ского развития. Наиболее важным при этом было то, что идею историзма природы человеческой психики, идею преобразования природных механизмов психических процессов в ходе общественно-исторического и онтогене­тического развития он ввел в конкретное психологиче­ское исследование. Преобразование это понималось Л. С. Выготским как необходимый результат усвоения человеком продуктов человеческой культуры в процессе его общения с окружающими людьми.

Как известно, Л. С. Выготский положил в основу своих исследований две следующие гипотезы: гипотезу об опосредствованном харакатере психических функций человека и гипотезу о происхождении внутренних ум­ственных процессов из деятельности первоначально внешней и «интерпсихологической».

Согласно первой из этих гипотез, специфически чело­веческие особенности психики возникают вследствие того, что прежде непосредственные, «натуральные» про­цессы превращаются в опосредствованные благодаря включению в поведение промежуточного звена («стиму­ла— средства»). В результате в мозгу происходит объ­единение простых элементов в новую «единицу». Возни­кает целостный процесс по схеме.

где А—Б символизирует оформившийся опосредство­ванный процесс, а А — X и X — Б — элементарные связи, образующиеся в порядке замыкания обычных условных рефлексов. Например, при опосредствованном запоми­нании замыкающиеся элементарные связи структурно объединяются посредством мнемотехнического знака X; в других случаях эта роль осуществляется словом⁷⁵.

⁷⁵ L. S. V у g о t s k i. The Problem of the Cultural Development of the Child. «Journal of Genetic Psychology», 1929, No. 3.

350

Таким образом, своеобразие психической деятель­ности человека по сравнению с деятельностью животных Л. С. Выготский видел не только в количественном ее усложнении и не только в том, что меняется само отра­жаемое ею объективное содержание, а прежде всего в изменении ее строения.

Принципиальное значение имела и вторая гипотеза, одновременно выдвигавшаяся Л. С. Выготским, согласно которой опосредствованная структура психического про­цесса первоначально формируется в условиях, когда по­средствующее звено имеет форму внешнего стимула (и, следовательно, когда внешнюю форму имеет также соот­ветствующий процесс). Это положение позволило понять социальное происхождение новой структуры, не возни­кающей изнутри и не изобретающейся, а необходимо формирующейся в общении, которое у человека всегда является опосредствованным. Так, например, процесс произвольного «пуска в ходе действия» первоначально опосредствуется внешним сигналом, при помощи кото­рого другой человек воздействует на поведение субъекта, выполняющего данное действие. Опосредствованная структура характеризует на этом этапе формирования не процесс, осуществляемый самим действующим субъ­ектом, а соответствующий «интерпсихологический» про­цесс, т. е. процесс в целом, в котором участвует как человек, дающий сигнал, так и человек, реагирующий на него выполнением действия. Только впоследствии, когда в аналогичной ситуации пусковой сигнал начинает продуцироваться самим действующим субъектом («само­команда»), опосредствованный характер приобретает процесс теперь уже «интрапсихологический», т. е. цели­ком осуществляемый одним человеком: возникает эле­ментарная структура произвольного, волевого акта.

Иначе говоря, опосредствованная структура психиче­ских процессов всегда возникает на основе усвоения ин­дивидуальным человеком таких форм поведения, кото­рые первоначально складываются как формы поведения непосредствено социального. При этом индивид овла­девает тем звеном («стимулом — средством»), которое опосредствует данный процесс, будь то вещественное средство (орудие), или общественно выработанные сло­весные понятия, или какие-нибудь другие знаки. Таким образом, в психологию вводилось еще одно капитальное

351

положение — положение о том, что главный механизм развития психики человека есть механизм усвоения со­циальных, исторически сложившихся видов и форм деятельности. Так как при этом деятельность может происходить только в ее внешнем выражении, то допу­скалось, что усвоенные в их внешней форме процессы далее преобразуются в процессы внутренние, умствен­ные.

Следует, однако, сказать, что идеи, выдвинутые в свое время Л. С. Выготским, отнюдь не представляли собой завершенной психологической системы. Они выра­жали скорее подход к проблеме, чем ее решение⁷⁶.

Другой аспект принципа историзма психики человека составила разработка проблемы сознания и деятель­ности. Постановка этой проблемы имела своим прямым источником учение Маркса об изменении природы чело­века в процессе развития материальной и духовной дея­тельности общества. Важной вехой на пути разработки этой проблемы была появившаяся в 1934 г. статья С. Л. Рубинштейна, посвященная проблемам психологии в трудах К. Маркса ⁷⁷. К сожалению, она не привлекла к себе того внимания, которого она заслуживала ⁷⁸.

Позднее, опираясь на известное высказывание Марк­са о промышленности как о «чувственно предлежащей перед нами психологии», С. Л. Рубинштейн выступил в «Основах психологии» (1935) с положением о том, что психология изучает психологические особенности дея­тельности, что она «включает в область своего изучения и деятельность, или поведение»⁷⁹. Эта формулировка была, однако, затем изменена автором. В своей теорети­ческой статье 1940 г. он настаивал на той мысли, что психология изучает «не психику и деятельность, а пси-

^7в Более подробный анализ и оценка работ Л. С. Выготского даны во вступительной статье А. Н. Леонтьева и А. Р. Лурия к по­следнему изданию их (Л. С. Выготский. Избранные психологи­ческие исследования. М., 1956); см. также А. Н. Леонтьев. Л. С. Выготский. «Современная психоневрология», 1934, № 6.

