ФГУ “Государственный научный центр

социальной и судебной психиатрии им. В.П.Сербского

Федерального агентства по здравоохранению

и социальному развитию”

Подготовка следователем материалов

для судебно-психиатрической экспертизы

Практическое пособие

Издание пятое,

исправленное и дополненное

Москва - 2010

УДК 616.89

ББК 56.14

П44

Практическое пособие подготовлено сотрудниками Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского – академиком РАМН, доктором медицинских наук, профессором Т.Б. Дмитриевой, кандидатом юридических наук С.Н. Шишковым, кандидатом медицинских наук Е.Я. Щукиной, доктором медицинских наук Е.В. Макушкиным, доктором медицинских наук, профессором А.А. Ткаченко, доктором психологических наук Ф.С. Сафуановым, доктором психологических наук Е.Г. Дозорцевой.

П44 Дмитриева Т.Б., Шишков С.Н., Щукина Е.Я., Макушкин Е.В., Ткаченко А.А., Сафуанов Ф.С., Дозорцева Е.Г. Подготовка следователем материалов для судебно-психиатрической экспертизы: Практическое пособие. – М.:ГНЦССП им. В.П. Сербского, 2010.– … с.

В пособии изложен порядок подготовки материалов, предоставляемых экспертам следователем, назначившим судебно-психиатрическую экспертизу. Перечислен их набор, описаны способы процессуального оформления документов, а также предварительного изучения и оценки их следователем. Предложены формулировки наиболее часто встречающихся в современной следственной практике вопросов, которые ставятся перед экспертами-психиатрами при экспертизе обвиняемого, потерпевшего, свидетеля.

Первое издание пособия вышло в свет в 1995 г., второе – в 1999 г., третье – в 2002 г., четвертое – в 2006 г. В пятом, настоящем издании учтены изменения, произошедшие за это время в российском законодательстве, уточнены формулировки вопросов, задаваемых экспертам следователями.

Для следователей, прокуроров, адвокатов и судей, руководителей государственных судебно-психиатрических учреждений (подразделений), судебно-психиатрических экспертов и экспертов других специальностей, участвующих в производстве судебно-психиатрических экспертиз.

Isbn … ббк …

© Т.Б. Дмитриева и группа авторов, 2010.

© ФГУ “ГНЦ ССП Росздрава”, 2010.

Каждая назначаемая следователем судебно-психиатрическая экспертиза должна быть им тщательно подготовлена. От качества подготовительной работы во многом зависят полнота и всесторонность предстоящего экспертного исследования, надежность экспертных выводов. Целый ряд необходимых для успешного проведения экспертизы действий вправе совершать только следователь, который не может перекладывать их на экспертов. Сказанное прежде всего касается материалов, подлежащих экспертному исследованию. Самостоятельно их собирать эксперты неправомочны (п.2 ч.4 ст.57 УПК; ч.11 ст.16 Федерального Закона “О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации” от 31.05.2001 №73-ФЗ ¹).

Подготовительная деятельность следователя в немалой степени определяется характером оснований назначаемой экспертизы. Судебно-психиатрическая экспертиза на предварительном следствии назначается при возникновении у следователя сомнений в психической полноценности обвиняемого, подозреваемого, потерпевшего или свидетеля.

Сомнение в психической полноценности означает, что следователь получил данные, которые свидетельствуют или могут свидетельствовать о наличии у кого-либо из перечисленных участников процесса (в первую очередь обвиняемого) болезненного нарушения психики. Эти болезненные нарушения, именуемые психическими расстройствами, изучаются самостоятельной медицинской дисциплиной – психиатрией. Потребность в специальных психиатрических знаниях при установлении психических расстройств в уголовном процессе обусловливает, согласно ч.1 ст.57 УПК и ст.2 ФЗ, необходимость назначения судебно-психиатрической экспертизы.

Понятие “психическое расстройство” является предельно широким для обозначения болезненных психических нарушений. Оно охватывает все их разновидности, упоминаемые в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве, такие, как хроническое психическое расстройство, временное психическое расстройство, слабоумие и другие.

При отсутствии сомнения в психической полноценности, т.е. подозрения на наличие психического расстройства, судебно-психиатрическая экспертиза участника процесса не должна назначаться.

Состояния человека, не связанные с психическими расстройствами, не могут входить и не входят в понятие компетентности психиатров судебно-психиатрических экспертов. К примеру, наличие или отсутствие особых психических состояний, не относящихся к категории болезненных – аффекта, острых эмоциональных реакций страха, растерянности и т.п. Если их установление необходимо для правильного разрешения уголовного дела, то следует назначать судебно-психологическую либо комплексную психолого-психиатрическую экспертизу ².

