17. Ленинградский авангард 1920-30-х гг. (Чинари, обэриу и т.Д.). Анализ жизненного и творческого пути одного из писателей на выбор.

ОБЭРИУ (Объединение реального искусства) – чуть ли не исключительный случай существования группы, не напечатавшей ни одной строчки (кроме Олейникова) при жизни. А все потому что они возникли в 1927 году, когда давление уже начало усиливаться. Участники: Даниил Хармс, Александр Введенский (центральные фигуры, конечно), а также Николай Заболоцкий, Константин Вагинов, Игорь Бахтерев. Николай Олейников, кажется, и не входил в группу, но был близок ей во всех отношениях. Просуществовало объединение до 1930 года.

Линии жизни как-то очень похожи у Хармса и Введенского, встретились они в 1925. Начинали как заумники (мимо разума, за умом). Учатся они у поэта Александра Туфанова. Примерно в это же время складывается содружество «чинарей», куда входят еще и философы Друскин и Липавский. О взаимовлиянии чинарей и ОБЭРИУ нужно сказать следующее: чинари – это было камерное объединения для общения, чаще всего на темы философии и психологии. ОБЭРИУ – именно литературное объединение для активного участия в литературном процессе. Характерно, что только Хармс и Введенский входили в оба.

Постепенно Хармс и Введенский отходят о зауми и от Туфанова. Стремятся организовать объединение всех авангардных течений в искусстве. Они обращаются к Казимиру Малевичу, он дает им помещение для репетиций совместно написанной пьесы. Но она не удалась. То есть ОБЭРИУ мыслилось как объединение всех авангардистов. Там была театральная, поэтическая секция и секция кино, планировалась музыкальная и живописная.

В 1928 появляется в журнале «Афиша дома печати» декларация обэриутов, написанная Заболоцким. В декларации провозглашали себя противниками зауми, а заумников – теми, кто делает из слова «бессильного и бессмысленного ублюдка». Целью своей поэтики считали столкновение словесных смыслов. В сущности, это похоже на выявленный Шкловским прием остранения, разрушающий стереотипность, заданность видения мира.

Вслед за декларацией прошел вечер обэриутов в Доме печати, названный «Три левых часа». Первый час читали стихи, второй – поставили пьесу Хармса «Елизавета Бам», третий – показ фильма «Мясорубка». Вечер прошел с успехом. Но потом появилась резкая статья, и стало ясно, что больше ни о каких вечерах не может быть и речи.

До 1930 Хармсу и Введенскому еще удается где-то выступить. Зарабатывали оба детскими стихами. Только по 2 взрослых стихотворения удалось при жизни опубликовать. А последний вечер закончился плохо. Он проходил в общежитии ЛГУ. Пролетарское студенчество взбунтовалось и написало откровенно доносительскую статью «Реакционное жонглерство». А в конце 1931 арестованы по делу о контрреволюционных детских стихах. Оба высланы в Курск, жили в одном доме. Но уже в 1932 вернулись в Ленинград (отец Хармса был борец с царизмом).

С 1932 наступает новый этап. Это письмо в стол. И собрания в доме Липавского. Это продолжение традиций чинарей – философские беседы, которые записаны Липавским, сейчас издаются под названием «Разговоры».

В 1937 оба подвергаются травле. Хармс – за детское стихотворение «Из дома вышел человек», Введенский – за детскую повесть «О девочке Маше». У Хармса человек исчезает, выйдя из дома (это в 1937 году!). У Введенского Маша, выйдя на первомайскую демонстрацию, смогла увидеть только ноги. Прекратили печатать – лишили последнего заработка. Но именно в это время пишут лучшее. Введенский: «Елка у Ивановых», «Элегия». Хармс: «Случаи», «Старуха». Оба были арестованы в 1941 году.

