«Апология сумасшедшего»
В широких кругах русского общества «Философическое письмо» Чаадаева вызвало взрыв негодования. Люди всех слоев и категорий общества соединились в одном общем вопле проклятия человеку, дерзнувшему оскорбить Россию; студенты московского университета изъявляли желание с оружием в руках мстить за оскорбление нации. Чтобы смягчить впечатление скандала, произведенного статьями Чаадаева, правительство объявило его «сумасшедшим». Он написал в свое оправдание новое философское сочинение: «Апологию сумасшедшего», где опять отстаивал свои идеи, хотя и смягчив их резкость и определенность. Он, не без примеси легкого презрения, заговорил о «толпе», его осудившей: «общее мнение (la raison générale) вовсе не есть абсолютно справедливое (la raison absolue); инстинкты большинства бывают бесконечно более страстны», более узки, более эгоистичны, чем инстинкты отдельного человека; «здравый смысл народа вовсе не есть здравый смысл вообще». Чаадаев указывал, что «любовь к отечеству есть вещь прекрасная, но еще прекраснее любовь к истине». И, обращаясь к истории своего отечества, он вспоминает в «Апологии сумасшедшего» Петра I, создателя русского «могущества», русского «величия»... Он пересоздал Россию благодаря общению с Западом, благодаря порабощению России Западу. Этот путь, по мнению Чаадаева, был правильный. Затем он критикует мнение лиц, утверждающих, что нам нечему учиться у Запада, что мы принадлежим Востоку и что наше будущее на Востоке. Попутно он резко высказывается относительно идеализации старины, этого возвращения к «старым сгнившим реликвиям, старым идеям, которые пожрало время». Чаадаев говорит, что отечество свое любит не меньше своих критиков, оскорбленных его сочинениями. «Я не умею любить отечество с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами, говорит он. Я люблю свое отечество так, как Петр Великий научил меня любить его. Признаюсь, что у меня нет этого блаженного (béat) патриотизма, этого ленивого патриотизма, который устраивается так, чтобы видеть все в лучшую сторону, который засыпает за свои иллюзиями».
Отношение к Чаадаеву его идейных противников
«Философические письма» Чаадаева полны исторических ошибок и фантазий, но было в них кое-что и верное, хотя слишком страстно и однобоко высказанное. Однако главное значение их не в историческом содержании, а в том скептическом отношении к патриотическим «иллюзиям», которыми жило тогдашнее русское общество. В истории русского самосознания «Письма» и вся философия Чаадаева сделались тем мостом, который соединил свободную русскую мысль двух эпох: александровской и николаевской.
Идейные противники Чаадаева, славянофилы, высоко ценили его, как благородного человека и как смелого публициста. Хомяков в 1860-м году вспоминал Чаадаева в таких словах: «просвещенный ум, художественное чувство, благородное сердце – таковы те качества, которые всех к нему привлекали; в такое время, когда, по-видимому, мысль погружалась в тяжкий и невольный сон. Он особенно был дорог тем, что он сам бодрствовал и других побуждал»... Есть эпохи, в которые это – большая заслуга.