751. В. И. Страховой-эрманс

19 августа 1928 г.

"Les Pelouses". Villers-sur-Мег, Calvados, France

Дорогая Варвара Ивановна,

Порадовался за Вашу ученицу и возвращаю критики обратно. Может быть, они Вам пригодятся.

Желаю всего хорошего и шлю всем свой привет.

С. Рахманинов

752. Н. В. Далю

3 сентября 1928 г.

"Les Pelouses". Villers-sur-Mer, Calvados, France

Дорогой Николай Владимирович,

Был рад получить Ваше письмо и узнать, что Вы живы и занимаетесь Вашим любимым делом. Я, конечно, ничего не имею против того, что Вы упомянули мое имя в письме к Форду, но, боюсь, что это мало поможет. Форда я не знаю и никаких запросов от него не получал.

Жалею, что Вы бросили медицину — иначе непременно приехал бы к Вам, чтобы лечить свою невралгию, которая] меня мучает вот уже десять лет.

С пожеланием Вам всего лучшего

Ваш С. Рахманинов

С 17 октября— 1-ое дек[абря] адрес: 24, rué Desbordes Valmor, París, XVI.

753. E. И. Сомову

21 сентября 1928 г.

[Дрезден]

Дорогой Евгений Иванович,

Будьте добры переслать прилагаемое письмо Фокину. Не знаю его адреса! Будьте так же добры извиниться за меня перед Боткиным, что не отвечаю ему на его письмо. Совсем не до того теперь. Много занимаюсь и плохо себя чувствую. То же самое и по поводу моей

150

Софушки, которой не писал уже целую вечность. Извинитесь за меня! Она, святая душа, простит. Порадовался вчера, что она опять принята на место, о чем узнал из ее письма к бабушке. Если у Вас не хватит денег (а их не хватит в связи с платежом в 200 дол[ларов] Боткину), то спросите у Foley.

Первая партия папирос пришла уже. Дожидаюсь вторую, которую и возьму, отказавшись от первой. Налог здесь очень большой. В Париже заплатил 240 фр[анков]. По дороге сюда заплатил 60 марок и таким образом каждая папироса въезжает в полтинник. Первый раз в жизни курю такие дорогие папиросы.

Елене Константиновне целую ручки. Вам привет.

Ваш С. Р.

754. Е. И. И е. К. Сомовым

30 сентября 1928 г.

[Дрезден]

Пишу только несколько слов, чтобы поблагодарить Елену Константиновну за ее милое, мало мною заслуженное письмо.

Через два часа мы уезжаем в Берлин, откуда вечером выедем в Копенгаген. Утром завтра там. Послезавтра мы начинаем «кампанию»¹. Мне ничего не известно об «интересе публики». Что-то не сообщают! Вероятно, плохо! На этот раз, если плохо, это заслуженно и «уста мои молчат». Настоящая европейская кампания мною предпринята как проба.

Вот лист концертов октября.

2 и 5 —Copenhagen

9 и 12 —Oslo Grand Hotel, Oslo

10 Bergen

16 и 19 — Stockholm Grand Hotel, Stockholm

18 Upsala

22 и 29 —the Hague

23 и 30 — Amsterdam Hotel des Indes, Hague

25 — Rotterdam

До свидания. Всем вам привет и поклон и пожелание всего лучшего.

Ваш С. Р.

151

755. С а. Сатиной, е. К. И е. И. Сомовым

17 октября 1928 г.

[Стокгольм]

Дорогие Сонечка, Елена Константиновна и Евгений Иванович,

Не везет мне в этом сезоне или, лучше сказать, в Европе. Свою копенгагенскую неделю первую проделал благополучно¹. Все началось со второй, или с Норвегии, куда приехали 8-го октября и где в этот же день вечером съел какого-то подлеца краба. Отсюда все и пошло! Началось представление в 12 ч[асов] ночи. И что тут было?! Ну, как бы ни было, к следующему вечеру стало лучше, и я играл в концерте [в] Oslo² совсем недурно. Было все продано, и я чувствовал себя хорошо. После концерта мы сели в поезд, чтобы ехать всю ночь в Bergen, где на следующий день должен был играть. И спал я ничего... Только к утру стал примечать, что у меня зубы болят, — и не один, а как будто все, оставшиеся еще в живых. И чем дальше, тем больше! В концерте так и играл с сильною болью³. Не мог спать совсем после концерта и только к утру заметил, что все десны у меня распухли. Поехал к доктору; тот говорит, что возможно, что и это явление следствие отравления. Как бы то ни было, но и до сих пор не могу надеть пластинок (уже целая неделя); значит, не могу ничего есть. Питаюсь только медом и акридами, которые в меде размачиваю. Из Bergen'a вернулся 12-го утром в Oslo, где у меня был второй концерт. Перед концертом, играя у себя дома, ударил неудачно пальцем и разбил его так же, как в Нью-Йорке. Вероятно, какой-нибудь сосудик лопнул. Кинулся заклеивать. Подождал, пока засохнет. Попробовал играть... Больно!.. А тут и время подошло в концерт ехать. Ну, и поехали. Встретил manager'a. Он обрадовал меня известием, что все продано, — а я его... известием, чтоб он пошел вместо меня на эстраду и отменил бы концерт... Но и это не все... На следующий же день я начал и чихать и кашлять. Настоящий грипп. Выехали со всеми предосторожностями в Стокгольм, где я пролежал два дня в постели и где вчера все-таки играл⁴. (Все продано!)

Зная хорошо меня, вы поймете, что из всех этих зол —самое худшее и злейшее для меня — это мой больной

151

палец. Так как концерты у меня частые, то, конечно, в промежутке палец не заживает. Придется играть в больших наклейках и все время трястись, что от какого-нибудь неловкого удара, опять тот же незаживший сосудик лопнет и... начинай сказку сначала. Все же остальное пустяки. Только Наташечка за все остальное боится больше, чем за палец. Говорит, что кашлю моему хуже делается. Точно, он идет глубже. Как бы и кашель этот не арестовал меня в постели. Или окаянные зубы! Ведь, если подойдет необходимость хоть один вырвать, мне надо делать новую plate⁵. Где и когда? Какие концерты отменять? Ох, нехорошо быть стариком?

Вообще, я еще крепко стою па ногах. Но стоит мне получить какой-ниудь пустяк, я расклеиваюсь, и мне очень трудно встать опять на ноги. Все очень долго заживает.

Простите, что уже четвертую страницу пишу про свое здоровье! Очень неделикатно!

Вернулся ли мой автомобиль? Очень прошу вынуть из заднего сидения — ноты.

Всего вам лучшего. Благодарю вас всех, вспомнивших меня и приславших трогательные телеграммы к началу сезона. Очень был счастлив!

Ваш С. Р.