Поэтика. Основная особенность поэтики – эксперименты с временем, пространством и причинно-следственными связями. Причем это не просто формальные эксперименты, они очень связаны с философией, это отражено в «Разговорах». Там были записаны слова Введенского: «…я убедился в ложности прежних связей, но не знаю, какими должны быть новые», «Может быть, плечо надо связывать с четыре». Вот мы живем во времени таком-то и пространстве таком-то, знаем, как выглядит стол. А они это проверяют, верифицируют. И обнаруживая ошибочность наших априорных представлений, расшатывают картину мира. В чем это выражается? В инверсированных причинно-следственных связях. Во внедрении мифологического сознания. В неправильных силлогизмах. Переплетение сна и яви. Принцип релятивности – наиболее важный принцип поэтики.

Александр Иванович Введенский (1904-1941).

До 1925 года. Родился в Петербурге. Отец экономист. Мать врач-гинеколог. Учился в гимназии (затем она стала трудовой школой) – лучшая. Работал конторщиком и счетоводом. Затем учился на факультете общественных наук Петроградского университета (нашего). Там познакомился с Друскиным и Липавским, с которыми они будут дружны до конца жизни.

1925 – знакомство с Хармсом. В ОБЭРИУ Введенский не выполнял никакой организаторской роли, эту обязанность взял на себя Хармс.

В 1931 арестован с другими обэриутами. Выслан в Курск с Хармсом. Возможно, там написана «Серая тетрадь» - фрагментарные размышления о времени, смерти и последнем смысле слов и предметов. Вернулся в Ленинград.

В 1934 становится членом Союза писателей. В 1936 переехал к жене Викторовой (вторая) в Харьков.

В 1941 снова арестован. Умер на пути в Казань.

В 1994 доверенность на все наследие получил Глоцер, литературовед. Он просил у издательств кучу денег. Поэтому Введенского не печатали. Даже в сборнике поэтов ОБЭРИУ был раздел «Введенский» но с пустыми страницами. В 2010 Глоцер умер и вышло 700-страничное издание Введенского с названием «Всё».

Сам говорил, что интересовали его только 3 вещи: время, Бог и смерть. Причем они всегда соединены. Особенно это видно в тексте «Кругом возможно Бог» (1931). Почему я говорю текст? Это не вписывается в какие-то жанровые формы. Кобринский тоже часто говорит «текст». Это, возможно, драматическая поэма. Разрушение категории времени просто заявлено. Эф: «Я с временем не знаком / увижу я его на ком? / Как твое время потрогаю? / Оно фикция, оно идеал». А в конце так оно совсем удаляется: «Вбегает мертвый господин / и молча удаляет время». Разрушение категории числа: «Гуляют коровы они же быки. Коровы: Что здесь будут делать? Они же быки: Будут резать, будут резать».

Человеческая жизнь предстает в мире Введенского пространством смерти. Что такое жизнь? Это умирание. В «Елке у Ивановых» (1938) это есть, и в конце все умирают. Смерть – это единственное, что реально существует. Человек оказывается марионеткой, куклой.

«Мне жалко, что я не зверь» (1934). Это такой веер различных эмоций. Страх смерти. Ему хочется быть крышей, потому что ее смерть не мгновенна. «Мне не нравится что я смертен». Несколько раз повторяется: «Мне трудно что я с минутами / меня они страшно запутали». «Мне невероятно обидно / что меня по-настоящему не видно». «Мне страшно что я при взгляде / на две одинаковые вещи / не замечаю что они различны». «Я вижу искаженный мир». Человеческий разум все неправильно воспринимает.

«Потец» (1936-1937). Знание как нечто экстатическое противопоставляется рациональному знанию. Это текст-загадка. Причем загадка, в которой между ответом и вопросом нет логической связи. Нужно опираться не на логику, чтобы разгадать, «что такое есть Потец». Ответ на этот вопрос дает повествователь несколько раз: «Потец – это холодный пот, выступающий на лбу умершего». Но на самом деле, за вопросом, который задают сыновья, скрывается вопрос: «Что такое смерть». И ответа на него так и не находится.