Сомнение в психической полноценности лица может вызываться разными обстоятельствами. В первую очередь, это данные о том, что лицо находилось под наблюдением психиатров по поводу психического расстройства. Кроме того, это свидетельства странного, необычного, неадекватного ситуации поведения участника процесса. О таком его поведении следователь может узнать от других участников процесса в ходе допросов, очных ставок, из заявлений, ходатайств и т.п., из немедицинской документации (характеристики, личного дела обвиняемого, содержащегося под стражей), а также из собственных наблюдений за поведением лица в процессе участия последнего в следственных действиях. Наконец, лицо само может сообщить следователю о своем болезненном состоянии.

В зависимости от конкретных обстоятельств, вызвавших сомнение в психической полноценности данного субъекта, следователь должен запланировать и осуществить действия по подготовке предстоящей судебно-психиатрической экспертизы.

Если основанием для возникновения сомнений в психической полноценности лица послужили сведения о его нахождении под наблюдением психиатра, то следователь обязан принять меры, необходимые для изъятия медицинской документации из соответствующих психиатрических учреждений.

Основным учреждением такого рода является психоневрологический диспансер (или кабинет) по месту жительства гражданина. Диспансер – не просто амбулаторное психиатрическое учреждение, обслуживающее определенную территорию, куда граждане обращаются за психиатрической помощью наиболее часто. В диспансере имеются также данные об оказании психиатрической помощи другими психиатрическими учреждениями (психиатрическими больницами, психиатрическими отделениями общесоматических больниц, клиниками и амбулаториями при научно-исследовательских психиатрических учреждениях). Это служит важным источником для дальнейших поисков медицинской документации. Основное звено амбулаторной психиатрической помощи населению составляют районные и межрайонные психоневрологические диспансеры. Следует иметь в виду, что амбулаторные службы, оказывающие психиатрическую помощь гражданам, могут именоваться не диспансерами, а иначе, например, консультациями. При возникновении сомнений по поводу того, какое из учреждений осуществляет психиатрическую помощь населению конкретного района, следователь может обратиться за разъяснениями в соответствующий территориальный орган здравоохранения (районный отдел или департамент здравоохранения и т.п.).

Следователь не должен ограничиваться изъятием медицинской документации из психоневрологического диспансера, если в ней имеются данные об оказании данному лицу психиатрической помощи другими медицинскими учреждениями. Документация подлежит истребованию из всех учреждений. Иногда в силу разных причин информация об оказании психиатрической помощи может не попасть в психоневрологический диспансер по месту жительства гражданина. Вероятность такого положения возрастает в связи с появлением негосударственных психиатрических служб, а также с увеличением объема психиатрических услуг, оказываемых частнопрактикующими врачами-психиатрами. При наличии данных об обращении гражданина к указанным выше субъектам медицинская документация истребуется также и у них. Если гражданин консультировался у психиатра в частном порядке без составления медицинской документации, то психиатра нужно допросить в качестве свидетеля о причинах обращения пациента за консультацией, ее содержании и результатах (вывод психиатра о состоянии психического здоровья пациента, врачебные назначения и рекомендации, если они были сделаны, и т.п.).

От психиатрических следует отличать наркологические учреждения, куда граждане обращаются по поводу лечения от алкоголизма и наркомании. К наркологическим учреждениям относятся наркологические диспансеры (кабинеты) и наркологические стационары (больницы и отделения). Среди проходящих курс лечения в наркологических учреждениях немало лиц, страдающих психическими расстройствами. Пациенты наркологических учреждений могут, однако, не обращаться к психиатру и не состоять под психиатрическим наблюдением в связи с имеющимися у них психическими расстройствами. Записи в медицинской документации наркологических учреждений могут оказаться единственным источником медицинской информации, относящейся к психическим расстройствам (наряду с собственно наркологическими вопросами). Поэтому документация наркологических учреждений также подлежит истребованию и предоставляется психиатрам-экспертам.

В ряде случаев целесообразно истребовать медицинские документы не только из психиатрических и наркологических учреждений, но также из учреждений общесоматического профиля. Например, будучи на приеме у врача-терапевта, пациент предъявляет жалобы на свое психическое здоровье. Врач-терапевт, отметив эти жалобы в амбулаторной карте пациента, направляет его к врачу-психиатру, ибо только этот специалист правомочен ставить диагноз психического расстройства и принимать необходимые меры по оказанию психиатрической помощи. Но пациент на прием к психиатру не приходит. В результате записи, сделанные терапевтом, остаются единственными медицинскими свидетельствами возможного психического расстройства. Нередко первичную психиатрическую помощь (прежде всего неотложную) там, где нет психиатра, вынужден оказывать врач другой специальности. Его наблюдения и записи могут оказаться полезными для экспертов. Гражданин мог госпитализироваться в общесоматическую больницу также в связи с различными заболеваниями головного мозга – энцефалитом, инсультом, травмой черепа и т.д. Записи врачей соответствующей специальности (врачей-непсихиатров) отражают обычно все сколько-нибудь значительные проявления болезни, в том числе нарушения психики.