⁷⁷ См. С. Л. Рубинштейн. Проблемы психологии в трудах К. Маркса. «Психотехника», 1934.

⁷⁸ Важное принципиальное значение этой статьи отмечалось, на­сколько мне известно, только в одной обзорно-исторической работе (Б. М. Тепло в. Советская психологическая наука за 30 лет. М., 1947).

⁷⁹ С. Л. Рубинштейн. Основы психологии. М, 1935, стр. 52.

352

хику в деятельности», что «всякая психология, которая понимает, что она делает, изучает психику и только пси­хику» ⁸⁰. И хотя в последующих работах автор неодно­кратно вносил разъяснения, которые предупреждали воз­можность упрощенного толкования этих положений⁸¹ они все же часто понимались так, что почти полностью теряли свой принципиальный смысл. Происходила их подмена по существу другим положением, а именно что психические процессы проявляются в деятельности и за­висят от деятельности — позиция, характерная, напри­мер, для вузовских учебников того времени.

Этой позиции противостоял по преимуществу гене­тический, исторический подход к проблеме психической деятельности, продолжавший в этом отношении линию Выготского. Подход этот нашел свое выражение во взгляде на психическую деятельность как на особую форму деятельности — продукт и дериват развития материальной жизни, внешней материальной деятель­ности, которая преобразуется в ходе общественно-исто­рического развития во внутреннюю деятельность, в дея­тельность сознания; при этом в качестве центральной оставалась задача исследования строения деятельности и ее интериоризации.

Нужно отметить, что в исследованиях, направленных на разработку проблемы деятельности, как, впрочем, и в большинстве других психологических работ 40-х годов, значительно меньше внимания уделялось физиологиче­ским механизмам, меньше, чем, например, в первых «культурно-исторических» работ Л. С. Выготского. Поэтому последовавшее позже подчеркивание значе­ния для психологии физиологии высшей нервной дея­тельности, созданной И. П. Павловым, поставило разра­ботку проблемы общественно-исторической природы психики человека перед очень серьезными затруднения­ми, которые, естественно, сразу не могли быть преодо­лены.

Более того, эта основная проблема марксистской пси­хологии оказалась как бы отодвинутой на второй план.

⁸⁰ С. Л. Р у б инштейн. Мысли о психологии. «Ученые за­писки Ленинградского педагогического института имени А. И Гер­цена», т. XXXIV. Л., 1940, стр. 13.

⁸¹ См. С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. М., 1948.

12 Закал 594

353

Разработка ее была ограничена преимущественно изу­чением роли речи (второй сигнальной системы) в пове­дении. При этом, конечно, общий тезис об историзме, об общественной сущности человека и его сознания сохра­нялся, но лишь декларативно и преимущественно по отношению к таким проблемам психологии, как пробле­ма социальных черт личности, высших чувств, мораль­ной воли и т. п.

Таким образом, снова возникла двоякая, но, как по­казывает весь опыт научной психологии, в действитель­ности мнимая альтернатива. Во-первых, возможность психологического исследования, так сказать, «сверху», от изучения наиболее сложных, специально человеческих проблем. Однако здесь исследование неизбежно входит с самого начала в круг чисто описательных понятий, которые могут быть поставлены в связь с объяснитель­ными понятиями, относящимися к механизмам более элементарных процессов лишь ценой совершенно произ­вольных толкований.

Во-вторых, это возможность двигаться «снизу», от исследования аналитически или генетически выделенных наиболее простых отношений и процессов. Таковы, если исходить из учения Павлова, сигнальные отношения и соответственно процессы образования условных связей или ассоциаций. Можно, конечно, при этом требовать от исследователя, чтобы он не терял из виду, что человек является существом социальным и т. п., но это требо­вание не может быть реально выполнено по той простой причине, что основные понятия берутся при этом из прин­ципиально другой системы отношений, чем система отно­шений человек — общество. Поэтому усилия, направлен­ные на то, чтобы усложнить и обогатить эти понятия применительно к человеку, внося, например, в понятие приспособления признак активности, а в понятие сре­ды — качество социальности, классовости и тоже актив­ности (имея в виду целенаправленные, воспитательные воздействия на индивидов) и т. п., не могут радикально разрешить вопроса и привести к преодолению раздвое­ния психологии. Последнее, кстати сказать, стало до такой степени привычным, что в одной из сравнительно недавно опубликованных статей, посвященных дискуссии по психологии, была даже сделана попытка теоретически оправдать разделение психологических проблем на два

354

рода: на проблемы, разрабатываемые на основе учения И. П. Павлова, и проблемы, разрабатываемые на основе исторического материализма ⁸². Действительная же зада­ча, конечно, состоит, наоборот, в том, чтобы распростра­нить единый подход на все проблемы психологии чело­века и таким образом включить их в систему единой науки.

