56. Актуальное членение предложения. Тема и рема. Понятие об актантах и сирконстантах.

Актуа́льное члене́ние предложе́ния —

членение предложения в контексте на исходную часть сообщения — тему (данное) и на то, что утверждается о ней — рему (новое). Некоторые учёные (Г. Пауль, Я. Фирбас) различают третий член А. ч. п. — переходный элемент (или связующий член), выражаемый глагольным сказуемым (или глагольной частью сказуемого), содержащим временны́е и модальные показатели (вопрос о третьем члене А. ч. п. является спорным). В сочетании темы и ремы проявляется предикативное отношение как один из случаев предикативности, свойственной и тем типам предложений, которые не имеют А. ч. п. (односоставные). Любой член (или члены) предложения в соответствии с контекстом или ситуацией может выступать как тема или рема: «Книга (тема) на столе (рема)» (ответ на вопрос: «Где книга?»); «На столе (тема) книга (рема)» (ответ на вопрос: «Что на столе?»). А. ч. п. противопоставляется его формально-грамматическому членению (см. Члены предложения). Компоненты А. ч. п. распознаются по интонации (характер ударения, паузация); по позиции (обычно тема помещается в начале фразы, рема — в конце); по выделительно-ограничительным наречиям («именно», «только»); по ремовыделительным конструкциям; по контексту. Указывать на смысловой центр сообщения (рему) может неопределённый артикль, агентивное дополнение (т. е. дополнение при пассиве, обозначающее производителя или источник действия — агенс) в пассивной конструкции, но эти показатели, как и сказуемое, не всегда являются ремоиндикаторами. Перемещение логического ударения в одном и том же предложении даёт разное А. ч. п. Прямой порядок следования тема — рема преобладает и именуется прогрессивным, объективным, неэмфатическим. Обратный порядок рема — тема называется регрессивным, субъективным, эмфатическим, хотя последний не всегда обусловлен целями эмфазы (ср. начальное положение подлежащего-ремы в языках с фиксированным словопорядком (например, англ. Suddenly, the telephone rang at the end of the corridor). Положение ремы в начале (или середине) предложения может быть обусловлено также: необходимостью её позиционной контактности с соотносимым членом предшествующего предложения; расчленением распространённой ремы; ритмом; желанием говорящего скорее высказать главное. В этом случае рема распознаётся по контексту — путём вычитания из состава предложения избыточной самоочевидной темы, обычно опускаемой или отодвигаемой в конец (например, «Вопрос хочу вам задать. Как он вам показался? — Старик он уже»).

Расчленение выражаемой в предложении мысли на предмет мысли-речи и предикат мысли-речи и двуплановый характер предложения отмечались ещё представителями логического (Ф. И. Буслаев) и психологического (Ф. Ф. Фортунатов, А. А. Шахматов, Х. Г. К. фон дер Габеленц, Пауль) направлений в языкознании. Основоположником теории А. ч. п. считают А. Вейля, идеи которого были развиты В. Матезиусом (см. Пражская лингвистическая школа), предложившим и сам термин «А. ч. п.». Согласно концепции Матезиуса, тема (основа) высказывания выражает то, что является в данной ситуации известным или, по крайней мере, может быть легко понято и из чего исходит говорящий, а рема (ядро) — то, что говорящий сообщает об основе высказывания. Тема, по Матезиусу, не сообщает новой информации, но является главным образом необходимым элементом связи предложения с контекстом. Положение Матезиуса об обязательной известности темы уязвимо, ибо тема и рема имеют лишь лексическое словесное значение, а информация создаётся их динамическим сочетанием, всей пропозицией. Тема часто определяется содержанием предшествующего предложения. Но в качестве темы может выступать и не упоминавшийся ранее денотат, а ремой может оказаться упоминавшийся денотат, но употреблённый предикативно — как то, что́ утверждается о теме («Поговорим об А. Попове. Это он изобрёл радио»).

А. ч. п. исследуется с разных теоретических позиций. Концепция о семантической природе А. ч. п. (Матезиус, Я. Фирбас, Ф. Данеш и другие) отдаёт приоритет в определении темы и ремы фактору известности​/​неизвестности, что иногда приводит к неоднозначным толкованиям актуального членения конкретного предложения в контексте. Концепция о синтаксической природе А. ч. п. (К. Г. Крушельницкая) допускает отождествление А. ч. п. с синтаксическими категориями из-за выражения темы и ремы с помощью грамматических средств языка (но иногда — только контекста). Концепция о соответствии А. ч. п. структуре логического суждения (Л. В. Щерба, В. В. Виноградов, С. И. Бернштейн) получила развитие в теории о логико-грамматическом членении предложения (В. З. Панфилов) — о выражении различными синтаксическими средствами языка (не именно членами предложения) логических субъекта (темы) и предиката (ремы). К этой концепции примыкает и Матезиус, отождествляющий тему (основу) и рему (ядро) с психологическим (логическим) субъектом и предикатом. Современные лингвистические теории относят феномен А. ч. п. к речи и связывают его с теорией речевых актов. Акта́нт

