Часть 1. Философская психология 187

был героический эпос, в котором встречались одаренные тонкие личности, но в эпоху Возрождения концепция личности (person) и так называемой «персональное™» (personality) была иной. В эпоху Возрождения личность рассматривалась как нечто белковое и органическое, развивающееся в результате изменяющихся обстоятельств и принимающее постоянную форму только после того, как индивидуум займет в обществе некоторое положение и изберет для себя некоторый образ жизни. Уже более не предполагалось, что будущий ход трудовой жизни человека определяется занятием его отца, поэтому сразу же и во все возрастающих масштабах отвергался принцип, по которому происхождение человека вносит определенность в колебания его жизненного пути. Для человеческой природы открывалась новая перспектива и создавалось новое место для ее развития: город.

Город, безусловно, был одним из великих достижений Возрождения. Флоренция — квинтэ£сенция возрожденческого города пятнадцатого столетия — создана в основном представителями рода Медичи, чей финансовый гений не угасал со времени Кози-мо Старшего (1389-1464) до Козимо Великого (1519-1574). Неудовлетворенный перестройкой экономического и архитектурного вида Италии, этот род перекрыл все свои ставки, произведя двух Пап — Льва X и Клемента VII. И все же именно сам город Возрождения более, чем великие короли и торговцы, поддерживал растущее чувство индивидуализма и его безграничные возможности. Средневековый город предоставлял место лишь для горстки ведущих фигур. Размер Священной Римской Империи, как и размер любой империи, затруднял осуществление всех предприятий, кроме инициативы короля или вмешательства Папы. Город, однако, прекрасно подходил для неистовых экономических и культурных состязаний с очевидными и зачастую неожиданными героями и непредсказуемыми переменами фортуны. Он предлагает анонимность, когда она необходима, и известность, когда она заслужена.

Эту возможность воспитывать в условиях городской жизни индивидуальное совершенство ясно осознали светила Возрождения. В начале пятнадцатого столетия Леонардо Бруни (Leonardo Bruni), канцлер Флоренции, написал свою работу History of the Florentines, где приписал большую часть успеха этого города тому факту, что

18 8 Интеллектуальная история психологии

он функционировал не в условиях тормозящего и регулирующего влияния Римской или какой-либо другой империи. Прельщенный Политикой Аристотеля и Государством Платона, Бруни подводил своих современников к тому, чтобы они почитали свои города, стремились достичь величия, дозволяемого лишь городской жизнью³. Хвала Бруни в адрес города и сама возрожденческая идея города основывались на убеждении в том, что мы рождены для цивилизованной и культурной жизни, а лучшие из нас — для жизни, граничащей с божественной.

Духовной основой гуманизма был индивидуализм, но сам этот термин предназначался лишь для описания интеллектуальных занятий, характерных для просвещенных представителей городских центров Италии. Эти занятия концентрировались вокруг освященной веками гуманистической литературы (litterae humaniores) или «гуманитарных наук», как они сейчас называются. Предметы обсуждения, составляющие эту область, задавали греческие и латинские классики, правда, ученые Возрождения не отличались строгостью и философским профессионализмом анализа, не говоря уже о философской оригинальности. Гуманизм Возрождения, следовательно, не был ни осознанно гуманным, ни особенно гуманитарным, в любом из современных смыслов этого слова. Гуманистическое движение, если его можно так назвать, развилось из рыцарства и представляло собой нечто вроде его завершающей стадии, когда привилегированный класс мог двигаться по направлению к величественным и почтенным целям. Как интеллектуальное движение гуманизм уделял внимание более широкому кругу классических учений по сравнению со схоластами. Как нравственный инструмент гуманизм предназначался (или, по крайней мере, использовался) для защиты культурных, художественных и интеллектуальных прерогатив аристократов и их окружения.

Петрарка (1304-1374)

Великий Петрарка, не одним историком называвшийся отцом Возрождения, в работе О собственном незнании и о многом другом* осмеливается доказывать слабость и противоречивость этих превозносимых греков и римлян. Интерпретируя рассуждения о счастье