Вопросы и задания для самостоятельной работы

1. Дайте характеристику основным туземным племенным объединениям Северной Америки, с которыми русские колонисты имели контакты.

2. Как менялась политика колониальных властей на протяжении периода с конца XVIII в. по 1867 г. по отношению к аборигенному населению? Выделите период наиболее гуманного отношения к туземцам.

3. Расскажите от лица кадьякца (тлинкита) середины XIX века о тех изменениях, которые произошли с приходом русских на Аляску (выделить положительные и отрицательные последствия).

4. Выступите в защиту одной из точек зрения по вопросу о характере колонизации Русской Америки.

2.5. Деятельность Русской православной церкви на Аляске

В разделе изучаются истоки появления православия на Аляске, первые шаги православных миссионеров в рамках Кадьякской духовной миссии (1794–1837 гг.) и белого духовенства (в первую очередь, Святителя Русской Америки И. Вениаминова). Также ставится проблема взаимоотношений светской и духовной власти на Аляске в конце XVIII – 30-х гг. XIX в. Деятельность православных миссионеров в колониях Русской Америки является ярким фактом мультикультурного взаимодействия русского и туземного населения.

Одной из ярких в истории Русской Америки является страница, связанная с деятельностью Русской православной церкви на Аляске в период освоения этой территории и до продажи российских колоний США в 1867 г. Если с первым прибытием сюда русских купцов и первопроходцев православие распространялось здесь во многом благодаря личной инициативе со стороны купцов и предпринимателей, то с 1794 г. (времени прибытия на о. Кадьяк первой в истории Русской Америки официальной православной духовной миссии) задача христианизации местного населения приобретает особое значение в политике российского государства.

Начало распространения православия на Аляске совпадает с процессом открытия и колонизации Алеутских островов и северо-западного побережья Америки русскими мореплавателями, промышленниками и купцами, большинство из которых было православными. «На кораблях, отправлявшихся в плавание к берегам Северной Америки, имелись иконы и церковные книги, необходимые для совершения тех богослужений, которые участники экспедиции могли проводить сами, без священника»¹⁹⁸. Документальными данными подтверждаются факты крещения русскими купцами и промышленниками местных жителей. «Хорошо известно, что с началами христианской религии местных жителей знакомил и Г.И. Шелихов, о чем он сообщал в своем отчете о странствованиях “с 1783 по 1787 год из Охотска по Восточному океану и Американским брегам”, изданном в С.-Петербурге еще в 1791 г.»¹⁹⁹. По мнению ведущего ученого российско-американских отношений Н.Н. Болховитинова, «в самих названиях русских судов, участвовавших в открытии и колонизации Северной Америки, вполне определенно просматривались христианские идеи и традиции – «Св. Гавриил», «Св. Петр», «Св. Павел», «Св. Евдоким», «Св. Екатерина», «Три Святителя», «Св. Симеон Богоприимец и Анна Пророчица», «Св. Михаил» и.т.д.»²⁰⁰.

С основанием у берегов Северной Америки русских поселений появляются сведения о церковных службах, проводившихся совместно с принявшими православие местными жителями. Первым документальным свидетельством такого события является зафиксированный одним из участников экспедиции капитана Джеймса Кука факт отправления богослужений русскими среди местного населения в 1778 г. на о-ве Уналашка. «Один из участников экспедиции, американец Джон Ледиард, побывавший на острове, свидетельствовал: “Едва я улегся, русские молча созвали индейцев и сотворили молитву по обычаю греческой церкви, который очень напоминает католический. Я не мог не отметить, с каким особым благоговением индейцы отдавали долг Богу у своих маленьких распятий, с каким удовольствием они отправляли многочисленные обряды, сопутствующие такого рода богослужению. Я думал, – добавлял Ледиард, – что среди религий мира эта (т.е. православие. – Н.Б.) более других способна привлекать прозелитов»²⁰¹.

Н.Н. Болховитинов полагает, что указанные данные свидетельствуют о том, что «И. Голиков и Г. Шелихов имели серьезные основания для обращения в 1793 г. к митрополиту С.- Петербургскому Гавриилу с просьбой прислать в Северную Америку мирского священника и учредить на Кадьяке православную церковь»²⁰².

Причины, побудившие компаньонов лично просить об организации миссии императрицу Екатерину II, не вполне ясны. По мнению современных церковных деятелей, основная причина заключалась в том, что Г.И. Шелихов являлся православным человеком, глубоко переживающим, что непросвещенные жители Аляски являются язычниками, но самое важное: он действовал в русле государственных интересов. Так, по мнению митрополита Климента (Капалина), «за время своего пребывания на Аляске Шелихов смог хорошо изучить положение дел и как дальновидный политик и человек, обладающий государственным мышлением, понял необходимость организации на Аляске на постоянной основе духовно-просветительской работы»²⁰³.

Сходной точки зрения придерживаются протоиерей Дмитрий Григорьев²⁰⁴ и В.Н. Афанасьев²⁰⁵. Историк Е.В. Алексеева полагает, что «как бы ни важны были экономические заботы, русский человек не мыслил себя вне православной традиции, освещавшей его начинания и освещавшей его жизнь»²⁰⁶. По мнению В.А. Хороших, православная миссия помимо удовлетворения потребности в общении со Спасителем должна была выполнять практические функции. Монахи должны были не только заниматься крещением местных племен, «но и мирить между собой русских, заниматься воспитанием и первых и вторых, стать в Русской Америке учителями и библиотекарями и даже геологами и металлургами»²⁰⁷. Такую же позицию выражает А.П. Санников²⁰⁸. Американские ученые Э. Энгстром и А. Энгстром обратили внимание на практицизм Григория Ивановича Шелихова. Преследуя цели укрепления своей компании, «а также, чтобы заручиться императорским расположением в борьбе с конкурентами, в 1793 году Григорий Шелихов подал прошение о субсидировании миссии Русской православной церкви на Аляске»²⁰⁹.

В апреле 1793 г. митрополиту Новгородскому и Санкт-Петер- бургскому Гавриилу было направлено совместное прошение, в котором излагалась просьба подыскать женатого священника для направления его в миссию. Компаньоны в письме не только обратились с просьбой к митрополиту, но и изложили свое видение ситуации. В частности, видимо, понимая, что направление миссионеров из России представляется делом достаточно дорогим, они, во-первых, взяли на себя обязательства по обеспечению направляемого священнослужителя всем необходимым, а во-вторых, заверили, что подготовка к этой деятельности представителей из местного населения может быть весьма успешной. В документах Святейшего Правительствующего Синода не указывается ни имя женатого священника, ни название прихода. Митрополит Климент (Капалин) полагает, что, «по всей видимости, компаньоны пытались уговорить кого-то из знакомых священников родного им Курска, но не нашли среди них желающих поехать на Аляску, а поэтому сделали пропуск для имени с надеждой, что со временем найдут и впишут его имя»²¹⁰.

Митрополит Санкт-Петербургский и Новгородский Гавриил достаточно быстро решил вопрос с поиском миссионеров. Видимо он рассудил, что один священник не справится с поставленной задачей и поэтому задумал сформировать целую миссию, состоящую из трех монахов Валаамского монастыря. После некоторых неудачных попыток духовная миссия была в итоге сформирована из Валаамского, Коневского монастырей и Александро-Невской лавры. Состав ее членов увеличился с трех до десяти.

Сложившиеся на Валааме и в Коневицах особые условия жизни насельников несомненно, повлияли на становление личностей монахов. Эту его особенность отмечали многие исследователи и духовные деятели. Так, по мнению Григория (Афонского) миссионеры «без колебаний отправились в путешествие, которое и сегодня при современном транспорте не под силу многим людям. Это было возможно только благодаря практической монастырской школе Валаама, которая воспитывала в людях способность к самопожертвованию»^211.. По мнению Сергея Широкова, «основой плодотворного развития Миссии в тяжелейших условиях остров­ной жизни, где ее члены претерпевали всякого рода неустроенность и отсутствие жилья, скудость пищи и болезни, проистекающие от этого, а также от сурового климата, отсутствия врачебной помощи и ле­карств, явился тот опыт духовной и аскетической жизни, который накопили монахи-миссионеры, подвизаясь в Валаамском монастыре, а также подвиг их служения вплоть до мученической смерти ради просвещения коренных народов Аляски»²¹². Любопытно, что даже природные условия в какой-то степени воспитали в монахах стойкость к жизненным трудностям и подготовили их к служению на Аляске. По мнению Д. Григорьева, природные условия «в некоторой степени напоминают Аляскинские»²¹³. Святитель Игнатий Брянчанинов (1807–1867), посетивший обитель в 1838 году, отмечал в своем рапорте, что «климат на Валааме весьма суровый, суровость оного умножается, во-первых, ветрами с озера, свободно действующими на монастырь по его высокому и открытому положению, во-вторых, испарениями из камней, отчего осенью стоят почти беспрерывные туманы, а летом в самые сильные жары нельзя доверять обманчивой благотворительности воздуха, простудные болезни очень сильно действуют на Валааме»²¹⁴. В одном из исследований, посвященных монастырю, говорится, что «Валаам дает редкие выгоды для жизни иноческой. Отделенный от материка широкой пучиной вод, не имеющий вблизи себя мирских обитателей, Валаам не видит сует мира и своим обитателям открывает полную возможность всегда зреть перед очами Господа»²¹⁵. Не вызывает соответственно никакого удивления тот факт, что большинство членов первой официальной православной духовной миссии на Аляску являлись насельниками Валаамского и Коневского монастырей.

