Структурирование социального пространства в некоторых неорелигиозных движениях

Новые религиозные движения, стремясь найти собственную нишу в сложившейся социальной структуре, нуждаются в создании дисциплинированной, четко структурированной организации. Нередко используется структурирование социального пространства – создание особой системы межличностных отношений и контролируемых коммуникативных процессов в общине, осуществляемое следующими способами:

1. Создание психологической изоляции верующих от мира, находящегося за пределами группы. Приобщившийся к такой религиозной группе неофит не меняет места жительства, ему не предписывается оставлять работу (особенно если она приносит хороший доход или обеспечивает общину выгодными связями). Личность лишь погружается в иную психологическую среду. Меняются отдельные составляющие образа жизни, забываются прежние привычки, друзья, порою деформируются родственные связи и отношения, стираются воспоминания из «прежней жизни». Этому способствует регулярный контроль за информацией, получаемой вновь обращенным. На информацию о событиях, происходящих в общине, накладывается эзотерическое табу. К тому же манипулирование мистическими, психологическими, догматическими приемами и понятиями создает систему внутриличностной цензуры (самоцензуры). Классическим примером такой организации является «Церковь сайентологии», созданная в послевоенный период Л.Р. Хаббардом в США.

2. В некоторых движениях используется территориальная (пространственная) изоляция. Создание территориальной изоляции предполагает формирование и особой психологической среды, и территориальной изоляции последователей от всего остального мира, объявленного нечестивым, греховным и обреченным на гибель. Отдельно от остального общества может проживать вся община или ее часть.

В результате производственная деятельность, ритуальные обязанности, свободное время, личная жизнь верующих оказываются полностью подконтрольными руководству организации. В таких системах предписывается открытость единоверцам, отрицается право на личную тайну и неприкосновенность своего «Я». В качестве типичных примеров можно назвать «Церковь Объединения» (часть последователей проживают коллективно), «Народный храм», «Ветвь Давида» и др. («Церковь Объединения», созданная Сен Муном, получает колоссальные сверхприбыли на своих предприятиях, где трудятся верующие за счет эксплуатации практически бесплатной и нетребовательной рабочей силой, проживающей в коммунах-общежитиях).

Такая особенность свойственна и ЦПЗ. Одно из требований виссарионовского сообщества – переезд неофита в «правильный» мир, созданный Учителем (Виссарионом), на постоянное место жительства. В 1990–е годы уверовавшие продавали свое городское жилье, переезжали в Сибирь на постоянное место жительства. Вопрос о том, где следует поселиться вновь прибывшим, решало руководство общины, а Виссарион давал по этому поводу благословение. В интервью 1994 г. один из верующих делился любопытными соображениями: «Когда покупаешь дом, то совсем не обязательно, что ты будешь в нем жить, все будет идти определенным перекатом, волной. Те, кто живет сейчас в Минусинске, будут переселяться дальше, дома строить в тайге, в необжитых местах. И так постепенно, «перекатом», люди будут двигаться, входя постепенно в Гармонию с Природой, образуя ту сеть расселения, которая будет вокруг озера, той зоны, которая указана сейчас Богом».

Структурирование социального пространства в виссарионовской среде не ограничивается локальным проживанием верующих на одной территории. Область проживания последователей делится на особые части. К первой, именуемой словом «зона», относятся сам религиозный центр (населенный пункт, где находится реальная «администрация» движения и так называемый «Город Солнца» – строящееся поселение на горе Сухая) и несколько находящихся поблизости деревень. Ко второй области, назовем ее «не–зона», относятся населенные пункты, более удаленные от административно-религиозного ядра общины. Большинство верующих, приезжающих в Сибирь на жительство, первоначально получают указания от Учителя (или от реальных руководителей, но через Виссариона) селиться вне «зоны». Лишь когда проходит своего рода испытательный срок и неофит, по мнению руководства, становится истинным последователем новой религии, он получает право переселиться в «зону». Сами верующие объясняют такую территориальную дифференциацию степенью готовности, степенью совершенствования личности жаждущего истины.

Попытка предварительной оценки некоторых психологических качеств последователей, живущих в «зоне» и за ее пределами, показала, что степень неприятия мира в «зоне» выше, а уровень критичности в восприятии информации, соответственно, ниже, нежели в других населенных пунктах виссарионовского пространства. Отметим, что в «зоне» сосредоточена основная производственная деятельность общины.

Для решения производственных по своей сути проблем (эффективная организация труда, поддержание дисциплины) создана особая психологическая система жизни группы, позволяющая регулировать межличностные и даже имущественные отношения верующих.

Внешней и третьей по счету частью виссарионовского пространства являются немногочисленные группы последователей в крупных российских городах. Именно там осуществлялись в свое время отбор и подготовка неофитов к жизни в «Земле обетованной».

В чем же смысл подобной организации социального пространства религиозного сообщества?

1. Структура жизненного пространства в неорелигиозных общинах является, прежде всего, удобной системой организации труда.

2. Эта система оптимальна для поддержания порядка внутри общины и организации межличностных отношений, а также для поддержания внешней респектабельности с точки зрения действующего законодательства. (Организация уделяет серьезное внимание юридическому оформлению своей деятельности. Поэтому, например, общине предъявлялись официальные претензии только по поводу нарушения паспортного режима: в 1996 г. таковых было зарегистрировано 49, а в первой половине 1997 г. – 26 человек.)

