1 Дело Андрея Ивановича Хомякова. См. В конце архивно-следственного дела; его листы здесь не пронумерованы.

2 Дело Николая Трофимовича Кочурина. 27.10.1937-31.10.1937 // аиц гувд КемО. Ф. Ю. Оп. 3. Д. 396. Л. 22.

Кочурин показал, что он был отпущен из заключения ранее срока по причине болезни. См.: Там же. Л. 2. ⁴ Там же. Без нумерации.

³ Там же. Л. 19.

ступки. С этой целью инспектор гормилиции отправился в Майский сельсовет, к которому относилась деревня Васильевка, чтобы пере- проверить изъятые у Хомякова при обыске справки сельсовета о его социальном происхождении в качестве единоличника и середняка, о снятии его с учета и связанную с этим возможность получить пас- порт в другом месте¹. И действительно, инспектор получил 1 ноября 1937 г. от председателя сельсовета, который к этому времени уже сменился, справку, в которой указывалось, что Хомякову не выдава- лись в 1935 г. соответствующие документы². В связи с этим 3 ноября 1937 г. горотдел милиции принял решение привлечь Хомякова к уго- ловной ответственности по статье 100 (уклонение от налогов).

После того как милицейский инспектор получил справку сельсо- вета, которая в глазах милиции бесспорно доказывала факты поддел- ки документов и уклонения от уплаты налогов, а также самовольную отлучку с места жительства и получение паспорта обманным путем, остальное было уже делом чекистской техники. Обвиняемый при- знал во время допроса 3 ноября 1937 г., проведенного сотрудником гормилиции Мезиным, все инкриминируемые ему преступления. Такие несущественные упущения, как то, что обвиняемый указывал, будто он уплатил долги по налогам, продав свое имущество, и справ- ку сельсовета получил в 1935 г. от председателя Оберемкова (послед- ний не был допрошен), а после того, как выехал из деревни, работал на различных предприятиях, т. е. ни в коем случае не был безработ- ным, не вызвали вопросов ни у Мезина, ни у городского прокурора Одинцова, завизировавшего протокол допроса. Помимо этого, Мезин полностью отказался от привлечения свидетелей по этому делу. Свою лепту в осуждение «хулигана» внесло не только городское отделение милиции, но и отдел уголовного розыска, где и было составлено об- винительное заключение. УГРО использовал «поддельную» справку сельсовета как повод для превращения обвиняемого из середняка в кулака.

Справка была выдана 5 сентября 1935 г. Майским сельским советом. См.: Дело Андрея Ивановича Хомякова. Л. 10 (конверт). ² Там же.

Стремление представить все дело как фальсификацию исказило бы факты. Все материалы, равно как и использованная в конце кон- цов в обвинительном заключении статья 35 УК, которая предусма- тривала наказание в виде пяти лет лагерей только за особо тяжкие преступления, были «правильным образом» интерпретированы, по- скольку тем самым была достигнута высшая цель — отправить хули- гана на долгие годы в лагерь. То, что именно в этом и заключалось главное намерение карательных органов, а все остальное сразу после завершения массовых репрессий стало несущественным, показывает процедура реабилитации, начатая по делу в 1941 г. Хотя в ходе ее по- сле многочисленных опросов свидетелей и выяснилось, что справка сельсовета 1935 г. не была фиктивной, что кулацкое происхождение вымышлено милиционерами, как и факт незаконного ухода из дерев- ни, Хомяков не был ни реабилитирован, ни освобожден из лагеря¹. Его реабилитация последовала только в конце 2001 года.

Дело Николая Трофимовича Кочурина протекало несколько ина- че. Осужденному к 10 годам лагерей на заседании тройки 13 ноября 1937 г., ему в обвинительном заключении вменялись преступле- ния непосредственно по статье 74 пункт 2 и статье 73 пункт 1 (со- вершенное повторно хулиганство при отягчающих обстоятельствах и угроза убийством должностным лицам)². В отношении Кочурина были доказаны четыре прежних судимости по статье 74 — уклоне- ние от «меры социальной защиты»³, аресты по обвинению в дебо- шах и сопротивлении власти, а также подтвержденная свидетелями угроза убийством председателю колхоза. Упоминалось также его исключение из колхоза решением собрания колхозников как «соци- ально вредного хулигана». Основываясь на этом и руководствуясь циркуляром 1534/с НКВД СССР, дело Кочурина передали отделу УГРО УРКМ УНКВД по Новосибирской области с тем, чтобы его рассмотрели на «кулацкой» тройке. В обвинительном заключении, однако, не упоминается, что в случае с четырьмя предыдущими су- димостями речь идет о незначительных наказаниях, одно из которых, полученное в 1935 г., составляло восемь месяцев, остальные — по три месяца⁴. Кроме того, на основании материалов дела можно доказать, что председатель колхоза Евсюков работал плечом к плечу вместе с милицией, прокуратурой, председателем сельсовета и уполномо- ченным районного исполнительного комитета, чтобы избавиться от Кочурина. Евсюков позаботился уже в 1935 г. о том, чтобы Кочурин был приговорен к восьми месяцам исправительно-трудовых работ (ИТР). После этого Кочурин был публично заклеймен в стенной га- зете «За большевистский колхоз», в заметке под заголовком «Сыт, пьян и нос в табаке»⁵. 24 сентября и 17 октября Евсюков запрото-