Заключение в отношении Денисенко В. М. 24 ноября 1997 г. // Архив временно- го хранения документов УСБУ в Донецкой области. Д. 6618-2ф. Денисенко Владимир Маркелович. Л. 66.

2 Характеристика // Там же. Д. 3551-2ф. Гайворонский Иван Николаевич. Л. 3; Характеристика // Там же. Л. 4.; Заключение (по архивно-следственному делу). 7 мар- та 1957 г. // Там же. Л. 69-71.

³ Нач. Мариупольского ГО НКВД (2 августа 1936 г.) // Там же. Д. 9138-2ф. Ба- лясников Михаил Иванович. Л. 1; Протокол допроса (22 апреля 1938 г.) // Там же. Л. 8-12; Протест (в порядке надзора). Л. 64-65.

компоновались чересчур упрощенно. Среди изученных АСД «Поста- новления об избрании меры пресечения» имелись в 61,2 % случаев, санкции прокурора на арест — в 57,1 %.

Со времени ареста до вынесения приговора в 60,8 % случаев проходило от 20 дней до 2 месяцев, в 23,9 % случаев — 10-20 дней, в 13,1 % — 1-6 дней, в 2,2 % случаев — приговор был вынесен уже в день ареста или даже прежде, чем человек был арестован. Послед- ние две позиции, как показательные, требуют конкретных примеров.

И. Полякова за один день, 19 ноября 1937 г., успели арестовать, провести очную ставку и приговорить. В его же деле ордер на обыск и арест был выписан на два дня раньше, чем постановление о предъяв- лении обвинения. За девять дней до ареста Полякова появился доку- мент без названия в виде доноса, подписанный рабочим модельного цеха НКМЗ Я. Кривоносовым. В сообщении докладывается, что еще 2-3 ноября инструментальщик того же цеха А. Коваленко расска- зывал о том, что в 1919 г. И. Полякова белогвардейцы при отступле- нии «забрали» с собой как музыканта. Самого Коваленко допросили 14 ноября — также еще до того, как арестовали Полякова. Он сооб- щил, что во время Гражданской войны в г. Славянске И. Поляков и его два брата охраняли штаб белых, занимались мародерством, участ- вовали в расстреле 22 красноармейцев. Видимо, у свидетеля была и личная обида, хотя остается непонятным, какое отношение описан- ный случай имел непосредственно к Полякову: «[...] у меня не было портянок, я подошел к ихнему вагону, там делили награбленное [...] Я попросил на портянки, то мне Ковалев сын славянского сапож- ника бросил рваную простынь [...]». Из материалов допроса самого И. Полякова выяснилось, что он был сыном лесопромышленника, а оба его брата — раскулаченными. В тексте приговора значится еще и то, что отец заключенного был репрессирован органами ЧК в 1918 г. Поскольку в других материалах дела этой информации нет, как и данных агентурной разработки, выходит, И. Полякова арестовали по материалам, заведомо известным НКВД. Участие в грабежах и рас- стрелах обвиняемый отрицал, но его признания и не требовалось. При вынесении приговора определяющим было не наличие фактов, подтверждающих «антисоветскую деятельность», а именно принад- лежность к «контрреволюционной» категории¹.

По делу В. Денисенко приговор был вынесен 9 октября 1937 г., на 46 дней раньше, чем появилось постановление о начале предва-

Без названия (И ноября 1937 г.) // Архив временного хранения документов УСБУ в Донецкой области. Д. 14312-2ф. Поляков Иосиф Иванович. Л. 2; Протокол допроса Коваленко А. И. (14 ноября 1937 г.) // Там же. Л. 3-5; Протокол допроса По- лякова И. И. (19 ноября 1937 г.) // Там же. Л. 13-14; Протокол № 53 тройки УНКВД по Донецкой области от 19 ноября 1937 г. // Там же. Д. 407.