Окончательный состав Кадьякской духовной миссии был таков: архимандрит Иоасаф (Болотов) – глава миссии, иеромонах Макарий (Александров), иеромонах Ювеналий (Говорухин), иеромонах Афанасий (Михайлов), монах Герман, иеродиакон Нектарий (Панов), иеродиакон Стефан (родной брат иеромонаха Ювеналия), монах Иоасаф, Дмитрий Авдеев и Никита Семенов.

По ходатайству митрополита Гавриила, Екатерина II определила для членов миссии денежные пособия. Кроме того, «перед отъездом из столицы миссионерам по указанию Екатерины II была выдана инструкция, аналогичная той, которая была дана тобольским мис­сионерам в 1769 г. На этот раз Святейший Синод переработал ее примени­тельно к условиям миссионерской работы на Аляске. В ней указывалось, что проповедь должна основываться лишь на Евангелии, апостольских посланиях и Деяниях, чтобы не отягощать разума обращаемых, и содержать лишь самые основные положения веры и христианской нравственности: что Бог сущест­вует и что Он дал человеку закон, который заключается в том, чтобы творить добрые дела. В своей деятельности миссионеры должны были воздействовать на обращаемых единственно силой своего собственного примера. Кроме того, согласно инструкции, миссионеры обязывались сообщать в столицу о делах государственной важности»²¹⁶.

Миссионеры выехали из Санкт-Петербурга на Аляску через Москву 25 декабря 1793 г. и 16 марта 1794 г. прибыли в Иркутск. Здесь их встретил Г.И. Шелихов, который обеспечил миссионеров всем необходимым в дорогу. Об этом упоминает архимандрит Иоасаф (Болотов) в письме к ректору Ярославской семинарии: «компанионы люди пречестнейшие, снабдили нас всеми надобными вещами, тысяч десяток на другой и побольше»²¹⁷. Видимо, у самого Шелихова сложились достаточно доверительные и дружественные отношения с членами миссии, а особенно с главой миссии – архимандритом Иоасафом (Болотовым).

Перед отправлением монахов на Аляску Григорий Иванович написал обстоятельное письмо правителю Северо-восточной американской компании А.А. Баранову, в котором просил оказать миссионерам хороший прием и помогать им во всем. Главному правителю также предписывалось не вмешиваться в религиозно-просветительские вопросы, оставляя их в ведении архимандрита Иоасафа. Планировалось также на острове возвести церковь. У главы миссии имелся план храма, врученный ему Г.И. Шелиховым. В церкви предполагалось построить и кельи для архимандрита и братии с огородом и школой для туземцев. В письме речь шла также и о том, в каких промыслах и делах монахи могут быть полезны Главному правителю. «… отцы Юфеналий и Стефан не откажут вам в сем труде тем паче, что не из готоваго снимать, а на периот по плану профили будет должно учинить и после о ныне во всем следовать; ваши труды будут греметь и у двора, нужна такие и вся ситуация той округи кою селению сему вы означите, отцы Юфеналий и Стефан и в сем деле вам помогут»²¹⁸.

24 сентября 1794 г. члены миссии прибыли на о. Кадьяк. «Для миссионеров администрация компании выделила помещение, где они организовали жизнь по монашескому уставу. И хотя у них просматривалась некая неопределенность в планах проведения миссионерской работы, пер­вым их делом было строительство на острове храма. Управляющий компанией А.А. Баранов на это дело от себя лично пожертвовал 1 500 руб. и обещал сам заниматься всеми работами. Однако когда дошло до дела, то оно продвигалось медленно, и сам храм был заложен небольших размеров»²¹⁹. Отношения у главы миссии и главного правителя практически сразу не заладились. О многочисленных претензиях к А.А. Баранову в первый год пребывания на Кадьяке можно узнать из корреспонденции архимандрита к Г.И. Шелихову. Так, сохранилось одно из писем, содержащее претензии и направленное Г.И. Шелихову 18 мая 1795 г. К сожалению, письмо не было прочитано адресатом, так как Григорий Иванович скончался в июле этого же года.

В этом письме глава миссии архимандрит Иоасаф (Болотов) занял непримиримую позицию по отношению к промышленникам и главному правителю Северо-восточной компании А.А. Баранову. По меткому замечанию американских исследователей Э. Энгстрома и А. Энгстрома, в этот период «с приходом миссии семена Православия были посеяны как, впрочем, и семена раздора, который будет сохраняться вплоть до отставки Баранова»²²⁰. Несмотря на конфликты между главой миссии и главным правителем, миссия не прекратила своей деятельности: в первые годы пребывания миссионеров на Аляске «были крещены тысячи туземцев и построено несколько часовен»²²¹. Успехи миссии позволили И.Л. Голикову обратиться в Синод о назначении епископа на Кадьяк. Прошение об этом было подано Иваном Ларионовичем в 1796 г. и одобрено Святейшим Правительствующим Синодом в этом же году.

Все это происходило на фоне структурной перестройки в самой компании. После смерти Шелихова «место Григория Ивановича в компании заняла его жена Наталья Алексеевна. Начались серьезные разногласия между наследниками Г.И. Шелихова и И.Л. Голиковым. В это время в Иркутске в 1797 году создается Иркутская коммерческая компания. В новую торговую организацию вошли купцы Мыльниковы, Мичурины и Дудоровские. Это была компания нового типа, руководство в ней осуществляли уже не главы семейств, а выбранные участники правления. В июле 1797 г. И.Л. Голиков расторг контракт с Н.А. Шелиховой и вступил в Иркутскую коммерческую компанию. Буквально на другой день, понимая всю сложность сложившейся ситуации, Наталья Алексеевна последовала его примеру и тоже подписала договор с Мыльниковыми»²²². Итогом такой перестройки стало появление соединенной Американской компании (САК), которая взяла на себя обязательства по содержанию епископа и архиерейского дома.

Именной Указ Екатерины II узаконил выдачу денежных средств на их содержание. В Иркутске Указ императрицы был получен уже к осени, когда сообщение с Охотском, откуда отправлялись суда до Кадьяка, прекращалось до весны. Кроме того, зимой из Охотска не отправлялись суда к берегам Америки. Выяс­нив возможности компании у вдовы Шелихова Наталии Алексеевны, епископ Вениамин рапортом от 15 сентября 1796 г. докладывал Святейшему Синоду, что архимандрит Иоасаф будет извещен о назначении епископом Кадьякским летом следующего 1797 г., когда на Кадьяк будет отправлен фрегат «Феникс»²²³. В то время, когда «наверху» решали вопрос об основании Аляскинского викариатства, на Кадьяке вспыхнула очередная ссора между главным правителем А.А. Барановым и членами миссии. В исторической литературе этот конфликт известен под названием «дело иеромонаха Макария».

«История с этим священнослужителем – весьма характерный пример отношений духовной миссии с торгово-промысловыми компаниями накануне их слияния. Прибыв на один из Лисьих островов, иеромонах Макарий встретил людей не только компании Шелихова–Голикова, но и купцов Киселевых, один из которых – Иван Свинин – сумел установить с иеромонахом довольно близкие взаимоотношения. Однако это не понравилось передовщику компании Шелихова–Голикова вологодскому мещанину Котюнину»²²⁴. Конфликт зашел настолько далеко, что иеромонах Макарий направился к императору Павлу I с жалобой на промышленников. «Неуважение к церкви и разврат служащих компании Голикова–Шелихова – вот основные темы, вокруг которых были сосредоточены приводимые миссионером факты»²²⁵.

Удивительно, но беспрецедентный по тем временам шаг был поддержан в Иркутске, когда туда прибыл иеромонах Макарий с тремя алеутами на судне компании Киселевых летом 1796 г. «По ходатайству Преосвященного Вениамина Иркутский губернатор Л. Нагель выдал всем четырем спутникам подорожную – документ, который давал им право на проезд по почтовому тракту от Иркутска до Санкт-Петербурга, а о. Макарий к тому же получил паспорт от Иркутской духовной консистории»²²⁶. В апреле Макарий прибыл в Санкт-Петебург, однако «только 8 августа 1798 г. генерал-губернатор князь А.Б. Куракин сообщил митрополиту Гавриилу решение императора Павла I по этому вопросу»²²⁷. Путешествие иеромонаха Макария в Петербург закончилось для них не так, как они ожидали. Макарию и его спутникам было приказано отправиться обратно на Кадьяк.

