Эпизод четвертый
Томас: Сбылось дурное предчувствие моей вещуньи, Марты. Прошел еще целый месяц, когда, наконец, в черной дали сверкнули паруса «Ориона».
В Каперне даже корабли не умели встречать толком. И на этот раз в полной тишине спала деревня, когда от корабля отчалила шлюпка с матросами, тихо и пустынно было вокруг, когда подошла она к причалу, молча вышли из нее матросы и разошлись по домам.
И только Лонгрен удивленно и встревожено озирался вокруг, не видя Мэри, потому что за годы их совместной жизни еще не было случая, чтобы Мэри сердцем не почувствовала его возвращения и не выбежала на берег. Но душа Мэри была уже далеко.
А малышка в эту ночь почему-то никак не могла успокоиться и заснуть, заставляя мою сердобольную Марту хлопотать возле ее кроватки и Марта единственная из всей деревни увидела паруса «Ориона».
Подхватив Ассоль на руки, она выбежала за порог навстречу Лонгрену- и вряд ли слова смогут передать все смятение его чувств, когда он принял на руки драгоценный подарок, живую память о Мэри. Так началась для моряка его сухопутная жизнь.
Но и вынужденный жить на берегу, он нашел себе работу. И скоро в городских магазинах появились игрушки – искусно сделанные маленькие модели лодок, яхт и парусников. Продавая их, Лонгрен добывал на жизнь.
И теперь часто можно было видеть его одинокую фигуру на причале, особенно в ненастные дни, когда штормовые волны яростно бились о берег. Будто сама морская богиня взывала о мести.
В один из таких дней кто-то сказал Меннерсу, что лодка его бьётся о сваи, ломая борта.
Небогатое жилище Лонгрена и Ассоль. Сумерки. Лонгрен при скупом свете лампы заканчивает работу над очередной игрушкой.
Лонгрен. Вот, Ассоль – неделю я сидел над этой шлюпкой, но что за прочность, а осадка, а доброта? Она пятнадцать человек выдержит в любую погоду. За такую игрушку нам дадут никак не меньше десяти фунтов, а этого хватит на целую неделю. (Оставив игрушку, садится возле кроватки, напевая вместо колыбельной матросскую песню.)
У изголовья кроватки тихим бесплотным силуэтом появляется Мэри и с улыбкой глядит на них обоих. Спустя минуту Лонгрен тихо встает, стараясь не разбудить девочку, и выходит в ночь, к причалу, раскуривая свою трубку и глядя в море.
Эпизод пятый.
Рассказчик: Так прошло несколько лет, пока не случилось событие, тень которого, павшая на отца, укрыла и дочь. Была весна, ранняя и суровая. Недели на три припал к земле резкий береговой норд. Никто не отваживался заняться промыслом в такую погоду. Только Лонгрен в эти дни подолгу стоял на берегу.
На мол вбегает Меннерс, на ходу хватает один конец лежащего тут на случай шторма каната.
Меннерс: Черт…надо спасать мою лодку! Помоги, Лонгрен. Держи конец, привязывать некогда! (Не дожидаясь ответа, прыгает в лодку, исчезает из виду, слышен только его голос). Тяни, Лонгрен! Ну, давай же!
Меннерс (кричит откуда-то снизу, из воды). Лонгрен! Что ты стоишь, как пень? Видишь , меня уносит, хватай канат! Лонгрен! Ты же слышишь меня! Меня уносит! Ради бога! Я дам тебе денег! Сто фунтов, тысячу фунтов! (Его крики уже еле слышны). Будь ты проклят, убийца! Люди, спасите! На помощь!!! Лонгрен!
Лонгрен, не трогаясь с места, пристально следит за тем, как свернутый канат быстро разматывается, виток за витком, отставляя Меннерсу все меньше шансов на спасение. Потом не спеша вынимает трубку изо рта, чтобы лучше видеть происходящее, подходит к самому краю мола.
Бушующий океан скрывает от зрителя Меннерса. Лонгрен молча поворачивается к нему спиной и идет, словно оставляя за собой тяжелое прошлое. И тогда появляется женская фигура в белом. Это Мэри. Она протягивает к тонущему руку, и, повинуясь этому священному жесту. Меннерс появляется, словно из небытия, и через несколько мгновений мы уже видим его, мокрого, цепляющегося за край мола, с трудом вползающего на мокрые доски и тянущего благодарные руки к Мэри. Но она молча поворачивается к нему спиной и будто растворяется в пространстве.