рительного следствия. Арестован же он был еще в 1936 г. на терри- тории РСФСР по обвинению в организации аварии водопровода и паропровода, виновным себя не признавал. Уже тогда в анкете зна- чилось, что он был офицером армии Колчака. В декабре 1936 г. его дело передали в Донецкий областной суд. Из материалов неясно, был ли он освобожден в первой половине 1936 г., но и осужден он не был. Характерно, что о причастности В. Денисенко к аварии вспом- нили уже во время исполнения приказа № 00447: в октябре 1937 г. его приговорили к 10 годам ИТЛ за работу, направленную на подрыв промышленности¹. Вина его так и не была доказана, определяющим вновь стал фактор «политической окраски».

В обеих описанных ситуациях, как и многих других, людей ре- прессировали не случайно, а по заранее накопленной информации. Ради выполнения приказа № 00447 арестам подверглись прежде всего те, кто находился на оперативном учете органов госбезопасно- сти. Данные предварительной разработки сохранились далеко не во всех делах: найдены они лишь в 32,6 % просмотренных АСД. Из них 86,7 % относятся к 1937 г. Как версия, это может свидетельствовать о том, что большая часть «белых» с ранее собранными учетными дан- ными была репрессирована уже в 1937 году.

В делах сохранились несколько видов документов, которые могли свидетельствовать о наличии предварительной разработки:

А. Характеристики, выданные по месту рождения или прежней службы еще до начала «великой чистки». Пример — дело осужденного за два дня И. Гайворонского. Одна характеристика была прислана из Ямпольского сельсовета 7 сентября 1936 г. и подтверждала его кулацкое происхождение и службу в качестве белого офицера. Вторая, с похожим содержанием, датировалась 1 октября 1937 г. Еще до его ареста были получены и показания обоих свидетелей². Характеристики могли соби- рать не только органы ГПУ — НКВД, но и партийные и управленческие кадры, как, например, в деле М. Балясникова. По указанию Мариуполь- ского ГО НКВД компрометирующие характеристики собирались в со- юзтресте «Трубосталь». 23 апреля 1938 г. Балясников был приговорен к высшей мере наказания. Со дня его ареста, 26 марта, не был опрошен ни один свидетель, а самооговор датируется днем вынесения приговора³.

¹ Меморандум // Архив временного хранения документов УСБУ в Донецкой обла- сти. Д. 24258-пф. Каменев Максим Артемович. Л. 1; Протокол допроса Крилевского Ф. А. (3 ноября 1937 г.) // Там же. Л. 2-3; Протокол допроса Кущинского А. К. (3 ноября 1937 г.) // Там же. Л. 4; Характеристика (13 ноября 1937 г.) // Там же. Л. 5; Выписка из про- токола № 55 тройки УНКВД по Донецкой области от 21 ноября 1937 г. // Там же. Л. 45.

Агентурное донесение (7 февраля 1937 г.) // Там же. Д. 7032-2ф. Балюк Григо- рий Николаевич. Л. 1; Агентурное донесение // Там же. Л. 3; Агентурное донесение (8 декабря 1936 г.) // Там же. Л. 4; Агентурное донесение (31 мая 1937 г.) // Там же. Л. 5; Агентурное донесение (31 июля 1937 г.) // Там же. Л. 6; Агентурное донесение (31 июля 1937 г.) //Там же. Л.7; Агентурное донесение (8 сентября 1937 г.)//Там же. Л. 8; Заключение (по АСД № 46459) (25 сентября 1937 г.) // Там же. Л. 75-77.

Б. Непосредственно докладные записки парторгов, документы об- щественных организаций. Так, в деле Ф. Крамаренко такие записки были написаны в 1936 г. парторгом железнодорожной станции, а ини- циатором ареста стал ДТО ГУГБ СДЖД. Крамаренко как бывшего белогвардейца, проводившего антисоветскую пропаганду, осудили на 8 лет ИТЛ. В 1940 г. дело пересмотрели и уже тогда сочли возможным сократить срок, что, однако, так и не было осуществлено¹. Учитель С. Власов через три дня после ареста был приговорен к ВМН как сын кулака, бывший белый прапорщик, реэмигрант, проводивший контр- революционную пропаганду. Во время пересмотра дела в 1956 г. от- мечалось, что существовали материалы негласно-агентурной раз- работки на него, но они не были проверены. В деле эти документы отсутствуют, зато сохранились другие — об исключении его из проф- союза².

