3. Внимание к «украинским националистам»

Анализ протоколов тройки Киевского областного управления НКВД дает основания для вывода о том, что дела по обвинени- ям в украинском национализме рассматривались с самого начала работы тройки. Тем не менее Израиль Леплевский стимулировал «обострение» внимания к украинским националистам в своем при- казе № 00185 от 10 сентября 1937 г. Он подчеркивал: «Проводимая в настоящее время операция по изъятию кулацко-антисоветских элементов не используется в должной степени для вскрытия органи- зованного националистического, контрреволюционного подполья»². Ситуация начинает меняться: теперь в среднем тройка рассматрива- ет 20-30 «националистических» дел, тогда как в августе-сентябре 1937 г. было от одного до пяти-шести.

На начальном этапе выполнения операции под категорию «нацио- налистов» подпадали лица, арестованные еще до начала «кулацкой опе- рации». Например, по постановлению тройки (протокол № 1 от 3 авгу- ста 1937 г.) был расстрелян житель села Березянки Ружинского района Мойсей Авдеевич Полищук. Его арестовали еще в октябре 1936 г.³ Высланный в 1930 г. в Сибирь как «кулак», он сбежал из ссылки в 1934-м и до момента ареста был на нелегальном положении. «На- ционалистичность» Полищука доказывалась лишь утверждением из справки Березянского сельского совета, что, «по имеющимся данным, служил у Петлюры»⁴. В этой же справке было указано, что Полищук «в 1918-19 гг. вел борьбу за самостоятельную Украину...»⁵.

Таким образом, Полищук стал по-своему идеальной фигурой для исполнителей приказа, подпадая под категорию и «кулака», и «нацио- налиста». В конце концов в упомянутом протоколе тройки НКВД по Киевской области против Полищука было сформулировано следую-

¹ Протокол № 225 заседания тройки УНКВД по Киевской области от 23 апреля 1938 г. // ОГА СБУ, Киев. Ф. 42. Номер дела отсутствует. Л. 277.

² Приказ №00185 народного комиссара внутренних дел УССР, 10 сентября 1937 г. // Там же. Ф. 9. Д. 8. Т. 2. Л. 52.

о

Дело № 4591 по обвинению Полищука М. А., Кучеренко А. С, Лукиянчука А. Н. и других // Там же. Д. 50780 фп. Т. 1. Л. 3.

⁴ Там же. Л. 87.

⁵ Там же. Л. 87 об.

¹ ОГА СБУ, Киев. Ф. 42. Д. 814. Л. 9.

² Протокол №201 заседания тройки УНКВД по Киевской области от 9 марта 1938 г. // Там же. Номер дела отсутствует. Л. 118.

³ Протокол № 216 заседания тройки УНКВД по Киевской области от 13 апреля 1938 г. // Там же. Номер дела отсутствует. Л. 238.

⁴ Протокол № 224 заседания тройки УНКВД по Киевской области от 22 апреля 1938 г. // Там же. Номер дела отсутствует. Л. 198, 223.

¹ ОГА СБУ, Киев. Д. 50780 фп. Т. 1. Л. 111.

² Подробнее см.: 1зра1ль Леплевський // Шаповал Ю., Пристайко В., Золота- рьов В. ЧК-ГПУ-НКВД в Украпп. С. 143-186.

³ Подробнее см.: Федосеев С. Фаворит Ежова // Совершенно секретно. 1996. № 9; Петров Н. В., Скоркин К. В. Кто руководил НКВД, 1934-1941: Справочник. М., 1999. С. 416-417; Чисшков В. Кер1вники оргашв державно! безпеки Радянсько! Украши // 3 apxiBiB ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. 2000. № 2/4. С. 368; Золотарьов В. А. Олександр Успенський: особа, час, оточення. Харюв: Фолю, 2004.

щее обвинение: «Обвиняется в том, что он являлся руководителем ликвидированной к-р националистической повстанческой организа- ции, проводил вербовки в организацию. Находясь в ссылке, прово- дил к-р националистическую работу среди ссыльных украинцев»¹. 7 августа 1937 г. Полищук был расстрелян вместе с другими лицами, проходившими с ним по одному делу.

Можно утверждать, что с течением операции количество «укра- инских националистов» неуклонно увеличивалось. Но подлинный пик осуждений относится к весне 1938 г. Так, в протоколе тройки УНКВД по Киевской области № 212 от 5 апреля содержится при- говор 97 украинским националистам, в протоколе № 216 от 13 апре- ля — 74, в протоколе № 225 от 23 апреля — 70, в протоколе № 228 от 25 апреля — 68, в протоколе № 231 от 3 мая — 89.

