29. Новый мир а.Т.Твардовского

Алекса́ндр Три́фонович Твардо́вский (1910—1971) — советский писатель и поэт. Главный редактор журнала «Новый мир» (1950—1954; 1958—1970). Член Центральной ревизионной комиссии КПСС (1952—1956), кандидат в члены ЦК КПСС (1961—1966).

А. Т. Твардовский родился 8 (21) июня 1910 года на хуторе Загорье рядом с деревней Сельцо (ныне в Смоленской области) в семье деревенского кузнеца Трифона Гордеевича Твардовского и Марии Митрофановны, происходящей из однодворцев[1].

Дед поэта, Гордей Твардовский, был бомбардиром (солдатом-артиллеристом), служившим в Польше, откуда привёз прозвище «пан Твардовский», перешедшее к его сыну. Это прозвище (в реальности не связанное с дворянским происхождением) заставляло Трифона Гордеевича воспринимать себя скорее как однодворца, нежели крестьянина.

Земля эта — десять с небольшим десятин — вся в мелких болотцах и вся заросшая лозняком, ельником, берёзкой, была во всех смыслах незавидна. Но для отца, который был единственным сыном безземельного солдата и многолетним тяжким трудом кузнеца заработал сумму, необходимую для первого взноса в банк, земля эта была дорога до святости. Нам, детям, он с самого малого возраста внушал любовь и уважение к этой кислой, скупой, но нашей земле — нашему «имению», как в шутку и не в шутку называл он свой хутор.

Между прочим, он ходил в шляпе, что в нашей местности было странностью и даже некоторым вызовом, и нам, детям, не позволял носить лаптей, хотя из-за этого случалось бегать босиком до глубокой осени. Вообще многое в нашем быту было «не как у людей».

Мать же Твардовского, Мария Митрофановна, действительно происходила из однодворцев. Трифон Гордеевич был человеком начитанным — и по вечерам в их доме часто читали вслух Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Некрасова,Толстого, Никитина, Ершова. Стихи Александр начал сочинять рано, ещё будучи неграмотным, и не будучи в состоянии их записать. Первое стихотворение было гневным обличением мальчишек, разорителей птичьих гнёзд.

Начало литературной деятельности[править | править вики-текст]

В 15 лет Твардовский стал писать маленькие заметки в смоленские газеты, а затем, собрав несколько стихотворений, принёс их Михаилу Исаковскому, работавшему в редакции газеты «Рабочий путь». Исаковский встретил поэта приветливо, став другом и наставником молодого Твардовского. В 1931 году была опубликована его первая поэма «Путь к социализму». В 1935 году в Смоленске в Западном областном государственном издательстве вышла первая книга «Сборник стихов» (1930—1935).

В 1939—1940 годах в составе группы писателей Твардовский работал в газете Ленинградского военного округа «На страже Родины». 30 ноября 1939 года в газете были опубликованы стихи Твардовского «Час настал». Одно из стихотворений поэта той поры посвящено полевой кухне:

Дельный — что и говорить —

Был старик тот самый,

Что придумал суп варить

На колёсах прямо!

Стихотворение «На привале» было напечатано в газете «На страже Родины» 11 декабря 1939 года. В статье «Как был написан „Василий Тёркин“» А. Твардовский сообщил, что образ главного героя был придуман в 1939 году для постоянной юмористической рубрики в газете «На страже Родины».

Коллективизация, репрессии семьи[править | править вики-текст]

В поэмах «Путь к социализму» (1931) и «Страна Муравия» (1934—1936) изобразил коллективизацию и мечты о «новой» деревне, а также скачущего на коне Сталина как предвестника светлого будущего.

Несмотря на то, что родители вместе с братьями Твардовского были раскулачены и сосланы, а его хутор был сожжён односельчанами, сам он поддержал коллективизацию крестьянских хозяйств.

Финская война[править | править вики-текст]

Член ВКП(б) с 1940 года[3]. Участвовал в присоединении к СССР Западной Белоруссии и в советско-финской войне (1939—1940) в качестве военного корреспондента.