Истребование медицинской документации из медицинских учреждений производится на основании письменного запроса следователя, скрепленного его подписью и печатью учреждения, где он работает.

Запрос надлежит адресовать руководителю медицинского учреждения – главному врачу диспансера или больницы, директору медицинского научно-исследовательского учреждения и т.п. Запрос посылается по почте или с нарочным, в медицинское учреждение его может принести и сам следователь, которому запрашиваемые документы вручаются лично. Иногда следователь приходит в медицинское учреждение без письменного запроса, требуя выдать ему соответствующие документы по предъявленному служебному удостоверению. Предъявление служебного удостоверения нужно признать в этом случае необходимым, но еще не достаточным для изъятия медицинской документации. Элементарный делопроизводственный процесс требует, чтобы на месте истребованного медицинского документа оставлялся другой, на основании которого произведено истребование.

Некоторые ведомственные акты Минздравсоцразвития России в качестве основания для выдачи следователю медицинской документации упоминают «постановление об изъятии». Однако УПК РФ подобного наименования не содержит. Неизвестно уголовно-процессуальному законодательству и такое самостоятельное следственное действие, как «изъятие». Возможно, «изъятием» ошибочно названо следственное действие, именуемое «выемкой» (ст. 183 УПК РФ). Выемку можно проводить в тех случаях, когда, например, медицинская документация хранится в ненадлежащем месте или когда у следователя есть основания опасаться, что интересующий его документ будет уничтожен заинтересованными в исходе дела лицами. Выемку следует производить по всем правилам, установленным УПК, т.е. вынести постановление, получить разрешение суда, пригласить понятых, составить протокол. Разрешение суда на производство выемки необходимо в силу требований ч. 3 ст. 183 УПК РФ, ибо медицинская документация содержит врачебную тайну, охраняемую федеральным законом (ст. 61 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан).

Следует отметить, что экспертов-психиатров интересует содержание медицинского документа. Поэтому подлинник (документ, составленный непосредственно «рукой врача») может быть заменен полной (без пробелов и изъятий) копией, каждая страница которой заверена печатью медицинского учреждения и подписью его руководителя. Копия выдается следователю на основании его письменного запроса. По мере того, как при составлении медицинской документации все более широкое применение приобретает компьютерная и множительная техника, замена подлинников копиями становится легко реализуемой технической операцией для многих медицинских учреждений. Поэтому следователю можно рекомендовать запрашивать прежде всего полную копию медицинской документации, а ее подлинники изымать лишь в отдельных случаях путем производства выемки (к примеру, тогда, когда изготовление копии по каким-то причинам затруднительно или тогда, когда требуется только подлинник, поскольку следователь намерен предварительно направить данный медицинский документ на криминалистическую экспертизу).

К медицинским документам относятся амбулаторные и стационарные медицинские карты, заключения врачебных комиссий, заключения и акты медицинских экспертиз и пр. Эти документы (либо их копии) должны предоставляться экспертам в полном объеме. Исключение из данного правила касается документации судебно-психиатрических экспертных подразделений, содержащей сведения о прохождении испытуемым судебно-психиатрической экспертизы (ранее по другим уголовным либо гражданским делам). Следователю достаточно запросить копию заключения (акта) судебно-психиатрической экспертизы. Подробное изложение в этом документе сведений об испытуемом, экспертном исследовании и его результатах делает излишним обращение к иным материалам экспертного производства, именуемого в судебной психиатрии историей болезни.

Немаловажным, как показывает практика, является содержание запроса. Нередко следователь просит сообщить ему, не состоит ли интересующее его лицо “на учете в психоневрологическом диспансере”. В прежнее время “состоящим на учете” автоматически считался каждый гражданин, хотя бы раз в жизни обратившийся в диспансер за психиатрической помощью. С вступлением в действие с 1 января 1993 года Закона РФ “О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании” положение дел изменилось. Закон не содержит наименования “психиатрический учет”. Он предусматривает так называемое “диспансерное наблюдение” в качестве одного из видов амбулаторной психиатрической помощи (ст. 27 Закона). Но диспансерное наблюдение устанавливается за контингентом граждан, страдающих наиболее тяжелыми формами психических заболеваний. Многие лица, даже с достаточно серьезными психическими расстройствами, длительно наблюдавшиеся у психиатра, не подпадают под указанную категорию и диспансерное наблюдение за ними не устанавливается. Между тем на практике эти два понятия смешиваются. Например, гражданин долгие годы находится под наблюдением психиатра. Однако диспансерное наблюдение за ним не устанавливалось или к настоящему времени отменено. На запрос следователя, состоит ли гражданин на “психиатрическом учете”, следует отрицательный ответ (в картотеке лиц, состоящих под диспансерным наблюдением, данный больной не значится). Получив ответ, следователь приходит к неверному выводу, что гражданин вообще никогда не наблюдался у психиатра по поводу психического расстройства. Этот вывод может привести к серьезным следственным, а в последующем – и судебным ошибкам. Поэтому следователю необходимо запрашивать психоневрологический диспансер или иное психиатрическое учреждение не о “состоянии на учете”, а о наличии в учреждении медицинской документации гражданина в связи с его психиатрическим обследованием или иными видами психиатрической помощи, если таковые ему оказывались в данном или ином учреждении.

