Теория Гегемонистской Стабильности (неореализм)

Во второй половине XX века экономическая взаимозависимость Госу­дарств настолько возросла, что реалисты вынуждены были несколько скор­ректировать свои представления, основанные на классическом мерканти­лизме, иначе весь дискурс о глобальной экономике доставался бы их идей­ным оппонентам — либералам, чьи теории были прекрасно адаптированы к глобализации и в значительной мере ее и породили.

Сужение поля применения меркантилистского подхода подтолкнуло не­ореалистов к разработке новых концепций, наиболее впечатляющим ре­зультатом чего стала «Теория гегемонистской стабильности»^xvii, ТГС (Hege­monic Stability Theory — HST), основанная Ч. Киндлбергером и развитая Р. Джилпином. Важно, что ТГС существенно отступает от меркантилизма и анализирует международные экономические отношения в категориях ин­тернациональных систем, сближаясь в этом отчасти с либералами, а отчасти с представителями Английской школы в МО.

Сразу следует сказать, что реалисты понимают «гегемонию» иначе, не­жели представители критической теории в МО. Для реалистов гегемония это такой порядок в международных отношениях, когда одно из Государств обладает асимметричным превосходством над другими во всех критически важных областях — политике, экономике, вооружении и т. д. При этом реа­листы склонны рассчитывать в первую очередь масштабы и объемы матери­ального потенциала, тогда как неограмшисты и сторонники критической теории под «гегемонией» подразумевают господство дискурса в области идей, научных эпистем и т. д. В ТГС речь идет только и исключительно о реалистской трактовке «гегемонии».

Основатель этой теории Киндлбергер был одним из разработчиков и ак­тивным промоутером плана Маршала для послевоенной Европы. Его теоре­тическая позиция сводилась к тому, что в мировой (капиталистической) эко­номике всегда должна существовать гегемонистская держава, которая брала бы ответственность за мировую экономику в целом и поддержание эконо­мического порядка. Так было с Великобританией в XIX —XX веках, так об­стоит дело с США со второй половины XX века. При этом Киндлбергер пока­зывает, что только экономическая гегемония способна обеспечить режим свободной торговли между отдельными странами, и поэтому является если не гарантом процветания, то по меньшей мере создает благоприятные усло­вия для свободного развития. При этом гегемон в такой системе не только извлекает выгоды из своего положения, но и несет обременения, т. к. миро­вая стабильность требует вложений. Р. Джилпин со своей стороны показы­вает^xviii, что именно гегемон страдает в такой ситуации больше всех, поскольку его усилиями по поддержанию статус-кво могут воспользоваться конкурен­тные центры развития, «паразитирующие до поры до времени в тени щед­рой и благой Империи». Поэтому тему гегемонии в ТГС следует освободить от моральных коннотаций (которые придаются понятию «гегемонии» в мар­ксизме) и рассматривать ее как чисто техническое явление, имеющее свои плюсы и минусы.

Для выполнения функции гегемона стране необходим планетарный и эксклюзивный контроль над четырьмя типами мировых ресурсов:

- полезные ископаемые;

- капиталы;

- рынки;

- производство основных товаров потребления.

Так как, согласно неореалистам, разделяющим ТГС, только наличие ге­гемона может обеспечить стабильность всей мировой экономической сис­теме, то на данном этапе благополучие мирового капитализма напрямую зависит от благополучия и состоятельности современного гегемона — США. Пик популярности ТГС пришелся на 90-е годы XX века, когда крах мировой социалистической системы продемонстрировал небывалое планетарное могущество США.

Теоретики ТГС выделяли 4 этапа, этому предшествую­щие.

1940: США становятся доминирующей экономической и военной силой Запада, ответственной за развитие либеральной экономики в мировом мас­штабе.

1950: Консолидация мировой капиталистической экономики в Бреттон-вудской системе.

1960: Реконструкция Японии и Западной Европы.

1970—1980: Нарастающее превосходство США и западного блока над СССР.

В 1990-е годы мировая гегемония США стала наглядным фактом, а капи­талистическая экономика окончательно утвердилась в качестве единствен­ной и безальтернативной модели хозяйства.

С этого момента, однако, представители ТГС стали фиксировать упадок США как гегемонистской силы. Объем ответственности оказался беспреце­дентным, и актуальный этап, с их точки зрения, представляет собой кризис мировой капиталистической экономики. В этой ситуации США вынуждены сосредоточиться на решении внутренних экономических проблем, а продолжение исполнения роли гегемона только ослабляет их потенциал, позволяя исподволь набирать силу конкурентам — в первую очередь, Китаю.