Воспоминание об Осмоловском.

Осип Яковлевич Бонч-Осмоловский принадлежал к числу самых просвещенных и симпатичных деятелей в Оренбургской киргизской степи. Окончив курс в Казанском университете, по факультету восточных языков, он состоял на службе чиновником Азиятскаго департамента Министерства Иностранных дел при Оренбургской Пограничной комиссии. Здесь, пользуясь частыми служебными командировками в степь, он отлично изучил киргизский народ и не имея затем постоянных определенных занятий, посвящал свой досуг в Оренбурге ученым трудам.

Осмоловский составил между прочим прекрасный сборник юридических обычаев киргиз, с коментариями, и представил его по начальству, но этот] замечательный труд остается до сих пор погребенным в архиве. В 1852 году, состоя при отряде Бларамберга, он собрал весьма полныя и любопытныя сведения о коканском владычестве в низовьях Сыр-Дарьи; а в 1853 году Перовский назначил его начальником сыр-дарьинских киргиз. Здесь представлялся широкий простор для приложения к делу его блестящих способностей, соединенных с светлым умом, обширными сведениями и чрезвычайно добрым и гуманным сердцем; но он остался мало замеченным свыше, вследствие своей несколько излишней скромности и недостатка практической предприимчивости, инициативы; зато снизу, подчиненные его обожали за безукоризненную честность и справедливость.

Физические недостатки Осмоловскаго, состоящие в искривленном лице и склонившейся на бок голове, были по всей вероятности причиною недостатка в нем самоуверенности, но они, может быть, и развили в нем многия прекрасныя нравственныя качества. Безкорыстие Осмоловскаго доходило до непонятных для азиятцев размеров: он не только не брал от киргиз никогда никаких подарков, но сам помогал им из своего небольшого содержания и платил вдвое и втрое, в сравнении с другими, за каждую принесенную ему дыню.

Сначала это ставило киргиз в совершенный тупик и они начали было пробовать разные способы, чтобы напасть на слабую струну своего начальника, но вскоре убедились, что все их ухитрения напрасны. Осмоловский дал благотворный толчек понятиям киргиз не одним безкорыстием, но также безпристрастною справедливостию при решении их дел. Первый случай его суда произвел сильное впечатление на окрестных киргиз и с тех пор они постоянно обращались к нему во всех серьезных делах. Вот этот случай.

Вскоре после взятия Ак-мечети пришла к нему киргизская девушка, лет 14, с просьбою вступиться за нее. Она была сирота, воспитывалась у муллы в Ак-мечети и когда крепость была взята русскими и пленныя женщины распущены по домам, не знала куда ей преклонить голову. Нашлось однако несколько дальних родственников, которые ее приютили, а теперь оспаривают ее между собою и каждый желает отдать замуж и получить калым, но она не хочет выходить ни за одного из предлагаемых ей женихов. Осмоловский собрал к себе в кибитку, кроме девушки и ея родственников, всех окрестных биев и после угощения чаем предложил родственникам доказывать свои права на девушку, а биям решить, кому она должна принадлежать.

Начались горячия прения, продолжавшиеся несколько часов; наконец бии, обратясь к Осмоловскому сказали, что они не могут согласиться между собой и просят его решить дело по своему усмотрению. Родственники присоединились также к этой просьбе. Тогда Осмоловский начал говорить: «девушка осталась ребенком после отца и матери и никто из родственников не взял ее к себе, не содержал и не воспитывал, следовательно не имеет на нее ни малейшаго права. Заботы воспитания до самаго совершеннолетия принял на себя человек посторонний, мулла, и еслибы он еще жил, ему одному принадлежало бы право располагать рукою воспитанницы».

Так, так, единогласно прокричали киргизы. «Но он погиб, защищая Ак-мечеть. Крепость была завоевана храбростью и кровью русских и все права на находящееся в ней имущество и людей перешли к ним. Они одни сделались владельцами и господами Ак-мечети и всего в ней находившагося, следовательно и девушки». Верно! Справедливо! проговорили киргизы. «Понятно, однако», продолжал Осмоловский, «что девушка, считаясь собственностью русских, на самом деле может принадлежать только одному лицу, представителю их, которым в настоящем случае являюсь перед вами я». Киргизы, родственники и бии с восторгом шумели, «девушка должна быть твоя», а сама виновница процесса искоса и несколько изумленно смотрела на Осмоловскаго, который продолжал: «И так, вы находите справедливым чтобы девушка принадлежала мне, и я принимаю на себя право располагать ею по своему усмотрению».

Киргизы опять прервали речь радостными криками, думая вероятно, что наконец нашли слабую струнку своего начальника, но Осмоловский обратился к девушке с окончанием речи: «право, данное мне биями, я передаю тебе самой; ты можешь сама выбрать себе жениха и получить калым в свою пользу». Девушка и киргизы были сначала изумлены, потом пришли в истинный восторг и прославили Осмоловскаго новым Соломоном. К сожалению этот скромный, но в высшей степени полезный деятель не долго прожил на Сыр-Дарье и сошел в могилу в молодых еще годах.