По-прежнему актуальной остается проблема истребования документов из медицинских учреждений ряда стран бывшего СССР. Не предоставляют такой документации правоохранительным органам России некоторые государства СНГ, а также регионы РФ, связь с которыми оказывается (иногда временно) осложненной из-за обострившейся там политической обстановки. Подходить к решению этой проблемы следует дифференцированно. Необходимо исключить, с одной стороны, необоснованный отказ следователя от истребования документов, когда сложности, связанные с их получением, вполне преодолимы. С другой стороны, надлежит признавать неправомерным отказ экспертов проводить экспертизу до предоставления им медицинских документов, получить которые в данный момент невозможно. Поэтому, если следователь убедился, что истребовать соответствующие документы действительно нельзя, то он обязан указать на это в постановлении о назначении экспертизы. Если же подобные указания в постановлении отсутствуют, то эксперты вправе предположить, что следователь не исчерпал имеющиеся в его распоряжении возможности по получению документации, и заявить ходатайство о ее предоставлении.

Начальникам следственных отделов и прокурорам, осуществляющим надзор за расследованием, нужно следить за тем, чтобы непредставление экспертам необходимых им материалов со ссылкой на уважительные причины действительно вызывалось объективной невозможностью такие материалы получить. Нельзя рассматривать в качестве уважительной причины не истребования документов ссылку на то, что это может занять слишком много времени, что эксперты, вероятно, сумеют ответить на поставленные вопросы и без медицинской документации и пр.

Каждый медицинский документ, прежде чем направляться экспертам, должен быть осмотрен и изучен следователем. Следователю необходимо удостовериться в подлинности документа и, в частности, в том, что получена медицинская документация именно данного гражданина, а не другого лица. Следователю нужно убедиться в полноте и целостности документа (это полная история болезни, а не ее фрагмент, в ней нет вырванных листов, неоговоренных в установленном порядке исправлений, подчисток и т.п.). Следователю надлежит предварительно уяснить содержательную часть документа. Например, согласно данной истории болезни пациент с такого-то времени страдает хроническим психическим заболеванием в форме шизофрении, по поводу которой он регулярно обращался к участковому психиатру, получал лечение, несколько раз помещался в психиатрическую больницу, по состоянию психического здоровья имеет инвалидность и пр. При обнаружении каких-то дефектов (отсутствует ряд страниц, запись имени и отчества пациента носит следы исправлений) причины их выясняются с помощью соответствующих следственных действий. Только убедившись в подлинности, полноте и целостности документа, предварительно ознакомившись с его содержательной частью, следователь может предоставить его в распоряжение экспертов.

Показания лиц относительно поведения участника процесса могут вызвать сомнение в его психической полноценности и явиться основанием для назначения судебно-психиатрической экспертизы. Это особенно важно в случаях, когда данный гражданин ранее не наблюдался у врачей-психиатров (например, психическое расстройство носило скрытый (латентный) характер, гражданин длительное время отказывался обследоваться у психиатра, а оснований для недобровольного психиатрического освидетельствования не имелось). Однако и в тех случаях, когда гражданин уже обращался за психиатрической помощью и даже длительное время наблюдался у психиатров, следователь не избавлен от необходимости допросить лиц, знавших больного, а также очевидцев общественно опасного деяния относительно поведения больного в указанный период.

При производстве такого рода допросов следователя должны интересовать не только “заметные особенности” поведения, могущие свидетельствовать о психическом расстройстве – нелепые высказывания, бессмысленные поступки, крайне вычурная и необычная манера одеваться и т.п. Поведенческие проявления психических расстройств (включая тяжелые психические заболевания) могут и не выглядеть столь эффектно и ярко. При ряде заболеваний психические нарушения внешне носят гораздо менее выраженный характер и способны “маскироваться” под поведение психически здоровых лиц. Например, умственно отсталый субъект может казаться окружающим просто недалеким, глупым, бестолковым и недостаточно развитым в культурном отношении человеком. Расстройства влечений, характерные для некоторых психических заболеваний, могут расцениваться как распущенность или порочность. Про больного с такими начальными проявлениями шизофрении, как апатоабулические расстройства и “падение энергетического потенциала” окружающие могут говорить, что он “обленился”, “опустился” и т.п.

