4.2. Расселение славянства на рубеже I–IV вв.

Говоря о расселении славян, летописец Нестор повествовал следующее: “Спустя много времени сели славяне по Дунаю, где ныне земли Венгерская и Болгарская. И от тех славян разошлись славяне по земле и прозвались именами своими от мест, на которых сели. Так, одни, придя, сели на реке именем Морава и прозвались морава, а другие назвались чехи. А вот еще те же славяне: белые хорваты и сербы, и хорутане. Когда волохи напали на славян на дунайских, и поселились среди них, и притесняли их, то славяне эти пришли и сели на Висле и прозвались ляхами, а от тех ляхов пошли поляки, другие ляхи – лутичи, иные – мазовшане, иные – поморяне” [25, с. 29 ].

В.О. Ключевский выдвинул свою, отличную от перечисленных выше концепций этногенеза восточного славянства, теорию расселения славян с Дуная. Он отмечает, что составитель Начальной летописи не поможет нам в этом искании. У него другая точка зрения: он панславист; исходя из своей идеи первобытного единства славянства, он прежде всего старается связать ранние судьбы родной Руси с общей историей славян. Начальная летопись не помнит времени прихода славян из Азии в Европу. В этнографическом очерке, поставленном во главе “Повести временных лет”, она застает славян уже на Дунае. Из этой придунайской страны, которую она называет землею Венгерской и Болгарской, славяне расселились в разные стороны. Оттуда же вышли и те славяне, которые поселились по Днепру, его притокам и далее к северу [100, с. 31–35].

Летопись рассказывает, что когда волхи напали на славян дунайских, сели среди них и начали их угнетать, одни славяне ушли и сели по Висле, прозвавшись ляхами, другие пришли на Днепр и прозвались полянами, а поселившиеся в лесах – древлянами и т.д. Волхи или волохи – это, по мнению исследователей, римляне. Речь идет о разрушении императором Траяном царства даков, которым его предшественник Домициан принужден был платить дань. Это указание на присутствие славян в составе Дакийского царства и о передвижении части их с Дуная на северо-восток от римского нашествия в начале II в. по р.х. – одно из самых ранних исторических воспоминаний славянства и отмечено, подчеркивает В.О. Ключевский, только нашей летописью; трудно лишь догадаться, из какого источника оно заимствовано. Но его нельзя принять за начало нашей истории: оно касалось не одних восточных славян и притом говорит о разброде славянства, а не о сформировании среди него какого-либо союза” [23, с. 120–121].

Известный украинский ученый и политический деятель М.С. Грушев­ский, рассматривая проблемы этногенеза славянства, отмечал: “Порогом исторических времен для украинского народа можно принять IV в., когда мы располагаем известиями, которые можем приложить к нему специально. До этого времени мы можем говорить об украинских племенах лишь как о части славянской группы племен, а их эволюцию можем изучать не в ее развитии, а в результатах, до которых дошли они в момент окончательного обособления отдельных славянских групп. Сравнительное языковедение изучает эти результаты длинного ряда веков доисторической жизни по лингвистическим данным, а факты археологии и этнографии и более поздние исторические известия дают возможность контролировать и дополнять его выводы” [17, с. 16].

Ряд ученых акцентирует внимание на том, что своеобразным явлением в истории славянства было то, что оно практически перепрыгнуло из каменного века в железный век. Академик Б.А. Рыбаков, анализируя данный важнейший элемент прогресса, отмечал: “Если в бронзовом веке племена, не располагавшие залежами меди и олова, вынуждены были привозить металл издалека, то с открытием железа они необычайно обогатились, так как тогда использовалась болотная и озерная руда, имевшаяся в изобилии во всех славянских землях с их многочисленными болотами, речками и озерами. По существу, славяне перешли в железный век из каменного” [12, с. 25].

Переход к массовому изготовлению орудий производства и оружия из железа и стали (последнюю научились выделывать также в раннем железном веке) вызвал новые крупные изменения во всей хозяйственной деятельности человека. Более твердое, чем медь и бронза, железо позволило значительно расширить ассортимент изготовляемых из металла орудий, улучшить их качество и вместе с тем резко повысить производительность труда. При помощи железных инструментов можно было гораздо лучше обрабатывать не только такие материалы, как дерево или кость, но даже камень. Широкое применение железа поднимало на более высокий уровень металлургическое производство и способствовало дальнейшему развитию других отраслей хозяйства.

Железо сделало возможным полеводство на крупных площадях, расчистку под пашню широких лесных пространств; оно дало ремесленнику орудия такой твердости и остроты, которым не мог противостоять ни один камень, ни один из известных тогда металлов.

Одновременно хозяйственная деятельность человека все более усложнялась. Это приводило к тому, что в отдельных общинах стали выделяться специалисты-ремесленники, которые занимались лишь каким-либо одним видом производства, требующим особых знаний и навыков. Так зарождалось второе крупное общественное разделение труда, вследствие которого возникает производство непосредственно для обмена – товарное производство, а вместе с ним и торговля не только внутри племени и на его границах, но уже и за его границами [20, с. 134–135].

Из сумерек Востока выявилось светлое,

свободное эллинистическое сознание.

Ф. Энгельс