А. С. ПУШКИН

ПИКОВАЯ ДАМА

Действующие лица

Томский

Сурин

Нарумов

Елецкий

Герман

Лиза

Графиня

Слуги

Дворецкий

Горничная Маша

Чекалинский

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

- А в ненастные дни… а в ненастные дни собирались они часто, гнули бог их прости, от пятидесяти и на сто, и выигрывали и отписывали мелом, так в ненастные дни занимались они делом.

ТОМСКИЙ. А что ты сделал, Сурин, а?

СУРИН. Что Поль? Проигрался по обыкновению.

НАРУМОВ. Да, право сказать, он вчера был тверд, ни разу не соблазнился, ни разу не поставил на рутэ.

ТОМСКИЙ: Ты опять ни разу не соблазнился? Ни разу не поставил на рутэ?

СУРИН. Вот что делать Поль, играю мирандолем, никогда не горячусь, а все время проигрываю.

НАРУМОВ. Да господа, твердость Поля для меня удивительна

ЕЛЕЦКИЙ. Ничего удивительного.

ТОМСКИЙ. А что Герман, господа? Взгляните, как он погружен в свои размышления.

ЕЛЕЦКИЙ. Наверно над математическими исчислениями

Томский крадется сзади и припугивает Германа, Тот от неожиданности вздрагивает.

ТОМСКИЙ. Герман!

ГЕРМАН. Что? А это вы князь. Господа?

ТОМСКИЙ. Вы кажется, размышляли?

ГЕРМАН. Да, да, немного.

ТОМСКИЙ. Уж не занимались ли вы вычислением как наверняка угадывать несколько карт сряду?

НАРУМОВ. Что вы, что вы, он отроду не брал карт в руки, отроду не загнул ни одного пароли.

ЕЛЕЦКИЙ. Да, но несмотря на это он все таки просиживает с нами да пяти часов утра и смотрит на нашу игру.

СУРИН. Да господа и с кем он рядом сядет, тот бросит всякую надежду на счастье.

ЕЛЕЦКИЙ. Господа, господа я готов держать пари – Герман очень любит игру!

СУРИН. А деньги ещё больше! Пари?

ГЕРМАН. Игра занимает меня сильно, но я не в состоянии жертвовать необходимым, в надежде приобрести излишнее

СУРИН. Не в состоянии жертвовать необходимым, в надежде приобрести излишнее. Господа я считаю это просто удивительно.

ТОМСКИЙ:.Хотя что ж тут удивительного, обыкновенное благоразумие. Герман немец, он расчетлив, вот и всё. А вот кто для меня, господа и не понятен, так это моя бабушка, графиня Анна Федотовна.

НАУМОВ. А что такое?

ЕЛЕЦКИЙ. В чем дело?

Томский. Я не могу понять, не могу постигнуть каким образом, моя бабушка не понтирует.

НАРУМОВ. Ты что? Ты с ума сошел?

ЕЛЕЦКИЙ. Что ж тут удивительного, что старуха в восемьдесят лет не играет в азартные игры.

ТОМСКИЙ. А то, что старуха, надобно вам знать, любит деньги не меньше молодых.

ЕЛЕЦКИЙ. И что?

ТОМСКИЙ. Она ещё смолоду любила карты. Как не удивляться, что теперь она не хочет сорвать банка, когда это ей легче чем кому-либо.

НАРУМОВ. Легче?

СУРИН. Как это?

ЕЛЕЦКИЙ. Как это, легче?

НАРУМОВ. Так вы что, господа, вы… ничего о ней не знаете?

СУРИН. Нет, а что?

ТОМСКИЙ. Да вы что, господа! Господа, она имеет талисман!

НАРУМОВ. Талисман?

СУРИН. Какой?

ЕЛЕЦКИЙ. Какой талисман?