Оценивая поведение лица с точки зрения возможных свидетельств психической патологии, нужно учитывать ситуацию, в которой совершались те или иные действия. Подавленность, замкнутость, озлобленность и плаксивость человека, испытывающего суровые жизненные невзгоды или попавшего в крайне неблагоприятную ситуацию, являются скорее нормально-психологическими реакциями на сложившуюся тяжелую обстановку. Если же они проявляются на фоне жизненного благополучия, то это уже вызывает сомнения в психическом здоровье.

Следователь не должен нацеливаться на выявление исключительно тех поведенческих актов, которые либо безусловно являются психопатологическими (например, поведение человека, испытывающего устрашающие зрительные галлюцинации), либо расцениваются как болезненные, исходя из обыденных представлений о психическом расстройстве (по принципу “раз нет полной бессмысленности поведения, значит человек психически здоров”). Следователю нужно руководствоваться описаниями внешних проявлений психических расстройств, которые содержатся в учебниках и руководствах по судебной психиатрии. Знание этого материала и умение использовать его в своей практической деятельности является одним из показателей надлежащей профессиональной подготовки следователя. Сведения о поведении гражданина не должны быть отрывочными и хаотичными. Их необходимо собирать систематизированно и последовательно. Ориентиром в указанном отношении может послужить ход изложения анамнестических сведений в заключениях судебно-психиатрической экспертизы. Конечно, анамнез – это медицинская биография пациента, составляемая врачами. Но “внешняя сторона” (схема, структура) изложения анамнеза может помочь следователю в лучшем понимании того, какие сведения об испытуемом интересуют психиатров-экспертов, в какой последовательности они излагаются, на какие моменты в жизни данного гражданина следует обратить особое внимание. Обычный анамнез включает в себя сведения о личности и поведении лица на протяжении всей его жизни. Повышенное внимание уделяется таким обстоятельствам, как перенесенные заболевания, характер взаимоотношений с окружающими, успеваемость и дисциплина в учебном заведении, выполнение своих обязанностей на работе, во время прохождения военной службы, семейное положение, употребление спиртных напитков, наркотических и иных одурманивающих веществ, совершение в прошлом правонарушений и преступлений, обращение за психиатрической помощью, пребывание на принудительном психиатрическом лечении и пр. Особый интерес в рассматриваемом аспекте представляют периоды существенных изменений в поведении субъекта, неожиданные, резкие перемены в его жизни. Например, ухудшение успеваемости; снижение показателей в работе (нарастающая профессиональная деквалификация, невозможность справляться с прежними служебными обязанностями, частые увольнения и пр.); появление несвойственных ранее субъекту грубости, озлобленности, конфликтности; эмоциональная холодность, “черствость” к родным и близким, отношения с которыми были когда-то дружественными и теплыми; утрата прежних интересов и увлечений; постоянное снижение социальной адаптации, нарастающая социальная дезорганизация и деградация личности.

Следует обратить внимание на период, относящийся к совершению деяния, по поводу, которого возбуждено данное уголовное дело и ведется расследование. Показания относительно поведения, высказываний, внешнего вида обвиняемого в указанный период должны быть собраны как можно более полно. Это позволит выявить возможные свидетельства нарушенной ориентировки обвиняемого в окружающем, недостаточного понимания им происходящего, утраты контроля над собой. Нужно установить, не было ли у обвиняемого состояний возбуждения, острого страха, растерянности и т.п. Аналогичные состояния выявляются и при назначении экспертизы других лиц, например, потерпевшего. Требуется, в частности, установить, не был ли потерпевший во время совершения преступления чрезвычайно пассивным, полностью подчиняемым действиям преступника (что важно для определения наличия или отсутствия в тот момент беспомощного состояния).

Всесторонне и полно следует установить характер и способ совершения общественно опасного деяния. Сами по себе они лишь косвенно свидетельствуют о состоянии психического здоровья преступника. Особая жестокость или внешняя безмотивность содеянного не являются непременными свидетельствами психического заболевания. Однако названные обстоятельства в совокупности с другими данными помогут правильно решить вопрос о психическом состоянии субъекта.

На полноту и объективность показаний окружающих относительно поведения лица влияют многие факторы. Некоторые из них особенно значимы и должны всегда приниматься во внимание следователем, как-то: длительность знакомства допрашиваемого с интересующим следователя субъектом; условия наблюдения за поведением последнего (на работе, в семье, в кругу общих знакомых); осведомленность допрашиваемого в вопросах психиатрии; его отношение к субъекту, особенности поведения которого выясняются; общая заинтересованность допрашиваемого в исходе данного уголовного дела.

Далее речь пойдет о показаниях, касающихся поведения обвиняемого, поскольку именно обвиняемые составляют подавляющее большинство лиц, направляемых следователями на судебно-психиатрическую экспертизу. Но практически все сказанное применимо и к показаниям, характеризующим других участников предварительного расследования, в отношении которых эта экспертиза может назначаться.