В 1941—1942 годах работал в Воронеже в редакции газеты Юго-Западного фронта «Красная Армия». Поэма «Василий Тёркин» (1941—1945), «книга про бойца без начала и конца» — самое известное произведение Твардовского; это цепь эпизодов из Великой Отечественной войны. Поэма отличается простым и точным слогом, энергичным развитием действия. Эпизоды связаны друг с другом только главным героем — автор исходил из того, что и он сам, и его читатель могут в любой момент погибнуть. По мере написания главы печатались в газете Западного фронта «Красноармейская правда» и были невероятно популярны на передовой. Поэма стала одним из атрибутов фронтовой жизни, в результате чего Твардовский сделался культовым автором военного поколения.

Помимо прочего, «Василий Тёркин» выделяется среди других произведений того времени полным отсутствием идеологической пропаганды, упоминаний о Сталине и партии.

В 1946 году написана поэма «Дом у дороги», где упоминаются первые трагические месяцы Великой Отечественной войны.

В дни смерти и похорон Сталина А. Т. Твардовский написал следующие строки:

« В этот час величайшей печали

Я тех слов не найду,

Чтоб они до конца выражали

Всенародную нашу беду… »

В поэме «За далью — даль», написанной на пике хрущёвской «оттепели», писатель осуждает Сталина и, как и в книге «Из лирики этих лет. 1959—1968» (1969), размышляет о движении времени, долге художника, о жизни и смерти. В этой поэме наиболее ярко выразилась такая мировоззренческая сторона жизни и творчества Твардовского, как «державность». Но, в отличие от державников-сталинистов и неосталинистов, культ сильного государства, державы у Твардовского — не связан с культом какого-либо государственного деятеля и вообще конкретной формы государства. Такая позиция помогала Твардовскому быть своим и среди русофилов — поклонников Российской империи.[источник не указан 1416 дней]

1. Твардовский – журналист (1924 - 1945)

Начать работу об Александре Твардовском хотелось бы с его собственных слов. Кто как ни он сам смог бы лучше рассказать о самом себе.

«Родился я в Смоленщине, в 1910 году, на "хуторе пустоши Столпово", как назывался в бумагах клочок земли, приобретенный моим отцом, Трифоном Гордеевичем Твардовским, через Поземельный крестьянский банк с выплатой в рассрочку… И нам, детям, он с самого малого возраста внушал любовь и уважение к этой кислой, подзолистой, скупой и недоброй, но нашей земле,- нашему "имению", как в шутку и не в шутку называл он свой хутор. В жизни нашей семьи бывали изредка просветы относительно достатка, но вообще жилось скудно и трудно и, может быть, тем труднее, что наша фамилия в обычном обиходе снабжалась еще шутливо-благожелательным или ироническим добавлением "пан", как бы обязывая отца тянуться изо всех сил, чтобы хоть сколько-нибудь оправдать ее…

Книга не являлась редкостью в нашем домашнем обиходе. Целые зимние вечера у нас часто отдавались чтению вслух какой-либо книги. Первое мое знакомство с "Полтавой" и "Дубровским" Пушкина, "Тарасом Бульбой" Гоголя, популярнейшими стихотворениями Лермонтова, Некрасова, А. К. Толстого, Никитина произошло таким именно образом.