Такую тенденцию можно в первую очередь объяснить приездом Николая Ежова ь середине февраля 1938 г. и поставленными им перед чекистами УССР задачами по интенсификации репрессивных действий. Еще 24-25 января 1938 г. в Москве прошло совещание руководящих работников НКВД. В выступлении Ежова были под- ведены итоги «массовых операций» НКВД и выдвинуто требование об очередной реорганизации структуры НКВД СССР. Именно тог- да Сталин решил направить в Украину Никиту Хрущева. Вместе с ним в Киев приехал новый нарком внутренних дел УССР Александр Успенский, до того возглавлявший Управление НКВД по Оренбург- ской области. Несмотря на все «успехи» Леплевского, его карьера за- кончилась типично для эпохи «Большого террора»: 25 января 1938 г. он был смещен с должности наркома, а 28 июля того же года — рас- стрелян². Успенский тоже продержится не очень долго: 14 ноября 1938 г. он инсценировал самоубийство, оставив в служебном кабине- те записку: «Труп ищите в Днепре», и исчез из Киева. Скрывался в Москве, Архангельске, Калуге, Муроме. В апреле 1939 г. его разыска- ли, а 27 января 1940 г. приговорили к расстрелу³.

В начале февраля 1938 г. замнаркома НКВД СССР Михаил Фри- новский сообщил Успенскому, что дополнительный «лимит» по при- казу № 00447 для Украины составляет 6 ООО чел. по 1-й категории, а работа троек продолжена до 15 марта. Подчеркивалось также, что необходимо обратить особое внимание на транспорт. Именно в фев- рале 1938 г. в НКВД УССР была проведена инспекторская проверка, которая официально имела цель подвести итоги работы по разобла- чению «шпионо-троцкистских, правых, военно-фашистских, нацио- налистических и иных антисоветских сил» в Украине¹.

Тогда же, в феврале, в Киев приехал лично Ежов, и стало по- нятно: поиск «врагов народа» продолжается. На оперативном со- вещании он дал указание: в Украине нужно расстрелять еще тысяч тридцать врагов. Тут же было предложено представителям с мест составить заявки на так называемые дополнительные лимиты, то есть дальнейшие планы уничтожения людей. 16 февраля 1938 г. в НКВД УССР обобщили заявки на лимиты для областных троек со- гласно докладным запискам областных управлений НКВД. Всего репрессиям предлагалось подвергнуть 46 150 чел., из них по 1-й ка-

„_..„ ОО ССЛ „„„„т™.

На весну 1938 г. приходится наибольшее количество групповых «националистических» дел, которые должны были подтвердить не только масштабность действий «враждебных» сил, но и эффектив- ность работы чекистов, в первую очередь оперативных районных групп НКВД, в 1938 г. переименованных в опереледгруппы, которые непосредственно занимались реализацией приказа № 00447. Обрабо- танные архивные источники дают основание утверждать, что в 1937 г. «националисты» проходили преимущественно по индивидуальным делам, а в 1938 г. резко увеличивается количество именно групповых дел. В течение проведения всей операции по приказу № 00447 неиз- менно жесткими оставались приговоры для «украинских национа- листов»: в абсолютном большинстве они сводились к «высшей мере социальной защиты», то есть к расстрелу. А вообще соотношение смертных приговоров и приговоров к заключению в лагерях в рамках «кулацкой операции» в 1938 г. составляло 97,7: 2,3.

4. Адресный террор

Архивно-следственные дела разнятся по своему содержанию, но дают основания для вывода о том, что террор в своей основе не был «слепым», а осуществлялся адресно. Аресты и осуждение лиц по об- винениям в «украинском национализме» проходили на основании учета и предварительной разработки. Подтверждением этого являют- ся карточки о взятии на учет органами ГПУ-НКВД, сообщения ис- точников о том или ином человеке, справки сельских советов (такие справки готовились и высылались районными отделениями НКВД по

См.: Мозохин О. Б. Право на репрессии: внесудебные полномочия органов госу- дарственной безопасности (1918-1953). Жуковский; М.: Кучково поле, 2006. С. 173.

требованию 4-го отдела УГБ КОУ НКВД УССР), характеристики других органов на того или иного человека. После официальной реабилитации в середине 1950-х гг. бывшие репрессированные снимались с оперативно-справочного учета МГБ — КГБ. В справ- ках об этом указано, что ранее, в том числе в период «ежовщины», на этих лиц заводились агентурные дела, служившие основанием для ареста и осуждения. На основании указания КГБ при Совете министров СССР № 34сс/175сс от 3 июня 1954 г. эти агентурные дела уничтожались.