Лицо, хорошо знавшее обвиняемого, способно, как правило, сообщить более подробные и обстоятельные сведения, нежели лицо, видевшее обвиняемого непродолжительное время. Поэтому наиболее ценными считаются показания родственников обвиняемого и лиц, хорошо знающих его. Постоянно и длительно общаясь с обвиняемым, эти лица более, чем кто-либо другой, имели возможность заметить отклонения в его поведении и подробно их описать.

Однако лица, хорошо знавшие обвиняемого, в большинстве своем небезразличны к его судьбе. К моменту расследования между ними уже сложились определенные взаимоотношения – симпатия, дружба, неприязнь, вражда. Родственники и приятели обвиняемого иногда пытаются “помочь” ему, полагая, что, указав на болезненные психические расстройства, которые тот якобы перенес, они способствуют облегчению его участи. Это может привести к явным преувеличениям в их показаниях относительно возможных свидетельств психического расстройства, сообщению ими фактов и обстоятельств, которых вообще не было. Подобные показания подлежат проверке с помощью других доказательств (допроса других лиц, самого обвиняемого). Если такие сообщения выглядят сомнительными, однако проверить их подлинность на данном этапе следствия затруднительно, следователь должен предложить допрашиваемому изложить свои показания максимально подробно и детализированно. Это поможет в дальнейшем экспертам оценить клиническое правдоподобие сообщенного и сопоставить такие показания с другими данными, полученными в ходе экспертизы.

На отношение к обвиняемому сильно влияет сам факт преступления, которое ставится ему в вину, характер этого преступления, условия его совершения. У одних положительное или “нейтральное” в прошлом отношение к обвиняемому сменяется отрицательным. У других, напротив, лишь усиливаются сострадание и жалость. Родственники, и в первую очередь родители, бывают так поражены случившимся, что начинают уверять следователя, будто обвиняемый неспособен на такой поступок, а если он все же его совершил, то не иначе как “с ним что-то случилось”, он был в то время “ненормальным”, “больным”.

Любые показания о “странностях”, “ненормальностях” в поведении обвиняемого должны быть уточнены и детализированы: на основании каких данных свидетель пришел к выводу о психическом расстройстве обвиняемого, в чем конкретно выражались его “странности”, “ненормальность” и т.п.

Подобные показания дают в большинстве своем лица, несведущие в психиатрии, представления которых о психических болезнях нередко далеки от реальности. Они могут принять за проявление психического расстройства некоторые непсихопатологические состояния (простое алкогольное опьянение, педагогическая запущенность подростка и пр.). В то же время они могут не заметить проявлений психического расстройства, приняв их за нормальные психологические реакции. Некоторые свидетели могут испытывать затруднения в адекватном словесном оформлении своих наблюдений за поведением обвиняемого, употреблять неточные формулировки, жаргонные слова, местные диалектизмы. Следователю надлежит в этих случаях уточнять полученные сведения (попросить разъяснить значение отдельных слов и фраз, предложить рассказать о каком-то эпизоде заново, более подробно, по возможности иными словами и т.п.). Однако делать это следует с осторожностью, избегая нежелательного внушающего воздействия на допрашиваемого.

Среди допрашиваемых могут быть лица, осведомленные в психиатрических вопросах. Степень осведомленности варьирует в широких пределах – от профессиональных знаний различного уровня (врачи-психиатры, средний и младший медперсонал психиатрических учреждений) до отрывочных и несистематизированных сведений, почерпнутых неспециалистом из бесед с врачом-психиатром, из специальной или популярной медицинской литературы.

Профессиональные психиатрические познания лица в целом повышают ценность его показаний. Поверхностная психиатрическая осведомленность непрофессионала может в одних случаях оказаться полезной, а в других, наоборот, выступить в роли искажающего истину фактора. Нередко человек, впервые ознакомившийся с психиатрической литературой, склонен находить симптомы психических болезней едва ли не у всех окружающих.

Если гражданин находился под психиатрическим наблюдением, то обладателями важной для экспертов информации становятся лечащий врач-психиатр и иные врачи, оказывавшие гражданину психиатрическую помощь. Возникает вопрос: нужно ли допрашивать этих лиц в качестве свидетелей? Такой необходимости нет в случаях, когда следователь изъял и предоставил в распоряжение экспертов медицинскую документацию, составленную указанными врачами. Как правило, она содержит достаточно данных о диагнозе психического расстройства, его динамике, характере жалоб пациента, частоте его обращений к врачу, применяемых медицинских средствах и пр. Допрос врача едва ли способен добавить к этому что-то существенно новое. Однако в отдельных случаях (например, уже упоминавшееся частное консультирование у психиатра без ведения медицинской документации, а также случаи ее утраты или противоречивости, неполноты медицинских записей) допрос лечащего или иного врача может оказаться полезным. Нужно иметь в виду, что лечащий или иной врач, который в прошлом (до назначения экспертизы) оказывал данному лицу медицинскую помощь, может допрашиваться только в качестве свидетеля. Несовместимость в одном лице в рамках одного уголовного дела процессуальных функций свидетеля (даже лишь “потенциального”) и эксперта исключает назначение лечащего врача судебным экспертом своего бывшего пациента. Если же такой врач был все же назначен экспертом, например, включен в состав судебно-психиатрической экспертной комиссии, то он подлежит отводу. Применительно к экспертизам, проводимым в государственных судебно-психиатрических экспертных учреждениях, данное обстоятельство учтено законом. Согласно ч.3 ст.18 ФЗ “в производстве судебной экспертизы в отношении живого лица не может участвовать врач, который до ее назначения оказывал указанному лицу медицинскую помощь. Указанное ограничение действует также при производстве судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы, осуществляемой без непосредственного обследования лица.” Иными словами, содержащийся в ч.3 ст.18 ФЗ запрет распространяется как на очные, так и на заочные (включая посмертные) государственные судебно-психиатрические экспертизы.