В. Карточки о взятии на учет органами ГПУ — НКВД. Такой до- кумент найден только в деле И. Белухи, поставленного на учет До- нецким губернским отделом ГПУ 10 июня 1924 г. и приговоренного к расстрелу 27 ноября 1937 г. По мнению прокурора, пересматривав- шего дело в 1956 г., обвинение было вынесено исключительно из-за того, что Белуха служил у белых. В деле имеется также протокол допроса от 16 февраля 1929 г. фактического доносчика — рабочего А. Хоруженко, ранее судимого за хулиганство. Он указал, что неодно- кратно сообщал начальнику цеха о том, что Белуха — белогвардеец и «халатно» относился к своим обязанностям³.

¹ Начальнику Ворошиловградского политотделения тов. Тищенко (24 авгус- та 1936 г.) // Архив временного хранения документов УСБУ в Донецкой области. Д. 4642-2ф. Крамаренко Федор Иванович. Л. 49; Справка (19 ноября 1937 г.) // Там же. Л. 13; Постановление (о снижении наказания) (11 января 1940 г.)// Там же. Л. 70-71; Постановление (по АСД № 931) (27 мая 1941 г.) // Там же. Л. 88-89.

² Анкета арестованного // Там же. Д. 5366-2ф. Власов Степан Иосифович. Л. 3; Выписка из протокола расширенного совещания союза Рабпрос Н.С.Ш. от 5 апреля 1935 г. // Там же. Л. 6; Постанова Президн ЦК профсшлки робатнигав початкових i середшх шил Украгаи. В|д 4 листопада 1935 р. // Там же. Л. 7; Выписка из протокола № 69 тройки УНКВД по Донецкой области от 8 декабря 1937 г. // Там же. Л. 35; Про- тест (в порядке надзора) // Там же. Л. 54-55.

³ Протокол допроса А. Ф. Хоруженко (16 февраля 1929 г.) // Там же. Д. 8517-2ф. Белуха Иван Ефимович. Л. 12; Учетная карточка бывшего Командира Отделения ар- мии Врангеля //Там же. Л. 15; Протест (в порядке надзора)// Там же. Л. 43-44.

В деле М. Каменева сохранился еще один интересный документ — это «Меморандум» (без даты), в котором отдельным разделом значат- ся «Компрометирующие материалы». Про Каменева в них сказано, что в прошлом он — активный организатор белых банд, за сокрытие службы у белых в 1933 г. был исключен из партии. Оба свидетеля по его делу были допрошены за 12 дней до подписания прокурором санкции на арест, и, видимо, не случайно это были десятник шахты и помощник начальника участка. За два дня до ареста парторгом была завизирована уничижительная по содержанию характеристика. 21 ноября Каменева приговорили к 10 годам ИТЛ. То, что на самом деле он был ударником труда и в свое время воевал на стороне крас- ных, учтено не было¹.

Г. Агентурные донесения. В деле бывшего петлюровца Г. Балю- ка содержится восемь таких донесений. В разработке он находился, как минимум, с 1932 г. Был приговорен к расстрелу с конфискацией имущества 26 ноября 1937 г. При повторном расследовании, через двадцать лет, два свидетеля от своих показаний, данных в 1937 г., отказались².