В 1798 г. началась длительная работа по подготовке устава САК. 5 августа 1798 года был подписан Акт Американской Соединенной компании. В документе имелся пункт, в котором декларировалась обязанность САК оказывать миссионерам всемерную поддержку. «Иметь попечение о находящейся в Америке Духовной Христианской Греко-Кафолической миссии, упражняющейся в проповеди Святого Евангелия и в приведении непросвещенных Американских и Островных народов в познание истинного Бога; чего для Компания имея в виду благосостояние Миссии, намеревается доставлять туда все нужные для содержания святых церквей потребности…»²²⁸.

10 апреля 1799 г. во епископский сан был рукоположен архимандрит Иоасаф (Болотов). «В начале мая 1799 г. епископ Иоасаф выехал к месту своего служения на Аляску в сопровождении иеромонаха Макария (Александрова), иеродиакона Стефана (Говорухина), священника Петра Митягина. Кроме того, на Аляску с епископом Иоасафом направился ахиерейский хор из шести певчих…»²²⁹. «Всего с епископом Иоасафом на Аляску поехало 11 человек. Летом они прибыли в Охотск, откуда на фрегате «Феникс», принадлежащем компании, отплыли на Кадьяк в конце августа. Однако первому посвященному для Аляски епископу не было суждено встретить свою паству. Корабль «Феникс» не доплыл до места назначения. Он разбился недалеко от о-ва Кадьяк, и все его пассажиры, включая епископа Иоасафа и других членов миссии, погибли»²³⁰. Трагическая кончина первого Кадьякского епископа пришлась на тот же год, что и образование новой монополистической организации, получившей название «Российско-американская компания». В исследованиях, посвященных истории Русской православной духовной миссии на Аляске, подчеркивается, что с кончиной епископа Иоасафа (Болотова) конфликт между миссионерами и членами компании только усилился.

По мнению митрополита Климента (Капалина), «первопричина взаимных претензий промышленников и миссионеров заключалась не в сословных различиях или классовых противоречиях. Она находилась намного глубже – в сфере духовно-этических мотиваций. Разногласия и сложности в отношениях членов первой духовной миссии, с одной стороны, и администрации РАК на Аляске – с другой, возникали из-за разного понимания ими задач духовной миссии»²³¹. А.Ю. Петров приводит примерно такое же мнение: «священнослужители понимали свою миссию гораздо шире. Для них прибыль торгово-промысловых объединений была второстепенным делом. Они старались заботиться о просвещении туземцев и о духовности всех без исключения русских, безразлично, к какому из купеческих объединений те относились. Думается, что в различном понимании последними целей и задач Русской православной церкви в Америке и было скрыто то противоречие, которое затем переросло во вражду, в основном закончившуюся лишь в самом конце правления А.А. Баранова. Определенная напряженность во взаимоотношениях промышленников и священнослужителей существовала, пожалуй, почти на всем протяжении истории Русской Америки»²³². Интересны оценки, приводимые А.В. Гриневым, который, рассматривая взаимоотношения миссионеров с компанией и компании с местными жителями, не идеализирует личность А.А. Баранова, а полагает, что он был человеком своего времени. Баранов «не был поборником прав человека и свобод личности: порядок, царивший в России и ее американских колониях, его вполне устраивал. Расширяя и укрепляя по мере сил российские владения в Новом Свете, Баранов зачастую не щадил ни себя, ни других, действуя в соответствии с принципом «народ для империи, а не империя для народа». Подобные представления о патриотизме вообще характерны для российского общества. А Баранов был большим патриотом. Труд, здоровье, а порой и жизнь отдельных людей и целого поколения туземных и русских работников Российско-американской компании были принесены им в жертву государству»²³³.

В 1803 г. отправилась первая кругосветная экспедиция с целью инспектирования российских колоний. В состав экипажа экспедиции был включен иеромонах Гедеон (Федотов). «Он должен был ознакомиться с положением местного населения и состоянием дел в миссии»²³⁴. Поездка иеромонаха Гедеона (Федотова) не преследовала напрямую цели ревизии церковных дел. Митрополит Амвросий (Победов), направивший иеромонаха Гедеона, «реализовывал свои намерения постепенно. В первых документах дела об отправке иеромонаха Гедеона ничего не упоминается о его полномочиях как ревизора, но говорится, что он посылается для совершения богослужений во время плавания»²³⁵. «На Аляску иеромонах Гедеон отправился в 1803 г. на шлюпе «Нева», совершавшем под командованием Ю.Ф. Лисянского вместе с другим кораблем «Надежда», капитаном которого был И.Ф. Крузенштерн, первую кругосветную экспедицию»²³⁶.

Вместе с иеромонахом Гедеоном в кругосветное плавание направился и Н.П. Резанов, который, «помимо инспектирования деятельности Компании и решения ее хозяйственных вопросов также имел поручение улучшить проводимую на Аляске духовно-просветительскую работу»²³⁷. В 1804 году шлюпы «Нева и «Надежда» прибыли на остров Кадьяк. О деятельности духовной миссии и о взаимоотношениях ее с промышленниками компании в этот период можно судить по «Запискам иеромонаха Гедеона», а также письмам Н.П. Резанова к директорам РАК. Перед прибывшими в колонии ревизорами открылась удручающая картина не только положения духовной миссии, но и отношений между миссионерами и Главным правителем А.А. Барановым. Несмотря на трудности, вскоре благодаря деятельности Н.П. Резанова удалось развить на Кадьяке образовательную деятельность. Директором училища назначили иеродиакона Нектария, Н.П. Резанов «обещал в штате заложить ему жалование, которое действительно принадлежит ему за труды его»²³⁸. Александр Андреевич из личных средств пожертвовал в пользу училища 700 рублей.

С прибытием иеромонаха Гедеона и Н.П. Резанова удалось разобраться в вопросе материального обеспечения миссионеров. Главный правитель А.А. Баранов обещал иеромонаху Гедеону, что он будет оказывать необходимую материальную поддержку миссионерам. «Его Превосходительство ревностный попечитель здешняго края, обращая благотворный свой взор во все подробности, изволил ко мне писать тако…. просил меня уведомить о ежегодно-нужном содержании Духовенства и благолепия храма Божия, для того чтоб он мог преподать к тому зависящия от него способы; А по получении от меня ответа изволил уверять, что каждогодное содержание по их требованию имеет быть выполняемо от главного Правителя Российско-Американских областей, о чем и предпишется Кадьякскому Правлению Компании…»²³⁹. В целом правительственная инспекция сыграла положительную роль в организации миссионерской работы. Во взаимоотношениях светской и духовной властей также произошла некоторая стабилизация. Были выявлены проблемы и предложены пути их решения.

«Иеромонах Гедеон выехал с Кадьяка в Петербург 11 июня 1807 г., возложив руководство миссией на монаха Германа…»²⁴⁰. «Заботясь о будущем миссии, иеромонах Гедеон взял с собой одного из лучших воспитанников своей школы, 20-летнего креола Прокопия Лаврова…»²⁴¹. В 1809 г. в Петербурге Прокопий Лавров продолжил образование, полученное на Кадьяке. А после было решено, что он отправится обратно. Таким образом, П. Лавров стал первым женатым священником, выходцем из местного населения, которого специально подготовили к служению на Аляске. В 1810 г. П. Лавров был назначен настоятелем в Новоархангельск, «но он, так и не прибыв к месту своего служения, был вынужден остаться в Сибири»²⁴². На замену не прибывшему в колонии П. Лаврову был найден другой священник А. Соколов, который прибыл к месту своей службы на условиях, что компания возьмет на себя все расходы по содержанию его самого, а также по содержанию его семьи. Главное правление РАК предписывало иерею А.П. Соколову, что компания возьмет обязательства по его обеспечению. В частности, регламентировался набор продуктов и иных вещей, которые должен был получать священник с семьей, а также их количество. «На первой же случай и чтоб вы были обезпечены заготовлением оных припасов года на три с прибытия вашего в главную квартиру колоний, то предпишется Охотской конторе, чтоб она при отправлении вашем из Охотска отпустила вам всех оных припасов на 3 года, и все оные благоволите получить в собственное ваше сохранение и распоряжение. Ежели на то решиться разсудите иначе же, все оные припасы отпустят вам на месте. Во время проезда вашего с семейством также довольствованы вы будете содержанием компанейским так, как и во время пребывания вашего на корабле до прибытия в колонии. А между тем, пока вы пробудите в Якутске до будущей весны, велено Якутской канторе отпускать вам деньгами по 80 рублей в месяц»²⁴³.