По обстоятельствам, относящимся к предмету судебно-психиатрической экспертизы, должен быть допрошен и сам субъект, направляемый на экспертное исследование. Его показания могут подтвердить или опровергнуть показания других лиц. Это потребует от следователя тщательного анализа всех показаний и, возможно, их проверки с помощью новых доказательств. Субъект может сообщить о себе сведения, которые неизвестны окружающим. Например, об обращении в частном порядке за психиатрической помощью, о чем не знали его родные и знакомые; о своих болезненных переживаниях, о которых он никому не рассказывал. Так, обвиняемый на одном из допросов заявляет следователю, что с момента взятия его под стражу он каждый вечер перед сном стал слышать какие-то посторонние голоса, исходящие “изнутри головы”.

Большое значение имеет допрос обвиняемого по поводу совершения инкриминируемого ему деяния. Обвиняемый может дать объяснение мотивов своего поступка, описать содеянное подробно или отрывочно, сослаться на частичное или полное запамятование происшедшего, выразить свое отношение к содеянному, к потерпевшему и т.п. Одни обвиняемые охотно рассказывают о своих психопатологических расстройствах, ходатайствуют о направлении их на судебно-психиатрическую экспертизу. Другие стараются скрыть данные об имеющейся у них психической болезни, считают себя психически здоровыми людьми. Некоторые обвиняемые возмущаются самим подозрением на наличие у них психического заболевания, они расценивают это как унижение их достоинства, отказываются отвечать на вопросы следователя. От следователя требуются в таких случаях осторожность и тактичность. Чтобы получить необходимые для экспертизы сведения, вовсе необязательно задавать допрашиваемому вопросы исключительно “психопатологической” направленности: какой диагноз психического заболевания был поставлен Вам врачами? Были ли у Вас галлюцинации? Наблюдались ли у Вас припадки? и т.п. Достаточно бывает в спокойном и доброжелательном тоне попросить допрашиваемого рассказать о себе, о проблемах, которые его беспокоят, о его взаимоотношениях с окружающими, чтобы получить общее представление о его психическом состоянии.

Странности и нелепости поведения обвиняемого следователь может наблюдать во время следственных действий. Например, обвиняемый сидит в напряженной позе, полностью недоступен контакту, на вопросы и замечания не реагирует. Или обвиняемый выкрикивает отрывочные, невнятные фразы, на предложение дать показания ложится на пол. Все подобного рода обстоятельства необходимо зафиксировать в протоколе того следственного действия, в ходе которого они наблюдались. О них кратко следует упомянуть и в постановлении о назначении экспертизы.

В материалах некоторых уголовных дел постановление о назначении судебно-психиатрической экспертизы “в связи с сомнением в психической полноценности обвиняемого” следует непосредственно за протоколом его первого допроса. Причем в протоколе указывается, что “обвиняемый молчит, на вопросы не отвечает”. Иные данные, способные вызвать “сомнение в психической полноценности”, в материалах дела отсутствуют. Можно предположить, что “молчание” обвиняемого сопровождалось поведением, примеры которого приведены выше. Но быть уверенным в этом без соответствующих записей в процессуальных документах нельзя. В результате создается впечатление, что реализация обвиняемым своего процессуального права не отвечать на вопросы следователя послужила основанием для назначения судебно-психиатрической экспертизы.