Кстати, «украинские националисты», как и другие категории осуж- денных, не только при жизни, но и после смерти становились жертва- ми фальсификаций. 24 августа 1955 г. КГБ дал указание за № 108сс о том, чтобы в информациях родственникам репрессированных отно- сить даты смерти осужденных на более поздние годы, чаще всего на военный период. Например, житель села Городище Белоцерковского района Петр Иванович Подвальный был обвинен в участии в «укра- инской националистической контрреволюционно-повстанческой ор- ганизации». 31 августа 1938 г. «расстрельный» приговор ему вынесла тройка (протокол № 237), а 7 сентября 1938 г. Подвального расстре- ляли¹. Однако жене Подвального, ходатайствовавшей о назначении пенсии, и в отдел социального обеспечения Белоцерковского рай- исполкома было сообщено, что Подвальный «находился в местах за- ключения до дня его смерти, т. е. 13 сентября 1942 г.»².

Архивно-следственные дела позволяют, хотя и далеко не во всех случаях, установить инициаторов арестов «украинских националис- тов». Такими инициаторами оказывались не только органы НКВД или партийные органы, но и конкретные лица. Дела содержат заяв- ления отдельных лиц, мотивы доносительства которых могли быть разными. Не следует забывать о том, что созданная и культивируемая в СССР атмосфера истерии, разоблачения «врагов народа», а также необходимость выполнения «лимитов» в поисках таких врагов созда- вали идеальные условия для произвола, сведения личных счетов.

Так, в деле Александра Сергеевича Горкун-Воеводы и Ивана Ар- темовича Радюка, уроженцев села Андрушевка Андрушевского райо- на, находятся и справки, выданные сельским советом, и заявление в политотдел железнодорожной станции Казатин, где на момент арес- та работали осужденные, написанное их коллегой, бригадиром пути Иваном Поликарповичем Циоменко. Последний сообщал о том, что Горкун и другие ведут контрреволюционные разговоры, а «Горкун

Александр говорит, что коммунисты кровопийцы, их нужно расстре- ливать, Радюк Иван говорит, что нужно жидов перебить, тогда будет лучше жить»¹. По решению тройки КОУ НКВД (протокол № 13 от 14 августа 1937 г.) Горкун был расстрелян, а Радюк (протокол № 14 от 14 августа 1937 г.) приговорен к 10 годам лишения свободы². При перепроверке дела в декабре 1959 г. выяснилось, что Циоменко нахо- дился в неприязненных отношениях с Горкуном и Радюком, что сви- детельствовавшие в 1937 г. лица давали показания со слов Циоменко. В 1959 г. был допрошен бывший секретарь парторганизации станции М. С. Малиновский, подписавший в 1937 г. отрицательную характе- ристику на Горкуна и Радюка. Он заявил, что «характеристика была составлена под диктовку бывших сотрудников органов НКВД»³.

Вместе с тем «фронтальное» изучение архивно-следственных дел показывает, что не во всех случаях можно однозначно говорить о мо- тивах ареста того или иного лица: например, во многих делах отсут- ствуют постановления о возбуждении уголовного дела, меморандумы оперативных и оперативно-следственных районных групп, справки на арест, готовившиеся дорожно-транспортными отделами, и др. Тем не менее обработанные архивно-следственные дела позволяют утверждать, что, инициируя аресты «украинских националистов», власть прежде всего осуществляла линию на превентивное противо- действие, на устранение эвентуальных противников. Если говорить о крестьянах — а таких среди арестованных «националистов», как отмечалось, было большинство, — то внимание обращалось прежде всего на раскулаченных, высланных, ранее арестовывавшихся, слу- живших в армии Украинской Народной Республики или в других ее структурах, уже судимых, отбывших срок и возвратившихся в села. Особое внимание уделялось тем осужденным, кто сбежал, не отбыв положенного срока, жил нелегально.

16 июня 1938 г. уполномоченный УГБ Белоцерковского район- ного отделения НКВД Щитнов подписал постановление о начале следствия по коллективному делу «националистов», жителей села Пилипчи Михаила Захаровича Ярмолы, Алексея Иосифовича Наза- ренко, Степана Демидовича Литвина, Макара Леонтьевича Прасола, Петра Ивановича Подвального и Петра Михайловича Ткаченко. Из этих лиц Ярмола, Назаренко, Прасол высылались в 1930 г., Ткачен- ко арестовывался в 1931 г., Литвин в 1932 г. осуждался за грабеж, а в 1933 г. высылался, Подвальный, как указывалось в постановлении

Дело № 4476 по обвинению Горкуна-Воеводы А. С, Рудюка И. А. // ОГА СБУ, Киев. Д. 51290 фп.Л. 15.