Любопытно, что еще одним источником дохода священника А.П. Соколова должны были стать добровольные приношения от местных жителей. А.А. Баранов с приездом нового священника приступил к строительству храма и даже внес свои собственные средства. Об этом упоминает о. Алексий Соколов в своем письме в Главное правление компании: «При том не могу я остаться безмолвным, чтоб не донести оному с должной благодарностью об оказанных мне милостях благодетеля Г[осподина] Здешняго Правителя Александра Андреевича Баранова, снабжаем всем от него обильно и достаточно»²⁴⁴.

По мнению митрополита Климента (Капалина), «если миссионеры-монахи долгое время не имели от компании никакой поддержки, то о. Алексий приехал в Новоархангельск на условии, что компания будет полностью содержать его самого и его семью, в том числе его престарелую мать, которая по состоянию здоровья была вынуждена остаться в Охотске. Первоначально установленный размер жалованья составил 600 руб. в год, а впоследствии оно было увеличено до 1200 руб. в год. С прибытием священника Алексия Соколова в Новоархангельск стали налаживаться приходская жизнь и уставное богослужение. Таким образом, несмотря на трудности духовной миссии, Православная Церковь продолжала расти на Американском континенте: «до конца правления Баранова, т.е. до 1818 г., христианство распространялось уже не только по алеутским островам, Кадьяку, но перешло на материк, дошло до Ситки (Новоархангельск) и двинулось на юг до Калифорнии (Форт-Росс)»²⁴⁵.

После освобождения от должности А.А. Баранова главным правителем российских колоний стал Л.А. Гагемейстер. «С этого времени и до продажи Аляски США в 1867 г. вся Русская Америка, продолжая находиться в ведении Российско-Американской компании, управлялась офицерами морского флота, которые выбирались на эту должность Главным Управлением Компании в Петербурге и утверждались императором. Это изменило положение дел на Аляске, и отношение к просвещению местного населения стало другим»²⁴⁶.

«20 ноября 1818 г. Гагемейстер прибыл в Ново-Архангельск»²⁴⁷. Видится, что смена власти в колониях повлияла на деятельность находящейся здесь православной духовной миссии, а также на характер отношений промышленников и духовных лиц. Л.А. Гагемейстеру сразу же по прибытии пришлось взяться за насущные дела в колониях. Несмотря на непродолжительное пребывание здесь (занял должность Главного правителя 11 января 1818 г., а сдал ее 24 октября 1818 г.), он предпринял некоторые шаги по развитию образования, правда, не на Аляске, а в форте Росс. Так, было предписано конторе селения Росс, чтобы «детей русских и алеут, способных по возрасту к обучению, благоволит контора, переписав, составить отделение школы, где обучать их перво грамоте и начальным основаниям грамматики и арифметике»²⁴⁸.

Конкретная помощь со стороны морских офицеров была оказана С.И. Яновским. Огромное влияние на него оказало знакомство с монахом Германом. Митрополит Климент (Капалин) полагает, что «беседы с Преподобным произвели глубокое впечатление на молодого офицера и в корне изменили его мировоззрение, до этого времени далекое от религии»²⁴⁹. Главный правитель впервые поставил на повестку дня перед директорами РАК проблему материального обеспечения миссионеров.

Вопрос этот действительно после смерти А.А. Баранова стал болезненным. Главный правитель в одном из своих донесений просил директоров компании об увеличении содержания для миссионеров. «Всякой русской промышленный получает теперь 350 рублей, а им только по 200 рублей. Нельзя, кажется, думать, чтобы они обошлись без таковой же пищи и одежды, как и промышленные»²⁵⁰. Донесение Яновского также позволяет проанализировать механизм финансового обеспечения духовной миссии. «По последним ведомостям Кадьяцкой конторы щитается на щете духовной миссии более 10000 рублей, но тут включены суммы, следуемыя к щету церкви, благотворные суммы и училища, да и собственно заборы духовных особ не признают они верными и потому не расписались в оных. Духовная же миссия щитает за Компанией несколько сум муки, взятой от их правителем г-ном Баннером, когда зимовал к[орабль] «Нева» на «Кадьяке»»²⁵¹. Здесь имеется в виду, видимо, ситуация, которая сложилась в период, когда правителем Кадьякской конторы являлся И.И. Баннер (? – 1816). В 1804–1805 гг. на Кадьяке зимовал шлюп «Нева» под командованием Ю.Ф. Лисянского, тот самый, на котором прибыл с инспекцией Н.П. Резанов и иеромонах Гедеон. С.И. Яновский сообщает директорам компании, что в случае отказа материально поддерживать миссию, репутация РАК может существенно ухудшиться: «находясь в таком положении, не могут ли они сказать пришедшей какой-нибудь казенной экспедиции, что их компания выбросила, обещала на свой счет содержать, снабжать всем нужным, а теперь изволит предписывать, не должно бы вступаться, когда они на казенном содержании»²⁵². Яновский также сообщает в Главное правление, что рассчитал монахов и «впредь же для исполнения предпишется Кадьяцкой конторе»²⁵³.

20-е годы в российских колониях были ознаменованы другим важным поворотным моментом как в истории миссии на Аляске, так и в новой системе отношений светской и духовной властей в этом регионе. «В начале 1822 г. Главное правление компании обратилось в Святейший Синод с просьбой о назначении священника на о-в Уналашка, а в начале следующего 1823 г. – на Кадьяк…»²⁵⁴. «На основании изданных Синодом постановлений в 1823 г. указом епископа Ирутского Михаила на о-в Уналашка был назначен «Градо-Иркутской Благовещенской церкви священник Иоанн Вениаминов, кончивший курс семинарского учения с отличными успехами и хорошим поведением, годом позже на о-в Кадьяк был направлен женатый священник Фрументий Мордовский, а в 1829 г. на о-в Атка приехал священник креол Иаков Нецветов. С назначением этих клириков для служения на Аляске закончился период первой миссии – трудный, сопряженный со многими сложностями, но крайне важный и необходимый для будущего Православия на этом континенте»²⁵⁵. Еще в период нахождения в колониях правительственной инспекции с разрешения иеромонаха Гедеона иеродиакон Нектарий покинул Кадьяк в 1806 г. В 1825 г. иеромонах Афанасий выбыл в Россию, где вскоре умер. Монах Иоасаф, умер в 1823 на Кадьяке. В живых остался только монах Герман. Он жил на острове Еловый, где основал монастырь под названием «Новый Валаам».

Деятельность Кадьякской духовной миссии трудно переоценить. Митрополит Климент (Капалин) отмечает следующее: «первые миссионеры-монахи не занимались изучением языков коренных народностей Аляски, большая часть из них не имела для этого необходимого образования. Кроме того, аборигены Аляски не были готовы к восприятию вероучительных истин христианства, его догматических основ. Поэтому миссионеры примером своей жизни и веры прививали им основы христианства и приобщали к благочестию. Христианская забота о туземцах, реальная помощь и заступничество перед властями больше, чем слова, раскрывали язычникам сущность Евангельского учения. На этом первоначальном этапе только такая проповедь через деятельную любовь к ближним могла убедить туземные народы в превосходстве Православной веры над их верованиями, привлечь их к Церкви и подготовить к осознанному восприятию истин Православия»²⁵⁶.

Новую страницу в истории православной миссии на Аляске открыл священник Иоанн Вениаминов. «В начале 20-х гг. XIX в. на Аляске постоянные священнослужители-миссионеры были только в двух поселениях: Павловской Гавани на о-ве Кадьяк, где находился храм в честь Воскресения Христова, и Новоархангельске на о-ве Ситка с храмом в честь Архангела Михаила. Расширение деятельности компании и освоение новых территорий русскими промышленниками способствовало проникновению православной веры в более отдаленные места Аляски. Рассеянность на большом пространстве как русских, так и принявших христианство местных жителей делало невозможным находившимся там миссионерам духовно окормлять паству»²⁵⁷. Главная причина назначения священнослужителя на остров Уналашка как раз и заключалась в необходимости иметь здесь священника. «О назначении священника Иоанна на Уналашку Преосвященный Михаил доложил в Святейший Синод рапортом от 24 февраля 1823 г. и сообщил управляющему Иркутской конторой Российско-Американской компании. При этом он просил обеспечить о. Иоанна и его семью «для дороги всем нужным не в счет его будущаго жалования, по примеру отправленнаго в 1816-м году священника Соколова на остров Ситку»»²⁵⁸.