Из других самостоятельных источников, могущих содержать интересующие экспертов сведения, стоит упомянуть характеристики с места работы, учебы или жительства. В большинстве своем они кратки и малоинформативны. Самым ценным для психиатра подчас оказывается фраза из производственной характеристики о совершаемых гражданином прогулах и появлении его на работе в нетрезвом состоянии. Следователь может, запросив характеристику, предложить составляющим ее лицам полнее отразить в ней сведения о личности обвиняемого. Однако запрос не должен иметь “психиатрической” нацеленности. Неуместна, например, просьба отразить в ней данные, которые могут свидетельствовать о возможном психическом заболевании. Такой подход был бы неэтичным и нарушающим права гражданина. Сведения о психическом здоровье являются врачебной тайной, которая не должна раскрываться лицам, причастным к составлению рассматриваемых характеристик. Если проявления психического расстройства были слишком заметными и существенно влияли на успеваемость, показатели в работе или поведение в быту, они так или иначе должны найти свое отражение в подробно составленной характеристике. Другие поведенческие особенности, которые могут свидетельствовать о состоянии психического здоровья лица, но которых в характеристике не оказалось, устанавливаются следователем с помощью иных средств доказывания ³.

Как уже отмечалось, условия и обстоятельства совершения деяния, по поводу которого ведется расследование, подлежат установлению в каждом случае и по возможности более подробно. При подозрении на наличие так называемых “исключительных состояний” – глубоких психических расстройств, существующих крайне непродолжительное время (часы, минуты и даже секунды), а затем бесследно исчезающих, ⁴ отмеченное требование становится одним из самых главных. Здесь во всех подробностях, деталях и последовательности должны быть выявлены особенности поведения обвиняемого непосредственно перед совершением опасного деяния, во время его совершения и сразу после него. Указанный круг обстоятельств выясняется с помощью всех имеющихся в распоряжении следователя средств доказывания – показаний свидетелей и потерпевших, показаний самого обвиняемого, вещественных доказательств, результатов иных экспертных исследований (судебно-медицинских, криминалистических).

Направление обвиняемого на судебно-психиатрическую экспертизу допустимо лишь при наличии достаточных данных, указывающих, что именно это лицо совершило деяние, по поводу которого возбуждено уголовное дело и ведется расследование. Названное правило нужно расценивать не только как процессуальную гарантию от инкриминирования лицу деяний, которых он не совершал. Недостаточные и противоречивые данные следствия о совершении преступления могут существенно затруднить решение экспертами сугубо судебно-психиатрических вопросов.

Собрав все необходимые для предстоящей экспертизы материалы, следователь должен еще раз оценить составляющие их доказательства – каждое в отдельности и все их в совокупности. Это позволит упорядочить и систематизировать полученную информацию, оценить ее с точки зрения полноты, точности, непротиворечивости. Лишь по завершении такой работы материалы для экспертизы можно считать подготовленными.

Как показывает экспертная практика, основным недостатком подготовки следователями материалов для судебно-психиатрической экспертизы является их неполнота. Зная об обращениях гражданина, направляемого на экспертизу, в прошлом за психиатрической помощью, следователь тем не менее не истребует медицинской документации из соответствующих медицинских учреждений. Не допрашиваются лица, хорошо знавшие обвиняемого, о его поведении до и после совершения им опасного деяния, не устанавливаются иные обстоятельства содеянного. Создается впечатление, что следователь, выявив одно из обстоятельств, ставящих под сомнение психическую полноценность лица, полагает, что подготовка судебно-психиатрической экспертизы вообще не нужна, что со всеми интересующими их вопросами эксперты разберутся сами во время проведения экспертных исследований. Это вынуждает экспертов заявлять многочисленные ходатайства о предоставлении недостающих материалов, что приводит к затягиванию сроков экспертизы, а с ними и сроков расследования, к нарушению прав граждан, необоснованным затратам экспертного труда.

Встречающиеся в отдельных случаях предложения следователей, чтобы эксперты сами самостоятельно собрали недостающие им материалы, противоречат закону (п.2 ч.4 ст.57 УПК; ч.11 ст.16 ФЗ).

Появление данных, ставящих под сомнение психическую полноценность лица, привлекаемого к уголовной ответственности, иногда снижает активность следователя в направлении установления объективной стороны содеянного – доказывания самого факта совершения общественно опасного деяния и особенно факта его совершения данным лицом. В результате некоторые психически больные, непричастные к расследуемому деянию, тем не менее, признаются невменяемыми и направляются судом на принудительное лечение, тогда как истинный виновник содеянного остается неизвестным. Основы столь грубых судебных ошибок закладываются чаще всего на предварительном следствии.

Подготовив все необходимые материалы, следователь выносит постановление о назначении экспертизы с учетом требований, предъявляемых ст.195 УПК к составлению этого документа. При этом “основаниями назначения судебной экспертизы” следует считать обстоятельства, вызвавшие сомнения в психической полноценности лица. Например, нахождение его под психиатрическим наблюдением в связи с психическим расстройством. Встречающееся в ряде постановлений простое упоминание, что экспертиза назначается “в связи с сомнениями в психической полноценности”, без указания на вызвавшие эти сомнения обстоятельства недостаточно.

В постановлении важно правильно сформулировать экспертное задание с помощью вопросов, подлежащих экспертному разрешению. Вопросы должны быть четкими, не допускающими неоднозначной трактовки, а также соответствовать закону и положениям психиатрической науки.