ТОМСКИЙ. Какой? Удивительный! Слушайте(театр теней), надобно знать, что бабушка моя, лет шестьдесят тому назад ездила в Париж и была там в большой моде. Да, народ бегал за ней чтобы увидеть laVenusmoscovite¹. Сам Ришелье за ней волочился. И бабушка уверяет, что он чуть было не застрелился от ее жестокости. В то время, господа, дамы играли в Фараона. Однажды при дворе она проиграла на слово герцогу Орлеанскому что-то очень, очень много. Приехав домой, бабушка, отлепливая мушки с лица и отвязывая фижмы, объявила дедушке о своем проигрыше и приказала заплатить. Покойный дедушка, насколько я знаю, был вроде бабушкиного дворецкого. Он ее боялся, как огня. Однако, услышав о таком ужасном проигрыше, он вышел из себя, принес счеты, доказал ей, что в полгода они издержали полмиллиона, что под Парижем, извините, у них нет ни подмосковной, ни саратовской деревни и начисто отказался от платежа.

СУРИН. И что же бабушка?

ТОМСКИЙ. Бабушка дала ему пощечину и легла спать одна в знак своей немилости. На другой день она велела позвать мужа, надеясь, что домашнее наказание на него подействовало, но нашла его непоколебимым. В первый раз в жизни она дошла с ним до рассуждений и объяснений, пыталась усовестить его, доказывая что долг, долгу рознь. И что есть разница между принцем, извините, и каретником. Куда! Нет! Дедушка бунтовал! Нет! Нет! Да и только. И вот тут, господа, внимание! С нею был коротко знаком человек очень замечательный. Вы слышали, должно быть, о графе Сен-Жермене, о котором рассказывают так много чудесного.

Нарумов: О да, да, да, как же… Он выдавал себя за вечного жида.

ГЕРМАН. О нет! О нем это другие рассказывали.

СУРИН. Ну так же как и о иных.

ГЕРМАН. Я не знаю никаких иных. Но знаю, что граф Сен-Жермен выдавал себя за алхимика, за изобретателя жизненного эликсира, философского камня и прочее. Да, да, над ним смеялись как над шарлатаном, но Казанова в своих записках говорит, что он шпион.

ТОМСКИЙ. Господа, кем бы он не был. Но Сен-Жермен, несмотря на свою таинственность, имел очень почтенную наружность и был в обществе человек очень любезный. Бабушка до сих пор любит его без памяти, и сердится, если говорят о нем с неуважением. Бабушка знала, что Сен-Жермен мог располагать большими деньгами и решилась к нему прибегнуть.

СУРИН. И он ее выручил?

ТОМСКИЙ. Да. Только не деньками, а тремя словами

ЕЛЕЦКИЙ Какими?

ГЕРМАН. Какие же это слова?

ТОМСКИЙ. Самые простые, но самые действительные

НАРУМОВ. Но какие?

ЕЛЕЦКИЙ. Какие?

СУРИН. Какие же?

НАРУМОВ. Говори!

ГЕРМАН. Мы сгораем от нетерпения скорее узнать эти слова.

ТОМСКИЙ. Да? И я тоже.

СУРИН. Как? То есть вы их не знаете?

ТОМСКИЙ. В том то и беда.

НАРУМОВ. А что же ты знаешь?

ТОМСКИЙ. Одно! Что Сен-Жермен открыл ей тайну, за которую всякий из нас дорого бы дал. Сен-Жермен вместо того, чтобы дать бабушке денег, назвал ей три карты, которые она должна была поставить сряду одну за другой. В тот же вечер бабушка явилась в Версаль aujeudelaReine². Герцог Орлеанский метал, бабушка слегка извинилась, что не привезла своего долгу, в оправдание сплела маленькую историю и села против него понтировать. Она выбрала три карты, поставила их одну за другой, все три выиграли и бабушка отыгралась совершенно!

ЕЛЕЦКИЙ. Случай!

НАРУМОВ.Анекдот!

СУРИН. Сказка!