РАК обещала обеспечить священника всем необходимым. По пути следования на Уналашку о. Иоанн заехал в Ново-Архангельск, где встретился с главным правителем М.И. Муравьевым с которым долго беседовал об условиях и особенностях своей службы на Уналашке и о приходе в целом. «Правление компании ответило, что ему предоставляется «завести порядок в управлении сей церкви тот же, какой существует во всех епархиях в России; но буде по местным обстоятельствам нельзя будет вполне сего учредить, то руководствоваться возможностью дела, пользою … прихожан и порядком местного начальства». Далее управляющий компанией указывал, что даст распоряжение правителю Уналашкинской конторы, «дабы он всеми от нее зависящими способами подавал требуемые от вас пособия, но не прекращая ходу дел компании; ежели что не от него будет зависеть, то он о ваших требованиях будет доносить мне; в таковых случаях и вы, со своей стороны, конечно, не упустите извещать меня»²⁵⁹.

Будущий священник Уналашки произвел очень благоприятное впечатление на М.И. Муравьева. Об этом свидетельствует один интересный момент. «Отец Иоанн, желая уточнить понятие “пожертвования от доброхотных дателей”, о котором говорилось в указе Святейшего Синода, спрашивал: «Входят ли пушные товары в состав тех пожертвований от доброхотных дателей, коими, по указу Св. Синода и согласно обещанию Компании, будет пользоваться Уналашкинский священник, и может ли он принимать таковые от алеутов?” Получив такой вопрос от о. Иоанна, М.И. Муравьев отвечал, что по существующим в компании правилам, “все служащие в Компании не должны и не могут приобретать здесь пушной товар ни куплею, ни даром… но здесь нахожу нужным прибавить, что святость договоров и донесение Главнаго Правления Св. Синоду должны быть непременно выполнены, а вас прошу не оставьте известить контору по окончании году: как велики могут быть таковыя пожертвования, дабы можно было с избытком вознаградить оныя, при могущем случиться другом договоре”²⁶⁰».

О. Иоанн решил не нарушать существующий порядок. «Он писал М.И. Муравьеву: “Пока буду там находиться, не буду ни от кого из Алеут принимать никаких приношений ни пушными товарами, ни марками, ни другим чем, ни за исправление треб, ни в виде подарков: 1) потому что таковыя пожертвования, кроме предвидимых вами подлогов и, кроме того, что они противны общему и каждаго служащаго Компании условию, могут нарушить обыкновенный порядок Компаниею там имеемый, – и тем, некоторым образом, в глазах тамошних островитян ослабит силу и святость многих постановлений, а также могут быть причиною многих неприятностей и неудовольствий между мною и тамошним правителем; 2) потому, дабы избежать, необходимо долженствующей быть по сему случаю переписки между высшим моим Начальством и Главным правлением, и для меня могущей быть очень невыгодной; 3) поелику (по мнению моему) простое усердное и безмездное наставление и учение в вере (каковое и требуется от служителя Евангелия) более и сильнее может действовать на душу и сердце новообращенных диких, нежели усердное и красноречивое, но сопровождаемое и награждаемое пожертвованиями и проч. По таковым и другим причинам отказываясь от пожертвований, позволенных мне правлением, я покорно прошу позволить каждогодно в счет жалования моего по здешней таксе отпускать мне по два и по три выделанных меха или одеяла на теплыя одежды мне и семейству”²⁶¹».

Неудивительно, что новый священник пришелся по душе главному правителю. М.И. Муравьев написал тогдашнему правителю Уналашкинской конторы Р.Я. Петровскому о том, чтобы он советовался по всем возникающим вопросам с новым священником. «… Я во время прожития его здесь имел удовольствие в частых беседах с им коротко познакомиться и могу рекомендовать его как человека добронамереннаго и с большими достоинствами. Вы имеете щастие в приходе вашем иметь столь почтеннаго и умнаго священника. Можете в случае каких-либо затруднительных положений, могущих быть по отдаленности управляемой вами колонии и по редкому сообщению с Ново-Архангельским портом, пользоваться его советами»²⁶².

На остров Уналашка священник с семьей прибыл на бриге «Рюрик» 29 июля 1824 г.²⁶³ Особенно теплые взаимоотношения у него сложились с К.Т. Хлебниковым, с которым о. Иоанн переписывался и докладывал ему о своей службе. 12 марта 1825 г. при содействии Иннокентия Вениаминова было открыто училище. М.И. Муравьев докладывал об этом Главному правлению РАК: «сего года марта 12-го дня открыто им училище, состоящее из 22 учеников, большею частию сирот креол и алеут. Должность смотрителя и учителя по учебной части занимает сей священник, должность помощника учителя занимает тамошний дьячек Степан Вениаминов по собственному желанию. Дети бедных отцев и сироты пищею содержатся на щете Компании, а одеты на щет благотворной суммы, которая там же для сего предмета собрана. Экономическая часть школы в распоряжении комиссии, состоящей из священника и по приглашению его правителя, канторщика тамошней канторы. Дом для сей школы также заложен и нынешнюю зиму будет кончен»²⁶⁴. С основанием этого учебного заведения можно сказать, что у РАК появилась новая существенная статья расхода. Последующие главные правителя российских колоний также высказывали весьма уважительное отношение к о. Иоанну Вениамину. Так, П.Е. Чистяков лично следил, выплачивается ли И. Вениаминову и его супруге положенное жалование: «С удовольствием заметил я из донесения сей конторы от 10 августа минувшаго года (№ 115), что намерение мое касательно учреждения в Уналашкинском отделе дома для призрения и воспитания бедных девиц-сирот приведено уже в исполнение. Мне было весьма приятно получить вместе с тем и уверение священника уналашкинской церкви Иоанна Евсеевича Вениаминова в содействии его и супруги его в успехе сего полезнаго и благотворительнаго заведения, а потому надеюсь, что и Уналашкинская контора с ея стороны приложит к тому должное свое старание, дабы впоследствии чрез какую-либо безпечность не подвергнуться тем же справедливым замечаниям, кои ныне сделаны мною на счет безпорядков в содержании и призрении воспитанников уналашкинской школы. В предписании моем от 21 маия 1827 года (№ 198) определено было жалование супруге священника Вениаминова по примеру таковаго же заведения на Кадьяке по 200 рублей в год, почему и рекомендую Уналашкинской конторе мне ныне донести, производится ли ей сие жалование»²⁶⁵.

«За десятилетнее миссионерское служение на Уналашке священник Иоанн Венимиаминов был удостоен царской награды»²⁶⁶. «Проводимую о. Иоанном работу высоко оценивал и новый главный правитель барон Ф.П. Врангель. По его ходатайству в 1834 г. о. Иоанн был назначен настоятелем храма Архангела Михаила в Новоархангельске, а служивший там священник Алексий Соколов был переведен на о-в Кадьяк»²⁶⁷.

В Ситхе так же, как и на Уналашке, И. Вениаминову РАК оказывала материальную поддержку. Так, в соответствии с «Ведомостью о церкви Святого Архистратига Михаила, что в Америке, на острове Ситхе, 1836 г.» известно, что храм был построен в 1831 г., «иждивением Российско-Американской компании; зданием (церковь) деревянная, с таковою же колокольнею, крепка…»²⁶⁸. «Квартиры для священника и церковнослужителей – от Российско-Американской компании. На содержание священника и служителей получается жалование от компании по положению Главного правления, а именно: священнику по 1200 руб. в год и провизии: 40 пудов муки, 8 пудов сухарей, 10 фунтов чаю, 2 пуда сахару, 5 пудов круп»²⁶⁹.