3. Организованному таким образом пространству соответствует особая система ценностей. Стремление жить в «зоне» – это сверхзадача для рядовых верующих, весьма реально влияющая на их поведение.

4. Трехступенчатая система идеальна для контроля общины за индивидуальными средствами, материальными возможностями и трудовыми устремлениями верующих.

5. Территориальная локализация членов организации по различным группам позволяет структурировать информацию, приходящую извне: без видимого насилия и запретов по поводу чтения, прослушивания теле- и радиопередач и т.д. сложилась уникальная система самоцензуры в выборе и потреблении различных сведений о жизни общины и внешнего мира. Естественно, не остаются без внимания руководства организации и сведения, уходящие за пределы сообщества.

В целом структурирование социального пространства, как показывает пример ЦПЗ и других религиозных движений, служит не только достижению определенных ритуально-мисти­ческих целей. С его помощью, прежде всего, решаются задачи социально-психологического и производственного характера.

Некоторые религиозные объединения, появившиеся в нашей стране в последние годы, нередко используют такие формы социальной активности, которые находятся на грани правовой нормы. Кроме того, антигражданские установки, ревизия социокультурной памяти последователей, активная финансово-политическая помощь из-за рубежа и другие обстоятельства, сопровождающие деятельность некоторых религиозных объединений, формируют негативное общественное мнение по отношению к ним, что может стать источником межконфессиональной напряженности в обществе, чреватой тяжелейшими социальными последствиями.

Деятельность некоторых неорелигиозных объединений, вызывающих неоднозначное отношение в обществе, характеризуется «снятием» (отменой) отдельных норм морали (а порою и права) в своих отношениях к «внешнему» миру. Иными словами, то, что запретно в своей среде – среде правильно думающих, истинно живущих и достойных спасения существ, то можно нарушить, обойти во взаимодействии с нечестивой частью общества. Например, в некоторых «закрытых» религиозных группах допустимо обманным путем вовлекать в свое сообщество новых членов, не платить налоги «неправильному» государству, во имя «правильных» целей нарушать Уголовный кодекс РФ и т.д. Причем в соответствующей системе противопоставления прослеживается любопытная особенность: «мы» всегда воспринимается адептом четко, конкретно и определено, тогда как «они» для него характеризуется совершенно аморфными, размытыми и при этом отрицательными чертами. Расплывчатость негативного «они» играет важную психологическую роль в организации религиозной группы и контроле за ее деятельностью: это позволяет быстро менять ориентиры деятельности исходя из политических и иных предпочтений руководства организации. Причем в сознании верующих «мы» ассоциируется с идеальными типами, а «они» – с реальным сообществом, которому приписаны универсальные человеческие пороки, в том числе и те, от которых (как от родового признака) не избавлены и сами верующие.

Деятельность религиозных объединений, связанная с завоеванием социальной ниши в системе общества, порождает определенные проблемы в существующих общественных отношениях. В публикациях, посвященных отношениям «закрытых» религиозных групп и общества, исследователи, как правило, обращаются к вопросам о соблюдении прав религиозных меньшинств либо к фактам нарушения ими норм морали и права. Эти вопросы крайне важны: они затрагивают реальные социальные и гуманитарные процессы современности. Вместе с этим нельзя забывать и проблему человека, пребывающего в «закрытой» религиозной структуре, нуждающегося, как и все остальные члены общества, в защите его прав и свобод. В законодательстве, в правовой практике современной России эта проблема остается открытой. Так, в известных правозащитных кампаниях прослеживается стремление защитить права какого-либо объединения от посягательств со стороны критиков, конкурентов, обеспокоенной общественности. Причем традиционная схема защиты, действующая в таких случаях, делает акцент на интересах группы (а если говорить точнее, на интересах руководства такой группы), индивидуальные интересы рядовых верующих в таких случаях автоматически объединяются с групповыми.¹⁵¹ Интересы же личности, включенной в «закрытую» группу, часто понимаются как абсолютно идентичные интересам коллектива. Вопрос же о том, насколько свободен человек, включенный в такую свободную группу, в какой мере соблюдены его гражданские права, вообще не рассматривается. Но такой вопрос имеет право на существование. Если наша правовая система, конституционный строй, гуманистические идеалы провозглашают высшей ценностью человека, то необходимо в первую очередь позаботиться именно об интересах этого самого человека.

Оккультизм объединяет сегодня целый ряд общественных движений, общественных и религиозных организаций. Сложилась своеобразная система ценностей, свойственная не такой уж и малой части населения. В весьма разношерстных оккультистских и околооккультистских учениях сформировались определенные взгляды относительно государственно-правового устройства общества. Воображаемый оккультистский миропорядок предписывает последователям неуклонно соблюдать предписанные им ритуалы, регламентирующие все стороны жизни человека. Если кто-либо будет противиться такой регламентации, его ждет смерть. Согласно идее таинственного воздаяния все люди взаимосвязаны. Поэтому, если кара не настигла самого виновника, за него могут понести ответственность его родные, близкие, соплеменники. Таким образом, ответственность приобретает космический характер, в некоторой степени характер круговой поруки. Таким образом, понятие права в оккультизме приобретает способность регламентировать не только поведение (непосредственные поступки), но и вообще всякую активность человека, в том числе ту, которая связана даже с интимными чувственными и интеллектуальными проявлениями сознания. По мнению Ю.В.Тихонравова, «оккультное право есть предел тоталитарного права, а это не может не настораживать народы тех стран, которые так или иначе познакомились с проявлениями тоталитаризма».