Мать моя, Мария Митрофановна, была всегда очень впечатлительна и чутка ко многому, что находилось вне практических, житейских интересов крестьянского двора, хлопот и забот хозяйки в большой многодетной семье. Стихи писать я начал до овладения первоначальной грамотой. Хорошо помню, что первое мое стихотворение, обличающее моих сверстников, разорителей птичьих гнезд, я пытался записать, еще не зная всех букв алфавита и, конечно, не имея понятия о правилах стихосложения. По-разному благосклонно и по-разному с тревогой относились мои родители к тому, что я стал сочинять стихи. Отцу это было лестно, но из книг он знал, что писательство не сулит больших выгод, что писатели бывают и не знаменитые, безденежные, живущие на чердаках и голодающие. Мать, видя мою приверженность к таким необычным занятиям, чуяла в ней некую печальную предназначенность моей судьбы и жалела меня. Когда в московском журнале "Октябрь" напечатали мои стихи и кто-то где-то отметил их в критике, я заявился в Москву. Но получилось примерно то же самое, что со Смоленском. Меня изредка печатали, кто-то одобрял мои опыты, поддерживал ребяческие надежды, но зарабатывал я не намного больше, чем в Смоленске, и жил по углам, койкам, слонялся по редакциям, и меня все заметнее относило куда-то в сторону от прямого и трудного пути настоящей учебы, настоящей жизни. Зимой тридцатого года я вернулся в Смоленск и прожил там лет шесть-семь до появления в печати поэмы "Страна Муравия". Остановимся на этих строках автобиографии Твардовского. В них говорится о до сих пор недостаточно изученном периоде творчества великого поэта. Еще до того, как Твардовский напечатал «Страну Муравию» и стал известным поэтом, он напечатал более трехсот произведений. С 1924 г. Твардовский активно печатался в смоленских газетах как типичный журналист, то есть писал деловые статьи, заметки, зарисовки, очерки, информации, которые он привозил из многочисленных поездок по районам в пору становления колхозов на Смоленщине. С 1928 г. учился в педагогическом институте, сотрудничал в местных газетах и журналах. Сам он пишет о тогдашних своих временах: "вникал со страстью во все, что составляло собою новый, впервые складывающийся строй сельской жизни".

В январе 1925 г. появляется первая заметка селькора Твардовского, а в июле – первое стихотворение. В то время печать на смоленщине становилась все более массовой: если до революции газеты выходили тиражом 14 тыс. экземпляров, то к началу 1926 г. – 38 тыс. К 1929 г. с главной деревенской газетой тех мест – «Смоленская деревня» сотрудничали 2615 селькоров. Газеты, вмешиваясь во все вопросы сельской жизни, побуждали население не только выступать печатно, но и активно участвовать в повседневных деревенских делах. На волне социальной активности первыми поднялись многотысячные отряды селькоров. Твардовский в этой огромной армии не затерялся, его выступления обратили на себя внимание общественности.

В самом первом отклике смоленской печати выражено удивление перед деловитым и уверенным 16-летним селькором, обстоятельно вникающим во все деревенские проблемы: «Голубоглазый парень из-под Пересны, стоя на трибуне, спокойно рассказывал о трудностях предстоящей увязки своей работы с работой агронома» - писала 27 марта 1926 года газета «Рабочий путь». Было видно, что с трибуны говорит хозяин положения, а не сторонний наблюдатель или жалобщик, что он пришел навести порядок в доме. Одновременно с «Рабочим путем» на выступление Твардовского откликается и «Смоленская деревня». Она сообщает о том, как принципиально критиковал юный селькор нерадивое отношение к газете на местах: «селькор Твардовский из Переснянской волости указывал на факт недопустимого отношения к пересылке газет. У них в сельсовете газеты залеживаются очень долгое время, идут на раскрутку, теряются, а мер никаких. На предупреждение тов. Твардовского Совет ответил лишь насмешками. Очевидно, это явление не единично». Тогда нередкими были факты искусственного сдерживания проникновения газет в деревню. Вот почему юный Твардовский так ревностно относился к распространению газет и книг, сам организовывал подписку, много раз писал об этом в заметках, рассказах, очерках, стихотворениях. Он так заостренно поставил вопрос о распространении газет, что на его выступление отвечал помощник прокурора Чубров: очевидно, задержка и порча газет была не простой халатностью, а политической слепотой.

Первый газетный отклик в «Смоленской деревне» на поэтические опыты Твардовского был обнадеживающим и в известной мере смелым («способности у вас есть»), но одновременно критическим («вы прибегаете к ненужным выражениям», «обрабатывайте свои стихи как можно тщательнее» и т.п.). «Смоленская деревня» отказывает Твардовскому в публикации его заметок «Для вас» и «Черт бы вас…», видимо, из-за излишне узкого, местного прицела: «Приказчика можно призвать к порядку через правление кооператива». Юный селькор настолько уверовал в силу газеты, что словно забыл о прямом личном воздействии и вмешательстве в ход дел – газета напомнила ему об этом. По первым газетным откликам, в целом доброжелательным, можно судить о начальных селькоровских шагах Твардовского, по ним же видно, из каких низов он идет, как стремительно ему надо было расти, чтобы обрести литературное имя.