² Там же. Л. 67, 69.

³ Там же. Л. 126.

Контрольно-наблюдательное дело, Литвин С. Д. и другие // ОГА СБУ, Киев. Д. 54943 фп. Л. 26. ² Там же. Л. 46.

об избрании меры пресечения, «лишался избирательных прав, скры- вался от высылки, принимал активное участие в банде Зеленого, доб- роволец петлюровской армии»¹.

Всем указанным лицам приписали ведение активной антисовет- ской агитации, а также участие в «украинской контрреволюционно- повстанческой националистической организации»². Все шесть че- ловек признали свою вину и по постановлению тройки (протокол № 237 от 31 августа 1938 г.) были расстреляны. В 1961 г. все шестеро реабилитированы, поскольку их судимости не могли служить до- казательством их виновности в 1938 г., существование организации и «причастность к ней всех привлеченных по настоящему делу лиц в ходе дополнительной проверки не нашли своего подтверждения, а проведение ими антисоветской агитации не доказано [,..]»³.

5. Кто обвиняемые?

И тут возникает вопрос, на который еще надлежит найти ответ: действительно ли указанные лица могли не любить власть, а власть их? Вполне могло быть. Это и сделало их жертвами приказа № 00447. Поэтому, видимо, правильно будет считать, что сама система Боль- шого террора создавала идеальные условия, когда каждое выражение недовольства, не говоря уже о таких «грехах», как судимость и «со- мнительное» в политическом отношении прошлое, легко могло быть «трансформировано» в преступление. Если мы поймем это, станет ясно, почему дальнейшие разделы ежовской «саги» (все последую- щие приказы, включая этнические) как бы писали уже сами себя.

Как свидетельствуют документы, обвинения в украинском нацио- нализме, положенные в основу «расстрельных» постановлений трой- ки УНКВД по Киевской области, могли выдвигаться не сразу — за- частую они возникали после ареста обвиняемого.

Так, в октябре 1937 г. был арестован киевлянин Марк Романо- вич Гаевой, аспирант Киевского института украинской литературы имени Тараса Шевченко. В постановлении оперуполномоченного 4-го отдела НКВД УССР Хромого об избрании способа пресечения уклонения от суда и следствия, то есть о задержании, было сказано, что Гаевой является «участником контрреволюционной правотроц- кистской организации»⁴.

На первых допросах Гаевой категорически отрицал эти обвине- ния, хотя к нему был применен традиционный прием — «изобличе- ние» с помощью показаний других арестованных (в их числе, между прочим, был даже бывший третий секретарь ЦК КП(б)У Николай Николаевич Попов). На допросе 10 декабря 1937 г. от Гаевого требу- ют: «На протяжении всего следствия вы упорно отказываетесь дать правдивые показания о вашем участии в антисоветской национали- стической организации. Следствие требует откровенных показаний по сути предъявленного вам обвинения»¹.

И хотя Гаевой продолжал отрицать эти обвинения, в обвинитель- ном заключении, подписанном оперуполномоченным 4-го отдела УГБ НКВД УССР Беленьким и утвержденном помощником началь- ника того же отдела Перцовым, говорилось, что Гаевой:

«а) являлся активным участником антисоветской националисти- ческой террористической организации, ставившей своей за- дачей свержение советской власти на Украине и установление фашистского строя;

б) был полностью осведомлен о задачах антисоветской организа- ции и о связях ее с фашистскими государствами;

в) проводил вредительскую деятельность на культурно- идеологическом фронте;

г) принимал активное участие в подготовке совершения терро- ристических актов против руководителей партии и правитель- ства, дав согласие выполнить лично террористический акт над наркомом обороны т. Ворошиловым»².

Расстрелянный по постановлению тройки КОУ НКВД (протокол № 130 от 13 декабря 1937 г.) Гаевой был реабилитирован в 1988 году³.

Очень важным является вопрос: кем на самом деле были аресто- ванные по окраске «украинские националисты»? Ответ на этот воп- рос невозможно отыскать в текстах протоколов. Для восстановления картины здесь важны архивно-следственные дела.

Однако и архивно-следственные дела не всегда могут помочь в восстановлении подлинной картины. Вот в деле осужденного к рас- стрелу (протокол № 5 от 8 августа 1937 г.) уроженца села Шкаровки Белоцерковского района Сильвестра Леонтьевича Шкуренко сказа- но, что он «бывший петлюровец», «имел тесную связь с участниками петлюровского движения»⁴. Это утверждение содержится в анкете