26. Соотношение «образ автора — образ рассказчика» и язык персона­жей.

В реалистических произведениях, построенных по принципу «авторского повествования», язык персонажей дифференцируется, то есть наделяется особенностями, определяемыми образованием, профессией, возрастом, местом жительства и т. п. каждого персонажа.

«Образ рассказчика, — писал В. В. Виноградов, — накладывает отпечаток и на формы изображения персонажей: герои уже не «самораскрываются» в речи, а их речь передается по вкусу рассказчика — в соответствии с его стилем в принципах его монологического воспроизведения»

Таким образом, если персонаж не имеет хорошего образования, живет в деревне, где основным средством общения является диалект, и ра-ботает, скажем, плотником, то язык его будет существенно отличаться от «авторского языка». А в случае передачи по-вествования рассказчику изображение языка персонажей зависит от соотношения образа рассказчика и образа авто¬ра. Когда образ рассказчика приближен к образу автора, язык персонажей может так же дифференцироваться, как в «авторском» изложении. Но когда образ рассказчика отда¬лен от образа автора характерологическими языковыми средствами, язык персонажей сближается с языком рассказ-чика и тем самым выравнивается, лишается собственной индивидуальности.

Показательный пример подчинения языка персонажа языку рассказчика можно привести из знаменитого сказа П. Бажова «Малахитовая шкатулка». Об одном из приказчи¬ков барина Турчанинова здесь говорится:

«Он, сказывают, из чужестранных земель был, на всяких языках будто говорил, а по-русски похуже. Чисто-то выговаривал од¬но — пороть. Свысока так, с растяжкой — па-роть. О какой не¬достаче ему заговорят, одно кричит: пароть! Его Паротей и прозвали».

И хотя в этой характеристике четко сказано, что по-русски Паротя чисто выговаривал всего одно слово, в его репликах не изображаются произношение, грамматические формы, синтаксис и т. п. выходца из «чужестранных земель». Язык Пароти не отделяется ни от языка рассказчика, ни от языка других персонажей:

«Паротя видит, что жене шибко не мило, он и давай чихвостить:

— Страмина ты, страмина! Что ты косоплётки плетёшь, барину в глаза песком бросашь! Какой я тебе патрет показывал? Здесь мне его шили. Та самая девушка, про которую они вон говорят. Насчет платья — лгать не буду — не знаю. Платье какое хошь надеть можно. А камни у них были. Теперь у тебя в шкапу за¬перты. Сама же их купила за две тысячи, да надеть не смогла

26. Понятие субъективации повествования. Словесные приемы субъективации повествования.

Субъективация повествования – указание на субъекта речи, противостоит понятию объективации (позиции всеведения, объективности, третьего лица).

В. В. Одинцов писал: область автора – это литературная речь, область персонажа – разговорная речь. Между ними образ рассказчика. Персонажи представляют разных людей по вкусам, профессии, социальному положению.

Повествование субъективируется дважды. Сфера персонажа – диалог. Повествование от третьего лица – авторское повествование: особенности речи, среды. Должны быть неоднотонными персонажи. Языковые сферы автора: точка зрения автора – высшая точка зрения, организует текст, создаёт особый мир. Всё это связано с композиционными особенностями. В тексте слова объединяются в словесные ряды, они переплетаются, создают композицию, композиция создаёт точку видения, точка видения говорит нам об образе автора.

Смещение точки видения из авторской сферы в сферу персонажа – это и есть субъективирование. Авторская точка видения не растворяется в сфере персонажа, образ автора всё равно есть всегда. Литературное направление, род, вид, жанр письма, замысел. Субъектированное изображение достаточно достоверное: тот, кто рассказывает, знает, был, переживал всё это. Эмоциональное убеждение влияет на это. Рассказ от «я» - самый безупречный. Решение через субъекта.

Тексты строятся неоднозначно.

Иногда в текстах от третьего лица происходит сближение с героем: объективное повествование перемежается с мыслями и видением персонажа.

Субъективация повествования может быть у нескольких персонажей