Прошло два трудных и хлопотных года селькорства, и в газете «Юный товарищ» появляется «литературно-творческий этюд» Дм. Осина – первая критическая статья о Твардовском. Он ждал эту статью нетерпеливо, нервно, она позарез была нужна ему как оправдание в глазах отца и окружающих его литературных занятий. Критик благосклонно отзывается о творческих начинания Твардовского – перед юным поэтом открывается новая литературная жизнь. Начиная с первого своего сборника «Книга стихов», Твардовский медленно, но верно идет к своему стартовому произведению – поэме «Страна Муравия» (1935), с которой он начинает «счет своим писаниям». За эту поэму в 1941 г. он получит Сталинскую премию 2-ой степени. Но это еще впереди.

В 1936 г. А. Твардовский приехал в Москву и учился на филологическом факультете Московского института истории, философии и литературы, который окончил в 1939 г.

Вслед за "Страной Муравией" А. Твардовский выпускает лирические сборники: "Дорога", "Сельская хроника", "Загорье". В 1939 году начинается русско-финская война, в которой поэт принимает участие. Затем – Великая Отечественная. В это время Твардовский работает во фронтовой печати. Именно тогда и рождается его знаменитый герой – Василий Теркин. Но остановимся и дадим слово самому автору, пускай он расскажет о том, как это случилось:

«Василий Теркин»… известен читателю, в первую очередь армейскому, с 1942 года. Но "Вася Теркин" был известен еще с 1939-1940 года - с периода финской кампании. В то время в газете Ленинградского военного округа "На страже Родины" работала группа писателей и поэтов: Н. Тихонов, В. Саянов, А. Щербаков, С. Вашенцев, Ц. Солодарь и пишущий эти строки.

Как-то, обсуждая совместно с работниками редакции задачи и характер нашей работы в военной газете, мы решили, что нужно завести что-нибудь вроде "уголка юмора" или еженедельного коллективного фельетона, где были бы стихи и картинки. Затея эта не была новшеством в армейской печати.

...И вот мы, литераторы, работавшие в редакции "На страже Родины", решили избрать персонаж, который выступал бы в сериях занятных картинок, снабженных стихотворными подписями. Это должен был быть некий веселый, удачливый боец, фигура условная, лубочная. Стали придумывать имя. Шли от той же традиции, "уголков юмора" красноармейских газет, где тогда были в ходу свои Пулькины, Мушкины и даже Протиркины (от технического слова "протирка" - предмет, употребляющийся при смазке оружия). Имя должно было быть значимым, с озорным, сатирическим оттенком. Кто-то предложил назвать нашего героя Васей Теркиным, именно Васей, а не Василием. Были предложения назвать Ваней, Федей, еще как-то, но остановились на Васе. Так родилось это имя.

...В качестве спецкорреспондента, а еще точнее сказать - в качестве именно "писателя" (была такая штатная должность в системе военной печати) я прибыл на Юго-Западный фронт, в редакцию газеты "Красная Армия", и стал делать то, что делали тогда все писатели на фронте. Я писал очерки, стихи, фельетоны, лозунги, листовки, песни, статьи, заметки - все.

И когда в редакции возникла идея завести постоянный фельетон с картинками, я предложил "Теркина", но не своего, оставленного дома в тетрадках, а того, который со дней финской кампании был довольно известен в армии».

За «Теркина» Твардовский получил Сталинскую премию 1 степени. Поэму оценил даже Иван Бунин. Но мы в своей работе постепенно приближаемся к новому этапу деятельности Твардовского – работе главным редактором в журнале «Новый мир».

2. Твардовский – редактор журнала «Новый мир» (1950 - 1971)

Исследователи не зря ставят Твардовского в один ряд с Пушкиным и Некрасовым – их пути в поэзии во многом схожи. Поэзия и журналистика. И на поэтическом, и на журналистском поприще Твардовского называют продолжателем традиций двух великих русских поэтов.