Г< тПОО - „^„^.„_nrr ^„„_m,„,_IO„ Т,„г,„„Лл^,."1 nTTTTT^T TT ITT", ГТОТТТТ

LkJkJZ. 1. W "I V. 11 II IIJIVJ 1 ИО.У1 CLL 1^11 1 у pllclyl VJtA^J LJtX\J\J l UV.IU^U к tt\j ^wij

С. Николаева — юриста с высшим образованием, бывшего присяж- ного поверенного, члена партии кадетов, в 1918-1919 гг. служивше- го секретарем деникинского окружного суда в г. Таганроге. В 1920— 1923 гг. (по другим данным, в 1921-1927 гг.) он был председателем церковного совета г. Мариуполя. Служил юрисконсультом в Ма- риупольском порту. Пользуясь связями, многим «лишенцам» по- мог восстановить «право голоса», устроиться на советскую службу, поддерживал репрессированных представителей мариупольского высшего духовенства. В 1933 г. Николаев был арестован, выпущен через три месяца.

Этот арест не был случайным. Материалы дела позволяют доба- вить несколько штрихов к образу агента ГПУ — НКВД того време- ни. Большинство агентурных донесений подписаны осведомителем «Поповым» — выходцем из дворян, личным другом Николаева. Его близкий родственник, Б. Попов, в 1919 г. был судьей у белых, в 1930 г. расстрелян ГПУ. Возможно, «Попова» завербовали, испугав казнью родственника. Агентурные донесения из дела С. Николаева — важ- ный источник, свидетельствующий об отношении к работникам

¹ Постановление об избрании меры пресечения Епифанова П. Т. (20 февраля 1938 г.) // Архив временного хранения документов УСБУ в Донецкой области. Д. 6549-2ф. Т. 1. Подмарков Г. А. и др. Л. 26; Постановление об избрании меры пресечения Лапи- на Д. Д. (3 марта 1938 г.) // Там же. Л. 31; Постановление об избрании меры пресечения Ниточкина Н. Н. (4 апреля 1938 г.) // Там же. Л. 36; Постановление об избрании меры пресечения Аршинова Н. С. (1 апреля 1938 г.) // Там же. Л. 43; Обвинительное заключе- ние // Там же. Л. 322; Протест (в порядке надзора) // Там же. Л. 543-561.

2

Юнге М., Биннер Р. Как террор стал «Большим». С. 10. Школьський В. М. Репресивна д1яльтсть... С. 222-225.

ГПУ того времени. Неблагонадежные, с точки зрения власти, люди приспосабливались к неблагоприятной внутриполитической атмо- сфере. В окружении Николаева обсуждалось начальство местного ГПУ — «кто умен, кто дурак». Во время первого ареста следователь, «из наших», даже разрешил ознакомиться с делом. Арестованный был поражен тем, какой материал находился в руках ГПУ, догадался он и о том, кто его выдал. В рамках выполнения приказа № 00447 3 ноября 1937 г. С. Николаев был повторно арестован, 20 ноября — приговорен к ВМН¹.

Компрометирующие материалы как таковые остались далеко не во всех АСД, но существовали еще и косвенные «улики», встречавшиеся гораздо чаще: например, зафиксированные в материалах дел факты реэмиграции, раскулачивания, исключения из ВКП(б), членства в других партиях, наличия ранее имевшихся «советских» судимостей. На практике «бывшие» именно с такими дополнительными характс ристиками имели больше всего шансов попасть в поле зрения орга- нов госбезопасности. В совокупности представителей этих категорий насчитывалось 42,2 % в 1937 г., 15,6 % — в 1938 г. и 28,8 % — в среднем за время проведения операции. Если предположить, что факт рас- кулачивания не всегда отмечался в приговорах троек и потенциально раскулаченными были все, кто указывались как «бывшие кулаки», то суммарный показатель будет равняться почти половине — 49,8 % (см. табл. 2). Хотя опять же остается вопрос: кто из названных «ку- лаками» действительно в свое время ими являлся? Показательно и другое: данные АСД о предыдущих судимостях «белых», репресси- рованных в 1937-1938 гг., подтверждают, что уже в 1920-х — нача- ле 1930-х гг. при вынесении приговоров превалировали обвинения политического характера, ранее судимых за вредительство и хули- ганство насчитывалось лишь 11 % (в 27 % случаев причина ареста не была указана).

