/Философ-клиницист или “состоявшийся шизофреник”/

Как же мыслят свое не-алиби в бытии постмодернисты, в частности, Делез? Мы рассмотрим известную книгу: Делеза Ж. , Гватари Ф. «Капитализм и шизофрения: Анти-Эдип».¹⁵ Каждый философ максимально рискует, он по существу “философ-клиницист”. Он ставит эксперимент на себе.

Этот философ-клиницист в то же время сам “состоявшийся шизофреник”. Шизофреник – это не аутическое отребье, отделенное от реальности и отрезанное от жизни. Психиатры умудрялись превращать его в такое отребье, приводить в состояние мертвого тела без органов (ДГ,16-17). На самом же деле только шизофреник по-настоящему занимается историей и материей.(ДГ,17).Шизофреник из homo natura превратился в homo historia (там же).¹⁶

Мы встречаемся, таким образом, с продолжением романтического культа безумия. Шизофреник Делеза-Гватари напоминает в некоторых существенных чертах либертена де Сада. Вместе с тем, налицо прощание с романтическим культом гениальности, существовавшем в координатах “обыватели – гений”. Теперь на первый план выходят другие координаты “философ – стихия жизни в художнике”.

Философия Делёза опирается на опыт художественного и литературного авангарда. (Вспомним позицию Лукача в отношении искусства, и вообще особое отношение философии модерна к искусству, на которое эта философия в большей мере ориентируется. В противоположность этому классическая философия видела свой образец в науке).

Художники – это клиницисты цивилизации. Они подобны врачам-симптоматологам. Подчеркивается тенденция в переходе от “искусства как деятельности по созданию произведения искусства” к “искусству как деятельности по поводу этой деятельности”.¹⁷ В некотором роде мы имеем дело с возвращением к античной традиции. Философ-толкователь выше одержимого духовным началом творца ( как в “Ионе” Платона).¹⁸

Или – современная ситуация с Пусси Райт:

«Pussy Riot довольно радикально изменили репутацию России в мире. …они показали своему поколению, что вечно сидеть и фрондировать в кулак бесперспективно, можно что-то делать. Пусть это не всегда хорошо, и пусть это вызывает самые разные оценки, но это по крайней мере что-то меняет. Наконец, они показали художественному сообществу, что такое радикальный художественный жест. У нас таким художественным жестом стало считаться чуть ли не размазывание сырков по асфальту, а они показали, что если художник хочет сделать радикальный жест, то должен работать с сакральными вещами. Эти работы могут интерпретироваться по-разному морально, философски и даже уголовно, как мы видели. Радикальное искусство — это то, за которое сажают, а не то, за которое приглашают на Венецианскую биеннале».¹⁹

/Партийность литературы/

Вообще говоря, такое не-алиби в бытии художника и философа нам уже хорошо знакомо. Установка В.И. Ленина на партийность литературы (“Партийная организация и партийная литература”) по существу постмодернистская. Мол, нужно преодолеть ситуацию, когда “писатель пописывает, а читатель почитывает”. И читатель и писатель должны нести всю полноту ответственности за свою деятельность.²⁰

В этом плане советский и нацистский режимы играли свою роль в создании постмодернистской ситуации, которая сегодня в нашей стране разрушилась. У нас произошло в определенном отношении возвращение к ситуации модерна: можно писать и говорить, что хочешь, но это никому не интересно.