НАРУМОВ. А может статься - порошковые карты?

ТОМСКИЙ. Не думаю...

НАРУМОВ. Как? КАК? У тебя есть бабушка, которая угадывает три карты сряду и ты не обыграл весь свет?

ГЕРМАН. Вероятно, Сен-Жермен назвал три карты только на тот случай, и не открыл своего секрета.

ТОМСКИЙ. В том то и дело, что открыл. Вот, что рассказывал мне дядя, граф Иван Ильич, и в чем он уверял меня честью.

ГЕРМАН. Что же он рассказывал?

ТОМСКИЙ. Что покойный Чаплицкий, тот самый, который умер в нищете, промотав миллионы. Однажды в молодости своей проиграл около трехсот тысяч. Он был в отчаянии и хотел застрелиться. Бабушка, которая была всегда строга к шалостям молодых людей, как-то сжалилась над Чаплицким. Она дала ему три карты с тем, чтобы он поставил их одну за другой и взяла с него честное слово впредь уже никогда не играть. В тот же вечер Чаплицкий явился к своему победителю. Они сели играть. Чаплицкий поставил на первую карту пятьдесят тысяч...

Красный???: Пятьдесят тысяч!

Томский: ... и выиграл соника. Загнул пароли, пароли-пе - отыгрался и остался ещё в выигрыше...

ВСЕ. И что же? Что??? Ну?

Томский: Три карты конечно выиграли. Но он не сдержал своего обещания, продолжал играть и проиграл все. Умер в нищете, промотав миллионы. Оставив свою дочь сиротой, которую моя бабушка и воспитывает.

ГЕРМАН. Глупец! Глупец. Имел средства сделаться миллионером и не сумел им воспользоваться.

ТОМСКИЙ. Напротив. Он вернул проигранное.

ГЕРМАН. Но не узнал секрета.

ТОМСКИЙ. Бабушка не захотела ему открыть.

ГЕРМАН. Для умного человека, достаточно знать, что существует такая тайна, чтоб непременно открыть ее. Меня удивляет князь, что вы до сих пор не смогли упросить вашу бабушку открыть вам эти три карты.

Томский: Да черта с два. У нее было четверо сыновей, в том числе и мой отец, все четыре отчаянные игроки и ни одному она не открыла своей тайны. Как то они проигрались в пух, начали думать, что делать и решили чистосердечно признаться своей бабушке о своем проигрыше. Так и сделали. Но она отказала. Дядя, Иван Ильич притворился, что он, как Чаплицкий, в отчаянии. Даже, говорят, зарядил пистолет. Он не поддел ее на это. Она знала, что он очень любит жизнь, что он никогда не покончит с собой. Только прочла ему тираду претив самоубийства из Руссо, то ли из какого-то там другого философа...

Слышится чихание из-за кулис.

ТОМСКИЙ. Господа...

Входят девушки, за ними дворецкий и Графиня.

ГРАФИНЯ. Вели подавать карету!

ДВОРЕЦКИЙ. Слушаюсь, Ваше сиятельство.

ТОМСКИЙ.Bonjour, grandmaman!³

ГРАФИНЯ.А,PouI. ЗдравствуйPoul.

ТОМСКИЙ.Bonjour, mademoiselleLise!

ЛИЗА.Здравствуйте князь!

ГРАФИНЯ. Это кто такой? (указывает на Германа) Что уставился на нас?

ТОМСКИЙ. А это один мой приятель, grandmaman

ГРАФИНЯ. А где ты его достал? Глаза... точно угли раскаленные, даже страшно становится. Пойдем Лизонька

ТОМСКИЙ.Напрасно вы испугались, grandmaman, он очень милый малый.

ГРАФИНЯ. У тебя все милые. Пойдем Лизонька.

ТОМСКИЙ.Адьёgrandmaman.

ГРАФИНЯ.Адьё, князь. Хорош приятель, нечего сказать. Ха! Хорош.