Шифротелеграмма, вх. 12140 из Красноярска, 10 марта 1938 г. // АОМ.

2 См. Статью г. Д. Ждановой в настоящем сборнике.

3 Шифротелеграмма, вх. 19465 из Новосибирска, 8 июля 1937 г. // аом.

⁴ Там же.

⁵ Справка начальника УНКВД Западно-Сибирского края С. Н. Миронова в край- ком ВКП(б) «По делу эсеровско-монархического заговора в Западной Сибири», 17 июня 1937 г. // Трагедия советской деревни. Т. 5. Кн. 1. С. 256-257.

учитывался в рамках спущенных региону лимитов лиц, подлежащих аресту и наказанию по приказу № 00447, однако фиксировался в свод- ной отчетности как особая группа. Этот факт позволяет рассмат- ривать «ровсовскую» и «кулацкую» операции как составные части репрессий, осуществленных в рамках реализации данного оператив- ного приказа. Две операции различались лишь уровнем полномочий регионов. Если для «кулацкой операции» основным сдерживающим фактором был оговоренный центром лимит репрессированных, то в «деле РОВС» его не было, что позволило максимально раскрутить механизм репрессий.

В Сибири «ровсовская» операция началась в июле 1937 г. и про- должалась в массовом порядке вплоть до середины марта 1938 г. Акция представляла собой совокупность операций по ликвида- ции «кадетско-монархических», «эсеро-монархических» и «эсеро- ровсовских» организаций, якобы созданных под руководством белых генералов, пытавшихся сформировать повстанческую армию из ку- лаков, казаков и офицеров на территории Сибири. Ее штабом пер- воначально был назван несуществующий томский «Союз спасения России», а базой для формирования повстанческих кадров — белое офицерство и кулаки-спецпереселенцы Нарымского округа и Куз- басса. Организация якобы подчинялась указаниям эмигрантского Российского общевоинского союза (РОВС) и японской разведки, го- товя вооруженный переворот и захват власти.

За время проведения «ровсовской» операции было вскрыто и ликвидировано «широкое подполье», действовавшее на территории современных Новосибирской, Кемеровской и Томской областей, Красноярского и Алтайского краев, а также в 17 лагерных пунктах Сиблага. Помимо Сибири, «эсеро-ровсовские организации» были обнаружены, но в гораздо меньшем масштабе, и в других регионах СССР: на Украине, Урале, в Восточной Сибири и на Дальнем Вос- токе. Однако там, в отличие от Западно-Сибирского края, подверг- шийся репрессиям в рамках подобных операций контингент вошел в лимиты, выделенные регионам в целом по приказу № 00447.

«Кулацкая операция» стартовала в Сибири 5 августа 1937 г. (в Восточно-Сибирской области, Красноярском и Дальневосточном краях — с 15 августа). Весь июль был отведен на ее подготовку, в те- чение которой согласовывались лимиты и проводился учет контин- гента репрессируемых. В отличие от «ровсовской», идеология и мас- штабы «кулацкой операции» оговаривались самим текстом приказа.

Проведение в Западно-Сибирском крае одновременно двух массо- вых операций — «кулацкой» и «ровсовской» — существенно осложня- ет изучение механизма репрессий в рамках приказа от 30 июля 1937 г., поскольку при их сопоставлении обнаруживается поразительное сходство по контингенту репрессированных, срокам проведения и ме- тодам судопроизводства. Не меньшую сложность представляет раз- деление репрессированных по этим двум операциям. Оперативное делопроизводство изобилует свидетельствами, что «в число контин- гента кулаков по приказу вошла низовка по РОВСу» либо что «арес- тованный контингент по приказу — это кулацко-белогвардейский элемент, участники эсеро-ровсовского заговора»¹. Даже работа с ма- териалами троек, в частности по Алтайскому краю, не дает однознач- ной картины распределения контингента по «ровсовской» и «кулац- кой» операциям².