Благодаря личной заслуге И. Вениаминова в отдельных приходах стала развиваться миссионерская деятельность. Дело это было нелегким, так как «в то время на всей Аляске, население которой насчитывало до 40 000 аборигенов, из них более 10 000 крещеных, служило всего четыре священника. Пастырям приходилось преодолевать большие расстояния для наставления и укрепления в вере новообращенных, и не всегда удавалось делать это регулярно. Некоторых туземцев священник не мог посетить по несколько лет после принятия ими крещения. Большинство коренных жителей Аляски еще не видели миссионера. Содействие в материальном обеспечении миссии, которое могла оказывать Российско-Американская компания, было недостаточным. По причине малочисленности священнослужителей и отпускаемых на их содержание средств, целенаправленная миссионерская работа на Аляске не проводилась. Служившие на приходах священники с трудом могли совершать пастырское окормление уже крещеных прихожан. Миссия там не была организована. В административном отношении каждый из священников, служивших в Русской Америке, лично подчинялся Иркутскому епархиальному управлению. Но зависимость эта была формальной, потому что управление находилось на расстоянии нескольких месяцев пути, и миссионеры не чувствовали над собой никакого контроля со стороны священноначалия»²⁷⁰. Поэтому одной из личных заслуг И. Вениаминова является развитие миссии в различных приходах. Так, «аткинская миссия была устроена уроженцем о-ва Атка священником креолом Иаковом Нецветовым. По окончании Иркутской семинарии он проходил диаконское служение в Иркутске. Двадцать шестого ноября 1827 г. он обратился в Главное правление Российско-Американской компании с письмом, в котором выразил желание по принятии священнического сана служить на Аляске. В полученном ответе, датированном 13 января 1828 г., говорилось, что Главное правление компании “одобряет возведение его во священника и готова направить его на Атку”²⁷¹. «Иркутская контора обязывалась обеспечить его всем необходимым для путешествия и покрыть дорожные расходы, а также отправить с ним на свои деньги его отца. Кроме того, со своей стороны Российско-Американская компания обещала о. Иакову выплачивать зарплату в 1200 руб. и такую же сумму на питание и содержание. Главный правитель обещал в помощь ему дать церковнослужителя, выбранного из креолов Новоархангельской церкви. Компанией также оговаривалось, что “он может получать пожертвования от прихожан, но все меха, переданные ему, должны быть проданы компании по обычной цене” и что “он должен предоставлять статистические сведения о состоянии прихода”²⁷². Однако для налаживания системной работы миссии священник И. Вениаминов принял решение о необходимости лично сообщить в Св. Синод о положении дел на Аляске. У И. Вениаминова возникла идея учреждения на Аляске благочинного округа. С прибытием в Петербург он составил доклад о положении дел на Аляске для последующего представления его в Синод. «Двадцатого января 1840 г. обер-прокурор представил Синоду доклад протоиерея Иоанна «Обозрение Православной Церкви в Российских поселениях в Америке, со своим мнением об улучшении состояния оной».

Показывая в своем сочинении состояние дел в Русской Америке, о. Иоанн упомянул о стесненном положении священников в Новоархангельске, на Кадьяке, Атке и Уналашке, о нуждах миссии и ее возможных успехах при правильной организации работы среди местного населения, которое имело расположение к принятию христианства. Он рекомендовал учредить на Аляске хорошо организованную миссию среди туземцев с достаточным количеством храмов и миссионеров. Все приходы на Аляске должны были, по его мнению, иметь полный состав причта с тем, чтобы при возникновении вакансий достойные кандидаты из младшего состава причта, уже знакомые с обычаями местного края, могли быть рукоположены для священнического служения. Он предлагал объединить все духовенство в одно благочиние и благочинному поручить руководство миссией на Аляске, обязав его представлять епархиальному архиерею каждый год отчеты о состоянии дел²⁷³.

«Синод принял доклад благосклонно. Впоследствии он был издан в несколько сокращенном виде под названием «Обозрение Православной Церкви в Российской Америке». Митрополит Филарет взял текст доклада для подробного изучения, о чем есть записка в архиве Святейшего Синода. Позднее, согласно предложениям святителя Филарета, сделанным на основе доклада, была составлена новая смета расходов на содержание православных храмов в Русской Америке»²⁷⁴. «Кроме того, Святейший Синод отметил вклад Российско-американской компании в материальное обеспечение миссионеров. Главное правление обязалось взять на себя большую часть расходов по содержанию миссии»²⁷⁵.

Русская православная церковь на Аляске в 1840–1867 гг.:

направления деятельности и взаимоотношения

со светской властью

В 1840 г. «Святейший Синод принял решение открыть епархию в Русской Америке, присоединив к ней и приходы на Камчатке, а архиерею иметь титул «Северо-Американский и Камчатский»²⁷⁶. Данное решение приняло силу Указом Синода 10 января 1841 г. Основания для принятия такого решения являлись достаточно вескими. О них можно узнать из указа Святейшего Синода архиепископу Иркутскому, Нерчинскому и Якутскому Нилу об учреждении епархии в Русской Америке: «Святейший Синод по сношении с Главным правлением Российско-Американской компании по сим предметам и по подробном разсмотрении и соображении всех предположений и отзывов Правления … определил: 1) что по отдаленности российско-американских церквей от иркутского епархиального начальства, коему оне подчинены, и по продолжительности времени, потребнаго для сообщений, управление сими церквами весьма затруднительно, между тем как Господь Бог благословляет успехами обращение тамошних язычников к познанию слова истины; 2) что для управления тамошними церквами по оказавшимся успехам христианства еще в 1799 году определен был особый епископ, который именовался Каддьякским; и 3) что камчатские церкви, также весьма устраненные от епархиального преосвященнаго Иркутскаго (т.е. вашего преосвященства), несравненно с большею пользою могли бы относиться к епископу российско-американских церквей, если бы паства сия была восстановлена…»²⁷⁷. «На содержание архиерея сего епархиального управления и всей епархии обратить способы, какими ныне пользуются от церкви»²⁷⁸.

Отметим, несмотря на то, что само по себе рукоположение в сан епископа было благоприятно не только для развития православия, с одной стороны, но и организационное оформление новой епархии, с другой, Российско-американская компания не совсем была готова к тем финансовым расходам, которые появлялись в результате организации на Аляске епископства. Так, главный правитель российских колоний на Аляске А.К. Этолин с некоторой тревожностью сообщал в Главное правление компании: «… на “Охотске” ожидаю преосвященнаго Иннокентия со всей его свитой! Помещение оной будет чрезвычайно обременительно для здешнего порта»²⁷⁹.

Вообще, какое-либо финансирование любых мероприятий, связанных с церковным вопросом, имело свою специфику. Из имеющихся источников можно заключить, что как таковые денежные средства не имели особого значения на Аляске. Как правило, местные жители приносили добровольные пожертвования на строительство различных культовых сооружений или на оплату труда священника. Так, в одной из депеш Главного правления РАК А.К. Этолину узнаем любопытные подробности строительства часовни на острове Шумшу. «Предместник Ваш Иван Антонович Купреянов депешею от 25 мая 1840 года за №356 уведомил Главное правление, что стараниями отца Иакова часовня на острове Шумшу в прошедшем году уже сооружена и освящена к величайшей радости курильцев, которыя с нетерпением ожидают присылки от Главного правления просимых ими вещей для часовни на пожертвованные бобры, о коих Иван Антонович доносил от 10 мая 1839 года за №302, а потому и просит об удовлетворении их просьбы при первой возможности. В этой депеше за №302 Иван Антонович точно довел до сведения Главного правления о пожертвованных для часовни курильцами мехах, но ничего не писал о доставлении для часовни желаемых курильцами вещей, посему, не имея сведения, какия именно вещи нужны, Главное правление не может удовлетворить просьбы курильцев, а обязывается просить Вас уведомить при первой оказии сие Правление, какия вещи требуются для часовни? По получении сведения Правление: с удовольствием исполнит желание курильцев и отправит вещи с первою же возможностию»²⁸⁰.

При содействии епископа И. Вениаминова 14 октября 1841 г. в Новоархангельске было открыто Аляскинское духовное правление. Основание духовного правления имело положительное значение для развития не только миссии, но и отношений миссионеров и РАК, «Имевшее полномочия консистории духовное правление объединило под своим началом всех священнослужителей на Аляске. Теперь в Новоархангельск, а не в Иркутск они направляли рапорты о своем служении и высказывали свои нужды. Также и финансирование всей проводимой Церковью работы на территории российских владений в Америке теперь осуществлялось через духовное правление. Таким образом, служащие на Аляске священники больше не находились в финансовой зависимости от Российско-Американской компании, которая нередко оказывала негативное влияние на дела миссии»²⁸¹.

Об основании духовного правления А.К. Этолин сообщил в Главное правление РАК 9 мая 1842 г. Кроме того, было решено организовать также и духовное училище. А.К. Этолин сообщил директорам РАК о том, что одним из главных намерений нового епископа «есть то, чтобы как можно скорее учредить здесь Духовное училище для приготовления людей к занятию должности священно- и церковнослужителей и тем устранить требование и привоз в колонии священников из России. А как по положению Св. Синода, высочайше утвержденного, епископу Иннокентию разрешено принимать в духовное звание из креолов и здешних туземцов, то его пресвященство и просил меня о дозволении выбрать некоторое число мальчиков из учеников здешней школы, способных для обучения в Духовном училище…»²⁸². Предполагалось, что из местной школы будет специально отобрано несколько мальчиков для последующего их обучения в духовном училище.

Следует отметить, что еще до начала их обучения все расходы по их содержанию ложились на духовное правление. «Не имея со своей стороны никаких препятствующих причин, я совершенно согласился на увольнение выбранных для Духовнаго училища двадцати оного мальчика из креолов и туземцов, и по желанию его преосвященства дано от меня кому следует приказание, чтобы до тех пор, пока Духовное правление найдет возможность отделить сих мальчиков и поместить в особом доме, те из них (числом десять человек), кои выбраны из здешней школы, остались жить в доме школы с уплатою со стороны Духовного правления в Ново-Архангельскую контору с начала сего 1842 года согласно отзыву ко мне его преосвященства, что следовать будет за содержание их пищею и одеждою. Выбранные же для Духовнаго училища одиннадцать мальчиков из проживающих здесь у родителей или родственников до тех пор будут, как и ныне, состоять на собственном их иждивении»²⁸³.