До нас дошли воспоминания многих современников об этом жизненном периоде Твардовского. Во главе «Нового мира» он встал в 1950 году, потом в 1953 году был отстранен от должности в связи с нападками журнала на возникающие в стране после смерти Сталина либеральные тенденции. До 1958 года журналом руководит Константин Симонов, затем, в 1958 году, Твардовский возвращается на место главного редактора.

Свои глубокие впечатления о Твардовском-редакторе оставили для нас Федор Абрамов и Наталия Бианки – технический редактор «Нового мира».

«Сейчас все о поэте, и почти ни слова о редакторе. Конечно, поэзия – на века. Но влияние Твардовского на свое дело громадно. С «Современником» сравнить «Новый мир»? Мало. Редактор, потому что государственник. Мы ждали каждый номер. Проза. Критика. И всегда уровень», - пишет в своих воспоминаниях о Твардовском Федор Абрамов, - «Все лучшее, все сильное, что было в интеллигенции, в народе, по разным ручьям и рекам стекало в «Новый мир. «Новый мир» - это Волга русской силы, русской мысли».

«Новый мир» поистине был любимым детищем Твардовского, который он в полном смысле слова создавал, пестовал и взращивал на протяжении многих лет.

По значению, по той роли, которую он сыграл в общественно-литературной жизни России, его можно сравнить только с «Современником». «Новый мир» был вызван к жизни тем общественно-политическим подъемом , который наступил после смерти Сталина. Уже в 1953-54 гг на его страницах был напечатан цикл статей, о публикации которых нечего было и думать год или два назад.

Власти жестоко расправились с авторами статей, которые по инерции, во время рассмотрения вопроса о «Новом мире» на президиуме Правления СП СССР, были расценены как клеветники, злопыхатели и очернители, антипатриотическая группа, а главный редактор был снят. Однако вскоре последовал XX съезд КПСС, и Твардовский снова вернулся к руководству журналом.

«Новый мир» поднявшийся на волне XX съезда, стал самым последовательным проводником его идей в литературе и не только. Вокруг журнала быстро сгруппировались лучшие писатели, ученые и публицисты. И на протяжении многих лет «Новый мир» выдавал много превосходных произведений.

Федор Абрамов вспоминает Твардовского в «Новом мире»: «Твардовский не сидел целыми днями в редакции, являлся не часто и почти всегда внезапно. Как вельможа. И это было событием. О явлении его народу (многие так называли его выходы в журнал) становилось известно за час – за два. Члены редколлегии, сотрудники пытались хранить в секрете – щадили А.Т., любили его. Но разве скроешь?…

Если случалось, что в это время оказывались в редакции писатели, они естественно задерживались. Задерживались, даже если не было к Твардовскому дел. Только чтобы взглянуть на Твардовского. А поглядеть было на что.

И вот, наконец, хлопнули внизу двери (как-то по-особому у Твардовского хлопали), и тяжелый державный шаг по лестнице.

Все исчезало с его дороги. Писатели как-то невольно жались к дверям, к стенам, в машинном бюро замолкали машинки. Быстрый кивок головой, один, другой, с некоторыми – рукопожатие, некоторым даже поцелуй, здорование за руку с секретарем Софьей Ханановной, и Александр Трифонович уже в своем кабинете. Начинался прием…»

Вспоминает Наталия Бианки: «Мы никогда не спрашивали у секретаря, как нынче у Трифоновича настроение и можно ли к нему зайти… Твардовский обычно подписывал не глядя. Только однажды заинтересовался суммой, которая ежемесячно тратится на рецензирование самотечных рукописей, а узнав ужаснулся. «Да вы, наверное, изволите шутить? А не проще ли, к примеру, в вашем кабинете соорудить камин и туда вместо дровишек покидать ненужную белиберду?»

И снова Федор Абрамов: «Бывали дни, когда Александр Трифонович был в особо хорошем настроении, и тогда в редакции был праздник… Но чаще я видел Александра Трифоновича озабоченным.

Цензура душила журнал. И это вызывало ярость у А.Т. Белые от бешенства глаза…

У А.Т. был хорошо подобранный, работоспособный аппарат; люди, обладающие хорошим литературным вкусом. И, казалось бы, Твардовскому можно не убиваться. Но он очень много читал как редактор. Все серьезные рукописи читал. А кроме того, сколько рукописей прочитал из тех, что не пошли, были отвергнуты журналом.

