Учебники / Демографическая модернизация России 1900-2000

стоверную, по сравнению со статистикой смертности, статистическую базу, и в этом смысле достаточно приблизительны. Тем не менее, пер> вые шаги сделаны, и можно надеяться, что по мере накопления стати> стического материала и углубления анализа эти оценки будут приобре> тать все большую надежность и достоверность.

Одно из первых крупномасштабных исследований продолжитель> ности здоровой жизни было выполнено экспертами ВОЗ, которые оце> нили ее величину для всех стран — членов этой международной органи> зации. Согласно исследованию ВОЗ, в 2001 году по продолжительности здоровой жизни Россия занимала 107 место в списке из 191 страны. Та> блицы 16.17 и 16.18 позволяют сравнить российские показатели с пока> зателями некоторых других крупных промышленных стран.

Таблица 16.17. Ожидаемая продолжительность здоровой жизни

в некоторых странах, 2001, годы

Источник: World health report 2002.

Следует отметить еще одно исследование, посвященное изучению ожидаемой продолжительности здоровой жизни в России (Андреев, Школьников, МакКи 2002). Информационной базой для него послужи> ли результаты опросов о самооценке здоровья в рамках исследованиий World Values Surveys and European Values Surveys (WVS) в 1990–1993

и 1995–1997 годах и Russian Longitudinal Monitoring Survey (RLMS). В та> блице 16.19 и на рисунке 16.26 приведены некоторые результаты этого исследования — сравнение России с тремя крупными регионами Европы.

Как наглядно видно на рисунке 16.26, отличие России от стран и Вос> точной и Западной Европы8 по продолжительности здоровой жизни жен> щин заметно выше, чем по общей продолжительности жизни во всех трех выбранных возрастах, при том, что и те и другие

достаточно велики. Это значит, что россиянкам всех возра> стов предстоит провести большую часть своей предстоящей жизни в состоянии ослабленного здоровья — в отличие от жительниц Восточной, а тем более Западной Европы.

и н з и ж и т с о н ь л е т и ж л о д о р п и и т с о н т р е м с я и н е н е м з И . 6 1 а в а л Г

311

Ч а с т ь 4 . М о д е р н и з а ц и я с м е р т н о с т и

Таблица 16.19. Ожидаемая продолжительность жизни e(x)

и продолжительность здоровой жизни h(x) в возрастах 20, 45 и 65 лет в России и трех регионах Европы, х — возраст, годы

Источник: Андреев, Школьников, МакКи 2002: 18.

У мужчин ситуация сложнее. Отличия от стран Восточной Европы по продолжительности здоровой жизни в возрастах 20 и 45 лет меньше, чем по общей продолжительности жизни. Образно говоря, они могли бы дольше жить в полном здравии, если бы им не грозила внезапная смерть от внешних, не связанных с состоянием здоровья причин.

17.1Современная российская модель смертности по причинам смерти

Снижение смертности и рост продолжительности жизни — это систем> ная реакция общества на всю совокупность экономических, социаль> ных и прочих изменений, одно из самых неоспоримых оснований рас> сматривать эти изменения как модернизацию в широком смысле, как исторический прогресс.

Экономические, социальные, культурные перемены воздействуют на уровень смертности и продолжительность жизни не непосредственно,

ачерез изменение структуры причин смерти. Коренная перестройка этой структуры, составляющая суть эпидемиологического перехода, служит главным механизмом, опосредующим влияние всесторонней трансфор> мации общества на уровень смертности. Без анализа этого механизма нельзя понять до конца ни того, что происходило со смертностью в про> шлом, ни того, что происходит сейчас, нельзя и заглянуть в будущее.

Мировой опыт показывает, что — при всех различиях конкретных путей модернизации структуры причин смерти — в различных странах прослеживается общая закономерность, заключающаяся в последова> тельном вытеснении экзогенных детерминант смертности эндогенны> ми. В результате процесс вымирания поколений становится все более тесно связанным с возрастом: смерти от каждой причины все меньше «размазываются» по всем возрастам и все больше концентрируются в старших возрастных группах, где естественное ослабление жизнеспо>

собности делает организм более уязвимым по отношению к любой при> чине смерти. Отсутствие такой концентрации — признак недостаточ> ной продвинутости по пути эпидемиологического перехода.

Именно эта черта свойственна современной российской смертности и с необыкновенной ясностью проявляется при ее сравнении со смерт> ностью в большинстве промышленно развитых стран, где эпидемиологи> ческий переход начался раньше и продвинулся намного дальше, чем в России. Такое сравнение представлено на рисунках 17.1 и 17.2, где пока>

зано возрастное распределение числа смертей от семи крупных классов причин смерти в России и в группе развитых стран в 1965 и 1992 годах. В 1965 году, как мы знаем, ожидаемая продолжительность жизни в Рос> сии более всего приблизилась к продолжительности жизни в экономи> чески развитых странах Запада. Выбор 1992 года продиктован тем, что

возрастные уровни смертности 1992 года в России примерно соответство> вали ее уровням в конце 70>х — начале 80>х годов — до ее кратковремен> ного снижения в середине 80>х годов и до резкого скачка 1993 года. Та> ким образом, 1992 год можно считать более или менее типичным для российской смертности на протяжении длительного периода.

Вкачестве базы для сравнения использованы усредненные показатели для населения 15 стран, входивших в состав Европейского союза (ЕС) до

и т р е м с ы н и ч и р П . 7 1 а в а л Г

Ч а с т ь 4 . М о д е р н и з а ц и я с м е р т н о с т и

314

Люксембург, Нидерланды, Португалия, Финляндия, Франция, Швеция, а также США и Япония. Такую «объединенную» таблицу смертности для стран ЕС, США и Японии (далее мы обобщенно будем называть их «Запа>

дом») можно рассматривать как своего рода западную модель смертности. На рисунках 17.1 и 17.2 представлены распределения чисел муж>

чин и женщин, умерших от каждого класса причин смерти, по возрасту (числа dx,i, взятые из соответствующих таблиц смертности по причинам смерти; x — возраст, i — причина смерти).

Сравнение кривых, относящихся к 1965 году, говорит, скорее, о сходстве, чем о различии распределений. В глаза бросаются лишь раз> личия в смертности от инфекционных болезней и внешних причин

у мужчин и в меньшей степени — от инфекционных болезней у женщин. Число российских мужчин, умерших от этих групп причин, существенно выше, чем число мужчин «западных», а возрастные распределения таб> личных чисел умерших россиян (dx) имеют существенно более ярко вы> раженный максимум, который соответствует более молодым возрастам, чем в западной модели. (Числа умерших от внешних причин у мужчин на Западе вообще имеют два, но очень слабо выраженных, максимума.)

Рисунок 17.1. Распределение табличных чисел умерших от разных причин

смерти (dxi ) по возрасту, Россия и Запад, 1965 и 1992, мужчины

и т р е м с ы н и ч и р П . 7 1 а в а л Г

Ч а с т ь 4 . М о д е р н и з а ц и я с м е р т н о с т и