Как показало дальнейшее развитие событий в истории миссии и деятельности РАК, основание духовного правления сыграло положительную роль во взаимоотношениях миссионеров и компании. В исследованиях, посвященных истории миссии на Аляске, бесспорно признается заслуга И. Вениаминова в деле развития миссии. Высоко оценивается его вклад также и в налаживании отношений с компанией. «Основной задачей своей деятельности на Аляске святитель Иннокентий считал развитие миссии, и годы его архипастырского служения явились периодом ее интенсивного роста в Русской Америке. Приезд Преосвященного в Новоархангельск совпал с утверждением нового Устава Российско-Американской компании, который учитывал интересы местных жителей. Новым уставом категорически воспрещалось применение силы к туземцам неосвоенных областей и поощрялось распространение среди зависимых от компании туземных народов образования и христианского благочестия. Эти положения контракта отразили глубокие убеждения епископа Иннокентия. При назначении священников в новые миссионерские центры он разъяснял им, что только проповедь, учение и личный пример являются единственными допустимыми и вместе с тем самыми эффективными средствами обращения язычников»²⁸⁴.

Благодаря личному содействию епископа И. Вениаминова во многих приходах удалось возвести храмы и часовни. Но не всегда удавалось найти для этих целей необходимые средства. «Летом 1843 г. епископ Иннокентий писал в Синод: «Поелику вместительность здешнего собора небольшая, и большое количество новокрещенных в большие праздники по причине стечения народа не может быть в нем, то просил г[осподина] Главного правителя построить им особую часовню. Г[осподин] Главный правитель изъявил на то совершенное согласие и большую охоту. Но за множеством необходимых работ к исполнению еще не приступлено… Можно надеяться, что для колош ныне же будет выстроена часовня, в которой будет позволено мною совершать и литургию на передвижном антиминсе…»²⁸⁵. «Но при А.К. Этолине его надежды на скорое построение надежды для индейцев не оправдались»²⁸⁶.

В 40-е годы XIX в. в РАК шло обсуждение нового устава. Принятый в 1844 г. устав заключал в себе также положение о деятельности в колониях духовной миссии. Священникам запрещалось принимать от прихожан добровольные пожертвования в виде шкур зверей: «Кроме жалованья, назначеннаго по условию, священники пользуются добровольными пожертвованиями от прихожан за исправление треб деньгами или подписками с переводом на конторы, а отнюдь не меховыми шкурами, которых приобретение возбраняется священникам, наравне с прочими служителями в колониях»²⁸⁷. Наличие этой оговорки показательно во многих отношениях. Это было связано с изменениями в финансово-хозяйственной деятельности компании, с одной стороны, и с изменениями в отношениях с государством, с другой. Компания, видимо, не желала, чтобы духовные лица торговали пушниной и могли как-то повлиять на ценовую политику данного товара.

А.Н. Ермолаев указывает на специфику процесса принятия нового устава РАК: «третий устав компании разрабатывали сами акционеры, правительство только указывало, какие необходимо сделать изменения и дополнения. Проект устава неоднократно перерабатывался, компании пришлось безоговорочно принять все предложенные поправки. Таким образом, главный документ компании в полной мере отразил интересы правительства России, которые заключались в том, что Российско-американскую компанию необходимо сохранить, но в то же время считать ее государственной структурой нельзя. Главный мотив сохранения компании на привилегированных началах был экономическим. В случае ликвидации РАК управление Русской Америкой пришлось бы взять в руки правительству, а это привело бы к увеличению государственных расходов. Отмена привилегий привела бы к упадку пушной торговли и истреблению морского зверя. В целом процесс разработки и принятия третьего устава компании четко показал двойственное отношение правительства к Российско-американской компании. Она была признана за «некоторым образом» правительственную организацию, но в то же время не получила многие дополнительные привилегии и преимущества, направленные по своей сути на окончательное сращивание компании с государственными структурами»²⁸⁸.

Несмотря на то, что Российско-американская компания теперь не являлась ключевым спонсором духовной миссии, возникали сложности с содержанием миссионеров. Дело в том, что к концу 1840-х годов перед компанией встала своеобразная проблема: перенаселение Ситхи. Главный правитель российских колоний М.Д. Тебеньков, с особым вниманием проанализировав ситуацию заключил, что необходимо серьезно пересмотреть налаженную систему обучения способных учеников в духовном училище: «с каждым годом более и более возрастающее население Ситхи, которому без особенных мер едва ли можно положить и границу, составляет теперь самую важную заботу благосостояния Ситхи, дабы продовольствовать всех»²⁸⁹.

Интересно отношение Тебенькова к епископу И. Вениаминову. Так, он отмечает, что сама по себе проблема может быть решена только исключительно за счет авторитета епископа, однако какой-либо другой священник не сможет своими увещеваниями предотвратить неминуемые последствия, которые могут случиться вследствие нехватки продовольствия. «Для избежания сего я бы желал: во-первых, избавиться [от] заводимой здесь семинарии и размножения духовенства, котораго теперь уже в колониях около 100 человек, тогда как к семинарии и предполагаемому епископом штату к собору надобно ожидать еще нескольких. Нынешний епископ Иннокентий благоразумием своим и расположенностью к здешнему краю, конечно, не допустит, чтобы кусок яманины или палтусины мог возродить при таком недостатке неудовольствие, но при другом такое неудовольствие придется, может быть, погашать далеко»²⁹⁰.

В другом своем донесении Тебеньков еще раз специальной депешей разъясняет Главному правлению причину невозможности содержания такого штата духовенства, а также просит о перенесении центра епархии из Ново-Архангельска в Якутск. «Такое расширение епархии и увеличение ея все более и более побуждают меня предмет сей представить на благоусмотрение Главного правления Компании и просить покорнейше хадатайствовать у высшаго начальства избавить Ново-Архангельск от такого множества людей, которые служат непомерным бременем для колоний и в особенности для Ново-Архангельска в отношении пропитания их свежею пищею»²⁹¹.

Донесение Тебенькова, содержащее, казалось бы, заурядную просьбу: решить вопрос с нарастающим народонаселением Ситхи ввиду нехватки продовольствия иллюстрирует несколько любопытных моментов. Интересно отметить, что новообразованная епархия фактически все равно содержалась только за счет средств компании. В ряде исследований подчеркивается, что на содержание самой епархии и духовенства Синод выделял крайне мало средств. Кроме того, продукты питания компания, по всей видимости, закупала у местных жителей колош тайно. Поэтому, несмотря на, казалось бы, благие намерения с образованием, епархии приходилось принимать во внимание и местные условия. Компания не могла не ставить в приоритет интересы содержания прежде всего служащих, перед которыми имела свои обязательства. «Представляя сию невозможность иметь в Ново-Архангельске большое число духовенства и его ведомства, все более и более увеличивающегося, так что с ожидаемыми сюда наставниками и прочими лицами для открывшейся семинарии всего духовнаго ведомства в Ново-Архангельске будет человек до 100, если не более. Я предвижу совершенную невозможность удовлетворять такое число людей свежею пищею, не отнимая ее от лиц служащих, и таким образом значит быть под неудовольствием которой-либо стороны»²⁹².

В литературе отмечается, что «проводимая святителем Иннокентием просветительская деятельность в Русской Америке финансировалась из различных источников. Российско-Американская компания ежегодно выделяла 32 927 руб. ассигнациями. В основном эта сумма расходовалась на заработную плату духовенства, содержание церковных домов (обеспечение дровами и свечами), на миссионерские поездки. Святейший Синод перечислял 3 085 руб. ассигнациями на содержание Кенайской миссии. Кроме того, миссионерская работа поддерживалась за счет «капитала американских церквей», который в 1867 г. составлял в общей сложности (включая суммы, переданные в Главное правление компании под пять процентов годовых) 51 423,68 руб. серебром. Большинство храмов и часовен было построено в основном на средства компании, которая обязывалась проводить их ремонт, а по мере обветшания заменять на новые. Но иконостасы, церковные сосуды, богослужебные книги, подсвечники, а также просфоры, вино и иное, необходимое для богослужения, в них оплачивалось «из специальных фондов, которые добавлялись к суммам, предназначенным для содержания церквей»²⁹³.

