что он пригрозил другому деревенскому хулигану (одному из свидетелей), избившему его сына, посчитаться с ним.

Мелкие уголовники-рецидивисты

Петр Михайлович Зимин был приговорен 10 сентября 1937 г. тройкой при УНКВД по Западно-Сибирскому краю к восьми годам ИТЛ. В выписке из протокола заседания тройки в качестве един- ственного обоснования приговора значится: «судим» и «связан с пре- ступным элементом»⁵. Из обвинительного заключения становится ясно, что в случае с предварительной судимостью речь идет о сроке менее года. Помимо этого, Зимин привлек внимание органов двумя арестами по поводу случаев воровства. Ему вменялось, что с начала 1937 г. «общеполезным трудом не занимается», но «занимается пре- ступной деятельностью», «имеет связь с преступным элементом», «сбывал краденые вещи» и «сам совершал кражи»: «14 июля 1937 г. на ж. д- станции Темир-Tay совместно с отпущенным из Сиблага уго- ловником совершил кражу бочки напитка — медку, арестован и 28 ав- густа освобожден, с обязательством не покидать Темир-Tay до момен- та суда. Скрылся на шахте Осипово¹. 4 сентября на рынке в Осипово украл кошелек у рабочего Анисимова П. И.».

Заканчивается обвинительное заключение решением передать дело Зимина на рассмотрение тройки УНКВД по Западно-Сибир- скому краю по обвинению в преступлении по статьям 162 пункт «г» (кража из государственных и общественных складов [...] и иных хра- нилищ) и 165 пункт 1 (открытое похищение чужого имущества, со- единенное с насилием). В качестве улики фигурирует приложенное к делу показание обокраденного рабочего, который, правда, не смог дать описания вора, так как был пьян и только подозревал Зимина в совершении кражи. Кроме того, один свидетель видел, как Зимин снял сапоги с «какого-то» пьяного. На основании этих данных рас- смотрение дела безработного и бездомного Зимина было завершено в течение четырех дней. Ни в 1940 г. областной прокурор А. В. Заха- ров и его помощник Данилин, ни в 2003 г. государственный прокурор г. Кемерово Филенко не увидели связи между телеграммой в адрес ЦК ВКП(б), генерального секретаря И. В. Сталина и народного ко- миссара внутренних дел H. И. Ежова о ходе операции в крае и повы- шении лимитов и арестом Зимина и не признали возможным реаби- литировать последнего, хотя указанные статьи в случае нормального судопроизводства с учетом соответствующего доказательного мате- риала предусматривали в худшем случае наказание на срок один-два года лишения свободы с отбытием наказания в ИТЛ. Данилин, обо- сновывая свой отказ, воспроизводил приведенные пункты обвине- ния, а Филенко в 2003 г. объявил, что дело не подпадает под действие закона РСФСР о реабилитации от 18 октября 1991 г., так как речь, очевидно, идет не о политически мотивированном осуждении.

Поводом для передачи на тройку дела осужденного за воровство Савелия Александровича Стороженко стало его социальное проис- хождение². 21 ноября 1937 г. тройка при УНКВД по Новосибирской области осудила его к восьми годам ИТЛ, в выписке из протокола за- седания под рубрикой «слушали» значится: сын кулака, ранее суди- мый. Обвиняется в «систематическом воровстве». В обвинительном заключении в качестве законной основы обвинения приведена ста-

тья 35 и написано: «соцвредный элемент». Милиция установила, что Стороженко — сын кулака, арестованного за контрреволюционную деятельность органами НКВД. Уволенный 23 октября 1937 г. с рабо- ты «за систематические прогулы», Савелий Стороженко занимался попрошайничеством и имел связь с ворами. В октябре он украл из раздевалки в столовой № 5 пальто и продал его на рынке, в августе у рабочего У. похитил 77 рублей. На допросе Стороженко «виновным себя полностью признал». Кроме того, он был изобличен показания- ми свидетелей У. и М. Другие материалы в деле отсутствуют.

На основе изложенного и руководствуясь приказом № 00192 ма- териалы дела передали через отдел УГРО УРКМ УНКВД по Ново- сибирской области на рассмотрение милицейской тройки. Решение было завизировано начальником УГРО Шепелевым, городским про- курором и начальником ГО милиции г. Ленинск-Кузнецкий Шам- сутдиновым. Но вместо этого дело снова поступило на рассмотрение «кулацкой» тройки.

Из материалов дела выясняется, что Стороженко работал пожар- ным на шахте, а на решение о его увольнении по причине чрезмерного употребления спиртных напитков повлияло его социальное происхо- ждение. В справке, выданной руководством шахты, он уже классифи- цируется как «соцвредный элемент». В случае с У. Стороженко обокрал своего коллегу, показания которого и стали основой для обвинения, поскольку в них детально сообщалось о прошлом и криминальных контактах Стороженко. Показания свидетеля М. в деле отсутствуют.

В 1941 г. и. о. областного прокурора Кныр и его помощник Макеев, равно как и начальник отдела надзора ГО милиции Мансуров, не усмот- рели ничего необычного ни в материалах дела, ни в мере наказания. Для них решение тройки было «полностью правомерным». В 1958 г. проку- ратура также не нашла причин для критики. 13 ноября 2001 г. возмож- ность реабилитации была окончательно отклонена с обоснованием: «[...] преступление общественного характера, не связанное с политическими репрессиями. В. П. Бухарина. Прокурор Кемеровской области».

На вопрос о том, идет ли в случае с осужденными уголовниками речь преимущественно о закоренелых преступниках и убийцах, мож- но с полным правом ответить: нет. Среди них можно найти весьма небольшое количество убийц. В Ленинградской области, как уже упоминалось, по статистике В. А. Иванова, из 7 289 уголовников и «социально опасных элементов» только 91 (1,2 %) были убийцами². Специальная проверка 30 архивно-следственных дел в Кемеровской области и Барнауле показала, что при этом речь идет, как правило, о лицах, отбывших свой срок за убийство, или о тех, в отношении _Кого не смогли однозначно доказать факт совершения убийства¹.

Несмотря на отсутствие фундаментальных исследований, уже се- годняможноутверждать, что именно мелкиеуголовники-рецидивисты и повторно осужденные хулиганы («хулиганы-рецидивисты») были главными целевыми группами приказа, далеко опережавшими участ- ников организованной преступности.