Сейчас эта задача приобретает, как я думаю, осо­бенно актуальное значение, так как отказ от ее решения создает в психологии условия для развития таких тен­денций, которые объективно обосновывают натуралисти­ческие, позитивистские концепции.

4. Индивид и среда, человек и общество

Нет надобности говорить о тех реальных преимущест­вах, которые дает подход к психологическим проблемам «снизу», со стороны элементарных механизмов. Однако подход этот, как мы видели, наталкивается на серьезные противоречия.

Главное из них возникает при попытке рассматри­вать поведение человека в рамках классической пробле­мы приспособления, уравновешивания с внешней средой. Противоречие это состоит в том, что, с одной стороны, психологическое исследование, идущее в рамках про­блемы взаимодействия организма и среды, дает явно ограниченные и уже в силу одного этого фактически неадекватные результаты; с другой стороны, мы не мо­жем просто игнорировать эту проблему: ведь человек есть природное существо и он, разумеется, не изъят из взаимодействия со средой. Поэтому мы не можем поста­вить вопрос так: сохранить или отбросить в психологии человека эту проблему? Вопрос должен стоять иначе: как вопрос о том, в чем заключается новое содержание проблемы «организм — среда» применительно к чело­веку, т. е. когда главным вопросом становится вопрос об отношении «человек — общество».

Однако, как показывает весь опыт усилий, направ­ленных на то, чтобы найти новое содержание проблемы

⁸² См. «О философских вопросах психологии». «Вопросы фило­софии», 1954, № 4, стр. 182—193.

12*

355

организма и среды, адекватное уровню человека, это невозможно сделать, оставаясь в пределах только дан­ной проблемы. Для того чтобы подойти к ней на этом новом уровне, нужно в первую очередь рассмотреть проблему соотношения свойств вида и образующих его особей, индивидов.

Так как проблема вида и индивида обычно вовсе не ставится в психологии, то необходимо прежде кратко остановиться на содержании этой проблемы как обще­биологической.

Наиболее простое, описательное определение вида состоит в том, что вид — это группа наиболее близких между собой существ. Эволюционная теория внесла в понимание вида филогенетический смысл: вид есть этап развития, отражение всей предшествующей эволюции⁸³.

Реальность существования вида как филогенетиче­ского явления заключается в том, что свойства вида на­следственно передаются из поколения в поколение и воспроизводятся отдельными организмами данного вида. «Если бы не было наследственности, то не было бы и вида. Все особи, относимые нами к одному виду именно потому и принадлежат к нему, что связаны некоторой суммой общих всем им свойств, унаследованной от об­щего родоначальника» ⁸⁴.

С другой стороны, со стороны организма, отдельные организмы (особи) в их отношении к своему виду пред­ставляют собой воспроизведение его свойств. Такое вос­произведение есть необходимая и общая всем организ­мам черта. В этом и выражается их природа. Таким образом, вопрос о природе всякого живого существа есть вопрос о присущих ему свойствах, в которых выра­жаются особенности его вида. Иначе говоря, природа индивида определяется его принадлежностью к виду и представляет собой отражение достижений определен­ного этапа филогенетического развития.

С этой точки зрения онтогенетическое развитие орга­низма, которое совершается в процессе их взаимоотно­шения со средой, есть не что иное, как реализация их видовых свойств. Поэтому — что очень важно подчерк­нуть, имея в виду упрощенные позиции некоторых авто-

⁸³ Ч. Дарвин. Происхождение видов. М., 1952, стр. 218.

⁸⁴ В. Л. Комаров. Учение о виде у растений. М., 1944. стр. 207.

356

ров, — рассмотрение взаимодействия отдельных организ­мов с внешней средой безотносительно к их природе представляет собой совершенно незаконную абстракцию. Ведь то, что является для организма его средой, и то, как эта среда выступает для него, зависит от природы данного организма; от природы организма зависят и те изменения его, которые могут возникнуть онтогенети­чески, под влиянием среды. Благодаря этому и сохра­няется преемственность поколений, движение филогене­тического развития.

Человеческий индивид, как и всякое живое существо, тоже выражает в свойственных ему особенностях черты своего вида — достижения развития предшествующих поколений.

Когда мы говорим, что человеку специфически при­сущи такие-то и такие-то формы поведения, речь, созна­ние и т. д., то мы имеем в виду именно особенности, сформировавшиеся филогенетически, в ходе развития человека как вида «человек», как человеческого рода (Menschengattung, Маркс).

Итак, задача состоит в том, чтобы подойти к объяс­нению специфических особенностей индивидуального че­ловека, его деятельности и психики со стороны анализа соотношения и связи этих особенностей с достижениями развития предшествующих поколений людей, общества.

Как известно, именно со стороны этого сооотношения Маркс впервые дал научный анализ природы человека как естественного и вместе с тем общественного суще­ства, и это было открытием, имеющим для психологии величайшее значение.