Письма писателям замечательные. Поражаешься краткости и ясности изложения – поистине пушкинской.

«Говорить неправду безнравственно» - вот девиз Твардовского. Говорить неправду – значит не уважать читателя».

Это был расцвет литературы. Однако демократизация общества, как известно, была приостановлена. Началось наступление и на «Новый мир», которое велось на протяжении не одного года. История «Нового мира» Твардовского - это история общественного подъема после ХХ съезда и его постепенного угасания. «Годы, два десятилетия отдал Твардовский просвещению русского народа. Претерпел неслыханные обиды, оскорбления – и что же? Все впустую». Стоит отметить тот факт, что именно при Твардовском печатался в «Новом мире» «Один день Ивана Денисовича», были планы на публикацию и других произведений Солженицына. Стоит вспомнить и то, каким гонениям подверглась поэма самого Твардовского «Теркин на том свете».

Вот как об этом вспоминает Наталия Бианки, которой Твардовский читал эту поэму первой. «Когда «Теркин на том свете» был сверстан, Твардовский стал читать его всем в редакции. Из предосторожности все экземпляры были спрятаны в сейф. Потом стало известно, что верстка все-таки каким-то путем гуляет по Москве. Ходили даже слухи, что ею торговали на черном рынке. Все были в восторге. Много комплиментов говорили Катаев. И только Асеев, бледный и взволнованный сказал:

- Саша, ты еще не понимаешь, насколько это огнеопасно. Мой тебе совет – спрячь оттиски в сейф и никому их не показывай.

Позже узнали, что кто-то не ленивый отправился в ЦК, чтобы предупредить о вредоносных стихах Твардовского.

Затем, на собрании в Доме Кино, Кремлев заявлял с трибуны: «Только подумайте, что позволил себе Твардовский: в своей поэме он целую армию взял и отправил в ад». Я не выдержала и крикнула с места: «А вы читали поэму?», «Не читал, но мне ее содержание пересказали. Это ведь существенного значения не имеет»».

С 1965 г Твардовский находился под всеусиливающимся натиском со стороны консервативных сил, но в 1971 году все еще получил Государственную премию за поэму «За далью даль».

Крах «Нового мира» Твардовский пережить не смог. Федор Абрамов вспоминает, что во время смертельной болезни (рак легкого) Твардовский уже не мог произносить ничего, кроме «да» и «нет».

Александр Трифонович Твардовский умер 18 декабря 1971 года в Красной Пахре под Москвой. Умер, не осуществив попытку рассказать полную правду об ужасах пережитого времени.

После снятия Хрущёва с высших постов в прессе (журнал «Огонёк», газета «Социалистическая индустрия») была проведена кампания против журнала «Новый мир». Ожесточённую борьбу с журналом вёл Главлит, систематически не допускавший к печати самые важные материалы. Поскольку формально уволить Твардовского руководство Союза писателей не решалось, последней мерой давления на журнал было снятие заместителей Твардовского и назначение на эти должности враждебных ему людей. В феврале 1970 года Твардовский был вынужден сложить редакторские полномочия, часть коллектива журнала последовала его примеру. Редакция была, по сути, разгромлена. Записка КГБ «Материалы о настроениях поэта А. Твардовского» от имени Ю. В. Андропова была направлена 7 сентября 1970 года в ЦК КПСС[4].

В «Новом мире» идеологический либерализм сочетался с эстетическим традиционализмом. Твардовский холодно относился к модернистской прозе и поэзии, отдавая предпочтение литературе, развивающейся в классических формах реализма. Многие крупнейшие писатели 1960-х годов публиковались в журнале, многих журнал открыл читателю. Например, в 1964 году в августовском номере была опубликована большая подборка стихотворений воронежского поэта Алексея Прасолова.

Вскоре после разгрома «Нового мира» у Твардовского обнаружился рак лёгких. Умер писатель 18 декабря 1971 года в дачном посёлке Красная Пахра Московской области. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 7)[5].