Во время групповых арестов 1938 г. неожиданное значение полу- чил признак отбора обвиняемых по месту происхождения и прежнему месту жительства. Особенно это касалось людей, компактно прожи- вавших после переселения, а также просто переселившихся из других областей. Например, 19 апреля 1938 г. к расстрелу с конфискацией имущества по одному и тому же обвинению (участие в контррево- люционной повстанческой казачьей организации) была приговорена группа из 30 чел., у десяти из которых в приговоре значилось еще и

Во всех 21 документе одинаковое название: Агентурное донесение (от 27 января 1932 г. до 21 декабря 1935 г.) // Архив временного хранения документов УСБУ в Донец- кой области. Д. 22542-пф. Николаев Сергей Николаевич. Л. 1, 4-9, 12, 16, 17-31, 37-38, 42,43; Агентурная записка № 603 (25 октября 1932 г.) // Там же. Л. 13; Выписка из про- токола № 54 тройки УНКВД по Донецкой области от 20 ноября 1937 г. // Там же. Л. 59.

то, что они были «белыми». Первым из них еще 20 февраля 1938 г. был арестован П. Епифанов — выходец из Курской области, раскула- ченный в 1929 г. Абсолютное большинство задержанных арестовали уже в марте — начале апреля 1938 г., все они были раскулаченными в 1929 г. русскими казаками, выходцами из Сталинградского района¹.

В данном контексте показательно то, что по материалам просмот- ренных АСД местные жители составляли только 21,0% репресси- рованных, 44,7 % — это выходцы из российских губерний, 23,7 % — из других регионов Украины, 10,6 % — из иных республик (или стран). Таким образом, основная часть репрессированных — приез- жие, желавшие поскорее найти убежище в густонаселенных, прежде всего промышленных, районах Донбасса. Однако это обстоятельство и использовали органы госбезопасности для их быстрого выявления и «вычистки».

TJ Т1ПТТГ\» f Tiirn TTIiTTiAiiiTf iv ттечт/ч т"» «ЛТ1ТЛГ1 тт плттл11Т11тп гчлгитттт тч-*

ты подтверждают гипотезу M. Юнге и Р. Биннера о том, что в 1937- 1938 гг. террор осуществлялся не «слепо», а достаточно целенаправ- ленно². Подтверждается и утверждение В. Н. Никольского о том, что налицо были факты жесткой последовательности при преследовании определенных, названных в приказе, жертв³.

Арест и осуждение бывших военнослужащих — противников большевиков в 1917-1920 гг. производился по факту их «политиче- ской окраски», а не на основе доказательств вменявшихся им пре- ступлений. На территории Донецкой области под действие приказа № 00447 подпало значительно больше военных — противников боль- шевиков в 1917-1920 гг., чем изначально планировалось. Помимо указанных в документе белогвардейцев, казаков, карателей и бан- дитов были репрессированы военнослужащие украинских воинских формирований (петлюровских, гетманских, гайдамацких, галицких), сторонники Центральной Рады, а также те, кто сотрудничал с немец- кими оккупационными властями и служил одновременно в несколь- ких армиях. В категории «белогвардейцы» политическую окраску обвиняемых весьма часто определяли общим термином «белые/бе- логвардейцы», а не по принадлежности к конкретным белым армиям,

что создавало поле для искусственного увеличения количества ре- прессированных.

В 1937 г. расширение группы проходило также за счет членов се- мей «белых» и тех, кто «имел связь с бандами/белыми», «помогал белым», «участвовал в расстрелах (выдавал) красноармейцев (парти- зан)», «боролся против советской власти». В 1938 г. представители этих категорий в протоколах тройки практически не встречались. Па- раллельно в группе резко снизилась доля «кулаков». Либо их дейст- вительно не было, либо уже не было необходимости в таком методе «утяжеления» вины арестованных. Зато в 1938 г. была осуществлена попытка увеличения количества репрессированных представителей командного состава вооруженных сил, противостоявших большеви- кам в годы Гражданской войны.