Исследователи до сих пор имеют крайне фрагментарную инфор- мацию о масштабах и ходе «кулацкой» и «ровсовской» операций по Сибири и Дальнему Востоку, что существенно осложняет качествен- ный и количественный анализ репрессий в отношении тех категорий населения, которые стали целевыми группами террора. Статистика свидетельствует о лавинообразном росте арестов и приговоров на- чиная с июля-августа 1937 г. На основании решения Политбюро ЦК ВКП(б) от 2 июля на места ушла директива, требовавшая к 8 июля предоставить информацию о количестве учтенных «бывших кулаков и уголовников» в регионе, распределив их на подлежащих расстрелу или высылке. К установленному сроку по 130 населенным пунктам ЗСК было учтено 25 944 чел., в том числе по 1-й категории 10 924 чел. Неучтенным осталось население еще 6,5 тыс. домохозяйств, само- вольно осевших в первой половине 1930-х гг. в Нарыме³. Также от- мечалось, что в указанное число кулаков частично вошла «низовка», подлежавшая аресту по «ровсовскому заговору»⁴.

Остановимся подробнее на подготовительном этапе «ровсовской операции», в ходе которой осуществлялся учет контингента лиц, под- лежавших аресту и осуждению, в том числе и бывших военнослужа- щих царской и белой армий. В справке по «делу РОВС» от 17 июня 1937 г. указывалось, что в Западно-Сибирском крае находится в ад- министративной ссылке 5 350 «бывших белых офицеров, активных бандитов и карателей»⁵. Учет велся учетно-статистическим отделом УНКВД по ЗСК; о широком использовании компрометирующих учетных данных в Барнауле за вторую половину 1937 г. можно судить по показаниям начальника отделения секретно-политического отде-

¹ Шифротелеграмма, вх. 35879 из Новосибирска, 3 октября 1937 г. // АОМ.

² Шифротелеграмма, вх. 36498 из Новосибирска, 6 октября 1937 г. // Там же.

³ Шифротелеграмма, вх. 37761 из Новосибирска, 12 октября 1937 г. // Там же.

⁴ Подсчитано по: Сводка об арестованных и осужденных судебной тройкой при УНКВД по ЗСК по «эсеро-ровсовскому заговору» на 4 января 1937 г. // Трагедия со- ветской деревни. Т. 5. Кн. 1. С. 376-377.

Приведены не административно-территориальные единицы (районы, округа), а оперативные сектора. Подсчитано по: Сводка об арестованных и осужденных судеб- ной тройкой при УНКВД по Западно-Сибирскому краю по «массовым операциям» и приведенных в исполнение приговоров, 5 октября 1937 // Там же. Т. 5. Кн. 1. С. 378- 380.

⁶ Подсчитано по: Шифротелеграмма, вх. 35879 из Новосибирска, 3 октября 1937 г. // АОМ.

ла УНКВД по Алтайскому краю Т. К. Салтымакова¹. Учетные списки составлялись на основе как агентурных, так и официальных данных, информации спецотделов учреждений и адресного стола. Поступав- шая из учреждений информация содержала сведения о наличии су- димости за антисоветскую деятельность, о социально-политическом прошлом, имевшихся связях с антисоветской средой, а также харак- теристики типа «социально чуждый» или «классово враждебный элемент». Большинство подобных справок, естественно, не содер- жало конкретных фактов, изобличающих в контрреволюционных или антисоветских действиях. В отделении имелось значительное количество «учетных списков» прежних лет, а также информация о лицах, стоявших на особом учете. В отношении военнослужащих ин- формация откладывалась в первую очередь в списках военкоматов, аккумулировавших сведения не только о призывниках, но и о ранее отслуживших. Имелись списки военнослужащих, состоявших на осо- бом учете, — «бывших белых», где фиксировались воинское звание и политическое прошлое. В списках на лиц, лишенных избиратель- ных прав, также содержались сведения о службе в белой армии, в том числе в карательных частях, эмиграции и др. Особую роль учетные списки сыграли на первом этапе операции, но, используя форму- лировку начальника УНКВД по Алтайскому краю С. П. Попова, к ним прибегали и позже, когда в оперсекторах «возникал дефицит» новых материалов, строившихся преимущественно по показани- ям и связям обвиняемого; тогда «вновь стоял вопрос об изъятии социально-чуждых и классово-враждебных элементов [...] прохо- дивших преимущественно по спискам»². К моменту начала «ровсов- ской операции» в Барнаульском и Бийском оперсекторах имелось несколько агентурных разработок, в числе которых «Дворяне», «Ка- заки», «Маньчжуры» и «Переводчики», которые, по свидетельству начальника Барнаульского оперсектора К. С. Жукова, отвечавшего за «ровсовскую» линию, были использованы при разработке «ров- совского» сценария для Алтая³.