Последнее десятилетие существования Русской Америки для русской православной миссии было, с одной стороны, проблемным, а с другой – успешным. Архимандрит Августин (Никитин) отмечает, что «это был период расцвета миссионерского дела на Аляске. Благодаря энергичной деятельности самого святителя Иннокентия и всех его сподвижников, прежде всего священников-миссионеров, православная миссия, от четырех приходов, расположенных в основном в местах поселения русских, распространилась на огромные территории Аляски, где обитали одни только туземцы. В 1860 г. на Аляске было девять храмов и 35 молитвенных домов. Готовилось открытие, как минимум, еще четырех приходов. В Новоархангельске действовали библиотека и детский приют. В каждом приходе, где был священник, имелась церковная школа. Вплоть до 1867 г. в Русской Америке совершали служение епископ, девять священников и два диакона, около 20 чтецов»²⁹⁴. Архимандрит Августин (Никитин) приводит следующие сведения на 1860 г. о материальном обеспечении духовной миссии: «При учреждении епархии Российско-Американская компания обязалась отпускать ежегодно около 25 тысяч рублей (ассигнациями) на содержание причтов 4-х церквей. Кроме того, Св. Синод отпускал более 3-х тысяч рублей ежегодно на содержание Кенайской миссии. Российско-американская компания помогала миссионерам и в их практической деятельности».

Своеобразную оценку русской духовной миссии, в целом деятельности Российско-американской компании в колониях можно обнаружить в письмах супруги главного правителя И.В. Фуругельма – А.Н. Фуругельм.

А.Н. Фуругельм были чужды русские традиции и православная вера, поэтому ее замечания по поводу православной духовной миссии тенденциозны, но любопытны именно с точки зрения человека иной культуры, веры и менталитета. В одном из своих писем А.Н. Фуругельм высказывает сожаление о бедственном положении местных жителей, которые в больших количествах употребляют алкоголь. Так, упоминая об одной из своих служанок, она высказывает мысль, что «в падении этой бедной женщины виноват тот, кто первый начал давать ей немного портера, затем вина и бренди, пока не привил ей любовь к крепким напиткам, и теперь она не может обойтись без них. Она была молодая и красивая, и вот каков ее конец, бедная, бедная! Их всех стоит скорее пожалеть, чем осуждать. Что можно ожидать от людей, которые часто не видят и не слышат ничего хорошего от своих хозяев и священников, которые должны были бы быть для них примером? Русские священники, и особенно монахи, – худшие из людей, вокруг них ореол святости, о них поистине можно сказать, что это “волки в овечьей шкуре”»²⁹⁵.

В другом своем послании к матери она обвиняет священников в том, что они лишь формально осуществляют просветительскую деятельность. «Многие, многие русские не знают, почему они молятся святым, почему они верят в то или другое, лишь отвечают: “так нас учит церковь”. Креолы о нашем Спасителе не знают ничего, они ходят на причастие один раз в год для проформы и после этого много едят и пьют»²⁹⁶.

«В 1850 г., 21 апреля, «Имянным Высочайшим Указом, Святейшему Синоду данным», епископ Иннокентий был возведен в сан архиепископа. А через два года к его епархии была присоединена обширная Якутская область. Хотя Аляскинская миссия оставалась в его ведении, однако присоединение к епархии новой территории потребовало от него уделять больше внимания миссионерской работе в Восточной Сибири, где тогда было до 200 000 крещеных. К тому времени святитель Иннокентий был спокоен за состояние дел на Аляске, ибо благодаря его активным трудам церковная жизнь там была налажена»²⁹⁷.

Деятельность И. Вениаминова была также направлена на развитие образования на Аляске. Так, он обратился к занимавшему пост главного правителя в 1854 г. А.И. Рудакову с предложением открыть частное училище в Ново-Архангельске. «Его преосвященство Иннокентий, архиепископ Камчатский, сообщив мне, что он, желая доставить возможность детям служащих здесь людей почетнаго сословия получать хотя первоначальное образование, необходимое для поступления в корпуса и тому подобные заведения, намерен открыть в Ново-Архангельске для таковых детей частное училище, отведя для сего училища приличное помещение в доме здешней семинарии и назначив для преподавания в оном разных предметов двух учителей из лиц духовного ведомства, просил меня довести о сем намерении его до сведения Главного правления компании на тот конец, не благоугодно ли будет оному Правлению принять в этом деле, с своей стороны, участие, прислав для сего в Ново-Архангельск на иждивении компании одного преподавателя для вышеупомянутаго предполагаемаго училища»²⁹⁸. Причем И. Вениаминов готов самостоятельно решить этот вопрос с Главным правлением.

Руководствуясь такими же обстоятельствами было решено открыть училище для детей служащих компании и духовенства. «…Поручается вашему высокоблагородию составить подробное соображение об устройстве с возможною экономиею сего училища, т.е. штат оному, предметы преподавания, стоимость содержания учеников и вообще смету всем расходам по сему предмету, а также определить цену, которую могут платить служащие Компании лица и колониальное духовенство за своих учеников»²⁹⁹. «Вообще же для сохранения издержек по предмету преподавания Главное правление полагает, что бухгалтерию может преподавать кто-нибудь из помощников бухгалтера, а навигацию – из командиров судов за особое вознаграждение. Разумеется эти предметы должны преподаваться только в высшем классе …»³⁰⁰.

«В 1858 г. в состав Камчатской епархии вошла Амурская область… . На архиепископа Иннокентия была возложена новая обязанность – организовать миссионерскую работу среди жителей осваиваемых земель. В том же году Синод удовлетворил ходатайство святителя Иннокентия, для Камчатской епархии были учреждены два викариатства – Новоархангельское и Якутское. «Согласно Высочайше утвержденному 11 января 1858 года определению Святейшаго Синода от 27 ноября/ 5 декабя 1857 года… кафедра епископа Камчатскаго, Курильскаго и Алеутскаго была переведена из о. Ситки в г. Благовещенск. Для управления Якутскою областью было учреждено Якутское викариатсво, а для управления Православными церквами в Америке было учреждено особое викариатство с местопребыванием викарнаго епископа в том же Ново-Архангельске на о. Ситхе»³⁰¹. В 1865 г. архиепископ Иннокентий был назначен членом Святейшего Синода³⁰².

И в этот период, как известно, происходили изменения в Российско-американской компании. В 1866 г. Преосвященный Иннокентий писал в Синод: «До меня дошли слухи, что Российско-Американской компании не будут даны новыя привилегии и что в колонии наши будут приходить для торговли все, кто хочет. И если это так, то что же будет тогда с нашими колониями, с нашими церквами и миссиями и с моими достолюбезными алеутами? У нас нет русскаго коммерческого флота, следовательно, в колонии будут приходить американцы как ближайшие к ним и как более знакомые с краем. И конечно, они будут иметь здесь в виду более свои выгоды, чем благосостояние туземцев, и, следовательно, главный товар у них будет водка, до которой, надобно сказать правду, очень падки наши алеуты, и от этого может быть то, что чрез несколько (и очень немного) лет все придет в такое разстройство, что никакими пожертвованиями нельзя будет исправить. Но внешнее благосостояние края не совсем наше дело. Правительство знает, что делает. Но вот что нельзя не сказать: с уничтожением существования Компании в Америке, конечно, снабжение края хлебом и другими жизненными припасами правительство примет на себя, иначе быть не может, и если это так, то да будет позволено думать, что если не все, то многия колонии наши будут оставаться без всякаго снабжения, и, следовательно , тогда нам уже нечего будет помышлять об увеличении миссий…»³⁰³.

И. Вениаминов всерьез был обеспокоен тем, что в свете таких событий никто в колонии не поедет и что, несмотря на то, что торговые суда снабжают преимущественно Камчатку, корабли в последнее время и туда редко заходят. «…В Камчатку прошедшаго лета не приходило ни одного судна из Николаевска, и там остаются без почты и без денег…»³⁰⁴. Однако И. Вениаминов выражает надежду, что правительство, «приняв во внимание весьма справедливыя сведения о тамошнем крае г-на Костливцова (бывшаго там ревизора), продлит существование по крайней мере еще на 20 лет, а иначе прежде всего необходимо будет содержание тамошняго духовенства удвоить и. кроме того, производить от казны хлебные пайки с доставлением на место каждаго служащего»³⁰⁵. Все эти свидетельства убедительно показывали наступление новых времен для миссии на заре продажи русских колоний США.

Вместе с тем последние несколько лет до продажи колоний в Российско-американской компании делались попытки предотвратить это событие. На РАК обрушилась критика со стороны правительства и ее акционеров. Пытаясь решить ситуацию с доходной и расходной частями бюджета, РАК пошла на некоторое сокращение расходов. Однако, по мнению А.Ю. Петрова, «если это и произошло, то отнюдь не прямо пропорционально уменьшению годовой доходности компании. Так, на жалованье служащим компании содержание Главного правления и подведомственных контор в России РАК израсходовала всего на одну тысячу рублей меньше. Более радикально были урезаны статьи “на выдачу пенсий, пособий и наград, а также на воспитание и содержание детей, обучавшихся на содержании компании”. Эти суммы были минимальны и не меняли общей картины»³⁰⁶.