Только в первые месяцы проведения операции бывшим «белым» (в широком смысле слова) чаще всего инкриминировались контрре- волюционная деятельность, вредительство, уголовные преступления, пусть не доказанные, но хотя бы внешне «вещественные». Уже с се- редины осени 1937 г. большинству осужденных предъявлялось такое достаточно субъективное обвинение, как распространение контр- революционной пропаганды, а с конца года все чаще встречается об- винение в причастности осужденных к разного рода контрреволюци- онным организациям. В условиях, когда за один день тройке нужно было вынести приговоры десяткам и сотням арестованных, неудиви- тельно, что в 1938 г. стал преобладать именно такой тип обвинения. В организации самого разнообразного толка можно было «зачислять» и тех, кто действительно воевал с большевиками, и их знакомых, и родственников, и земляков, и сослуживцев. Типично, что именно в этот период сотни людей пострадали как участники «контрреволю- ционной повстанческой организации РОВС». То есть в 1938 г. круг обвиняемых расширяли с учетом не только «окраски», но и форму- лировки обвинения (но не реальной вины).

От присутствия бывших военных — противников большевиков «вычищались» прежде всего железнодорожные узлы и стратегически важные промышленные районы, такие, как Ворошиловградский, Дзер- жинский и Мариупольский. Активность органов НКВД в сельскохо- зяйственных районах, которые в конце 1910-х — в начале 1920-х гг. представляли основную базу формирования «политбанд», была от- носительно незначительной.

Пик арестов бывших «белых» в Донецкой области пришелся на ноябрь-декабрь 1937 г. и апрель 1938 г. Если в целом по УССР доля этой группы среди всех репрессированных в рамках приказа № 00447 выросла на протяжении 1937-1938 гг., то в Донецкой области на- блюдалась обратная тенденция. В 1938 г. количество осужденных по группе уменьшилось в среднем на 20 % по сравнению с 1937 г. Это уменьшение было бы еще более интенсивным, если бы в апреле-мае 1938 г. не проводились массовые репрессии против членов «контрре- волюционной повстанческой организации РОВС».

В 1937 г., как правило, аресты проводились на основе уже имевше- гося учетного материала, в сборе которого еще с 1920-х гг. принимали участие не только органы ГПУ-НКВД и их агенты, но и партийные, общественные и управленческие органы предприятий и учреждений. В 1938 г. кампания против «белых» активизировалась в апреле-мае и, в меньшей степени, в сентябре. Ее особенностями в этот период ста- ли крайняя формализация ведения дел и вынесение коллективных обвинений. На протяжении всего периода «великой чистки» бывших «белых» в Донецкой (Сталинской) области обращают на себя вни- мание спешка при вынесении приговоров, несоблюдение установ- ленной процедуры, фальсификация многих показаний свидетелей и компрометирующих материалов, а в 1938 г. — еще и принуждение к самооговорам.

При аресте смягчающим обстоятельством не являлись ни истин- ное социальное происхождение обвиняемых, ни их социальный ста- тус при советской власти, зато свою негативную роль могло сыграть указание места рождения и предыдущего места жительства.

Таким образом, не вызывает сомнений факт целенаправленно- сти репрессий против бывших военных — противников большеви- ков. Вместе с тем вне рамок данного исследования остается вопрос о том, с какой целью производилось расширение этой группы. То ли это было лишь местной инициативой, направленной, к примеру, на выполнение планов репрессий, то ли частью сознательной го- сударственной политики использования «социальных чисток» как средства моделирования желаемого состава общества, в том числе стремления изолировать перед возможной войной людей, которые умели держать оружие в руках, чтобы исключить появление «пятой колонны». Возможно, именно этим объясняется то, что за период проведения операции 80 % арестованных по группе были пригово- рены к высшей мере наказания.