1.1.4. Бертран Рассел: философия между наукой и теологией

Познакомим читателя с еще одним размышлением о взаимоотношениях философии, науки и теологии. Это размышление принадлежит выдающемуся английскому логику, математику и философу Бертрану Расселу (1872-1970). «Философия, - полагает он, - … является чем-то промежуточным между теологией и наукой. Подобно теологии, она состоит в спекуляциях по поводу предметов, относительно которых точное знание оказывалось до сих пор недостижимым; но, подобно науке, она взывает скорее к человеческому разуму, чем к авторитету, будь то авторитет традиции или откровения. Все определенное знание, по моему мнению, принадлежит к науке; все догмы, поскольку они выходят за пределы определенного знания, принадлежат к теологии. Но между теологией и наукой имеется Ничейная Земля, открытая для атак с обеих сторон. Эта Ничейная Земля и есть философия» (Рассел Б. История западной философии. Т. 1. Новосибирск. 1994, с. 11).

Сам Б. Рассел – один из основоположников аналитической философии – был настроен в целом позитивистски. Поэтому, разумеется, он решительно отрицал те варианты философии, которые складывались в результате «атак со стороны теологии», отрицал религиозную философию. В соответствии с его подходом, философия должна стать строго научной системой. Для этого необходимо, утверждал британский мыслитель, логическое прояснение языка философии, избавление философии от логической путаницы и невнятицы. Достижение этой цели Рассел видел на пути создания логически совершенного языка (определенным шагом к нему он считал построенную им «теорию дескрипций»), на пути создания «философской грамматики», на пути разработки концепции «логического атомизма». Некоторые идеи Б. Рассела были развиты Л. Витгенштейном в «Логико-философском трактате» (см. об этом в разделе 3.18.3.3.).

Таким образом, расселовское понимание философии, по сути, сводит ее к научно обоснованному, логически строгому, однозначному описанию мира, то есть, к системе знаний. Очевидно, что ценностно-смысловая составляющая философии при таком истолковании философии минимизируется.

1.1.5. Мартин Хайдеггер: «философия есть нечто самостоятельное, последнее…»

С точки зрения М. Хайдеггера (1889-1976), одного из самых глубоких мыслителей 20-го века, философия вообще не поддается определению через что-то другое, через науку и мировоззрение в частности.

В лекционном курсе «Основные понятия метафизики» он прямо говорит: «Философия (метафизика) – ни наука, ни мировоззренческая проповедь» (Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993, с. 328). К сущностному определению философии, полагает он, не ведет также окольный путь сравнения философии с религией и искусством. Но, видимо, самое неожиданное суждение М. Хайдеггера в рассматриваемой связи состоит в том, что к сущностному определению философии невозможно, по его мнению, придти и путем «историографической ориентировки», то есть путем изучения истории философии. Ибо история философии, по убеждению Хайдеггера, дает только мнения о метафизике и философии, но не саму метафизику и философию.

М. Хайдеггер исходит из того, что философию можно определить «только через саму себя и в качестве самой себя – вне сравнения с чем-либо… Философия есть нечто самостоятельное, последнее» (там же). Впрочем, пытаясь определить философию из нее самой, Хайдеггер все-таки не обходится без помощи историографии. Правда, в качестве «путеводной нити» при этом он использует не определение философии, данное кем-либо из великих философов прошлого, а высказывание о философии поэта-романтика Новалиса. Это – чрезвычайно любопытное высказывание. В переводе на русский язык оно звучит следующим образом: «Философия есть, собственно, ностальгия, тяга повсюду быть дома». Понятно, что это высказывание не может претендовать на роль определения философии. Это – только «путеводная нить», которая, по мнению Хайдеггера, может привести к искомому определению.

Действительно, рассуждает немецкий мыслитель, ностальгия, тяга быть повсюду дома еще не есть философия. Это – только «фундаментальное настроение философствования». Но философствующий быстро приходит к пониманию того, что он не может быть повсюду дома. Человеку это не дано. Это качество – быть повсюду дома – привилегия Абсолюта, Бога. Но человек – не Бог, не Абсолют. Человек – конечен. «Конечность, - указывает М. Хайдеггер, - не свойство, просто присущее нам, но фундаментальный способ нашего бытия… Конечность существует только в истинной обращенности к концу. А в этой последней совершается в конечном итоге уединение человека до его неповторимого присутствия … Такое уединение есть то одиночество, в котором каждый человек только и достигает близости к существу всех вещей, к миру» (там же, с. 331). Размышляя дальше, М. Хайдеггер, на наш взгляд, все-таки приходит к тому, от чего отказывался в начале своего рассуждения. Действительно, в том самом одиночестве, к которому его привела ностальгия («фундаментальное настроение философствования»), человек ставит вопросы, которые иначе как мировоззренческими назвать невозможно: «Что это такое вместе: мир, конечность, уединение… Что такое человек…» И поэтому хайдеггеровская характеристика метафизического и философского мышления как мышления в предельных понятиях, охватывающих целое и захватывающих экзистенцию (там же, с. 332), и его понимание метафизики в качестве вопрошания, в котором мы пытаемся охватить своими вопросами совокупное целое сущего и спрашиваем о нем так, что сами, спрашивающие, оказываемся поставлены под вопрос (там же, с. 333), без сомнения, согласуются с пониманием философии в качестве определенного типа мировоззрения.

Можно было бы привести здесь высказывания по данному поводу и других великих философов. Но и того, что уже прозвучало, достаточно для понимания отсутствия единства в истолковании философии самими философами. Сразу подчеркнем, что это далеко не случайно. Многообразие мнений, высказываемых философами, по сути, по любому сколько-нибудь серьезному философскому вопросу - характернейшая черта самой философии. Не следует, однако, видеть в многообразии философских позиций нечто сугубо отрицательное, нежелательное и т.п. Все гораздо сложнее и интереснее. Так, например, не следует видеть в многообразии приведенных определений философии только результат несговорчивости философов и их стремления к оригинальности. В этом многообразии зафиксирована сложность, многоликость философии, ее историческая изменчивость, социокультурная обусловленность и т.д.