Часть 3. Научная психология 429

индивидуальная жизнь теперь расценивалась как жизнь в развитии, как эволюционирующая жизнь, понять и объяснить которую можно, лишь нанеся на карту ее уникальный опыт, ее уникальную наследственность, ее динамические состояния сознания.

Но даже и здесь девятнадцатый век был зажат в тиски одного из тех колоссальных противоречий, которыми печально знаменита Викторианская эпоха. С одной стороны, имелся эволюционный натурализм, рассматривавший историю и судьбу видов как целое. С другой стороны, имелась либертарианская этика, почти истощившая себя в борьбе за сохранение свободы и защиту достоинства каждой личности. Пути искоренения этого противоречия, изобретавшиеся тем столетием, были сложными, запутанными, запутывающими и сохранились в значительной степени по сей день. Как говорилось в предыдущей главе, подход Вундта настаивал на двух разных науках: первая была направлена на индивидуальное сознание (на его «многообразие сознания») и опиралась, прежде всего, на методы психофизики; другая обращалась к социальным сообществам и опиралась на методы исторического и антропологического анализа²⁰. Первая наука должна совершенно естественным образом быть связанной с другими естественными науками, в особенности с биологией. Однако Вундт в своих Лекциях о психологии человека и животных вполне ясно говорит о том, что ни радикальному материализму, ни радикальному идеализму в этой науке места не будет²¹. Он продолжает фокусироваться на фактах сознания, а не на якобы существующих неврологических или духовных причинах.

«Если бы мы могли видеть каждое колесо физического механизма, работу которого сопровождают психические процессы, мы все же обнаружили бы не более чем цепочку перемещений, в которых не было бы каких-либо признаков, указывающих на их значимость для ума... [В]се, являющееся ценным для нашей умственной жизни, все-таки попадает в область психики'»²².

Но психология индивидуального ума у Вундта все же является «физиологической» в том смысле, который обсуждался в предыдущей главе. Психологические законы и принципы можно извлечь посредством расширенных методов психофизики.

^{ В оригинале, по-видимому, ошибка: вместо «...psychical side», как это следует по смыслу, напечатано «physical side» (p. 308). — Прим. ред.

430 Интеллектуальная история психологии

Что же касается второй науки — «психологии народов», — то ей Вундт отводит самую разоблачительную роль в борьбе с детерминизмом психологии девятнадцатого столетия. Обсуждать надлежит социального человека, человека действия, а не идеализированного человека, изучаемого в лаборатории по исследованию восприятия. В современных дискуссиях по истории психологии стало общепринятым рассматривать Вундта как «волюнтариста», никак не связывая это с противовесом его психологических исследований. Однако мы заметим эту связь, если посмотрим на выводы, содержащиеся в приведенной выше цитате и в цитатах, содержащихся в главе 10. Вундт был приверженцем психологии сознания, науки о разуме как об уме. Когда он в приведенном выше отрывке настаивает на том, что «все, являющееся ценным для нашей умственной жизни, все-таки попадает в область психики», делая это уже после исчерпывающего исследования механизмов мозга, он попросту заявляет о том, что защищает, по существу, психологический метод. Таким образом, отвергается не столько тезис о радикальном материализме, сколько коррелированная с ним претензия на то, что методы радикального материализма одинаково подходят и научной психологии. Опять-таки, признаем, что Вундт в действительности почитал и глубоко знал методы и открытия, полученные нейро-науками его времени. Но он не отдавал себя им во власть, полагая, что они проявляют чрезмерное самодовольство, когда заявляют, что они решают (или смогут решить) проблемы психологии.

В чем состоял источник его сопротивления? Очень просто, таковым были факты самого сознания, показывавшие, что значимые человеческие действия происходят из воления и что воление не объяснимо в терминах нервных событий.

Чтобы понять это рассуждение, необходимо разобраться в том, что Вундт подразумевал под «волением». Если он имел в виду всего лишь «желание» или «мотивацию», то мы просто противопоставим его положению легко устанавливаемые факты, связывающие активность мозга с состояниями мотивации. Но для Вундта мотив — это уникальная психологическая сущность, которую не следует путать с биологическими стимулами или эмоциональными состояниями. Мотив есть основание для действия:

«После того как мы учли все внешние основания, ставшие детерми-