(от лат. ago — привожу в движение, действую) —

любой член предложения, обозначающий лицо, предмет, участвующий в процессе, обозначенном глаголом. Родовое понятие «актант» существенно для вербоцентрической теории предложения. Л. Теньер, введший понятие «актант», противопоставлял актанты (существа и предметы, участвующие в той или иной мере в процессе) сирконстантам, указывающим на время, место, образ действия и другие обстоятельства процесса. Он различал три актанта: первый, второй и третий, соответствующие подлежащему, прямому дополнению (или агенсу пассивного глагола) и косвенному дополнению. Различение актантов и сирконстантов у Теньера было нечётким, связывалось с предложно-падежной формой слова. В дальнейшем теория актантов шла по пути уточнения номенклатуры актантов, более точного разграничения актантов и сирконстантов и, что особенно важно для семантического синтаксиса, более чёткого противопоставления синтаксических и семантических актантов. В число актантов многие лингвисты стали включать любой субстантивный член предложения (дополнение орудия, обстоятельство места и пр.). В семантической теории синтаксиса различают семантические (реальные) актанты — отображение элементов ситуации (субъект, объект, адресат и т. п.), и синтаксические актанты — члены предложения (подлежащее, дополнения и т. п.). Актантная структура (конфигурация) предложения — число и характер актантов, обязательных для глагола. Различаются глаголы безактантные («Светает»), одноактантные («Петр спит») и др. В этом значении понятие актанта соотносительно с валентностью, местом или позицией (в грамматике, ориентированной на логику отношений), «падежом» (в падежной грамматике). Актантная трансформация — изменение соотношения между семантическими и синтаксическими актантами, например «Пётр отправил письмо Ивану» и «Иван получил письмо от Петра»: в первом случае адресат представлен как косвенное дополнение, во втором — как подлежащее. В качестве синтаксического актанта может быть представлен и несубстантивный элемент ситуации (действие): «Сражение продолжается».

В теории текста — типовая функция лица (предмета) в повествовании. Соотношения актантов образуют актантную модель повествования.

Сирконстант в языкознании: слово-терм, зависимое от предикатного слова[1] (например, глагола[2]), и заполняющее его активную синтаксическую валентность, но не соответствующее никакой его семантической валентности[3] и соответственно не отражаемое в толковании глагола в виде переменной. Сирконстанты обозначают разнообразные обстоятельства определяемой главным словом ситуации[1].

Характерные черты

Сирконстанты характеризуются необязательностью называемых ими участников для ситуации, обозначаемой вершинным словом (впрочем, присущие всякой ситуации место и время в большинстве случаев также выражаются сирконстантными словами)[4].

Сирконстанты являются неуправляемыми, то есть их форма не определяется вершиной, как при управлении, однако их следует отличать от также неуправляемых, но заполняющих обязательные семантические валентности адъектов.

Классификация

По наличию или отсутствию способности быть заменённым на личное (третьего лица), указательное, неопределённое, отрицательное или вопросительное местоимение сирконстанты могут быть разделены на два типа[3]:

«сильные» — способны заменяться местоимением (рус. отсутствовал из-за болезни — из-за неё, из-за чего?, заниматься с преподавателем — с ним, с кем?);

«слабые» — неспособны заменяться местоимением (ехать из Москвы — *из неё, *из чего?, заехал на день — *на него, *на что?).

Принадлежность сирконстанта к одному из типов определяется используемым предлогом, а также контекстом употребления.

57. Язык и диалект. Проблема разграничения языка и диалекта. Понятие «литературный язык».

1. Структурно-генетический критерий

Суть данного критерия состоит том, что диалекты происходят из одного и того же языка, имеют общий генезис и, вследствие этого, одинаковую фонетическую, грамматическую и лексическую структуру. Таким образом, на основании общего происхождения дако-румынского, румынского, меглено-румынского и истрорумынского наречий из одного праязыка -- балканской латыни (или romana comuna, т.е. общерумынского языка, существовавшего, по мнению некоторых лингвистов, до выделения из него четырех групп румын), можно смело говорить о том, что эти четыре лингвистических единства являются диалектами одного и того же языка. На первый взгляд, данный подход кажется неоспоримым, но, как будет показано ниже, он не может быть взят за универсальный в решении стоящей перед нами проблемы и лишь проводит черту, отделяющую родственные, т.е. принадлежащие одной семье, языки и их подразделения, в среде которых проблема статуса языка и диалекта может вообще ставиться, от наречий, не состоящих между собой в родстве, т.е. исключенных из сферы отношений “язык-диалект”.

2. Критерий понимания

Казалось бы, есть очень простой способ для отграничения языка от диалекта: если говорящие понимают друг друга, тогда речь идет о двух диалектах одного языка; если же понимания не происходит, то перед нами два различных языка. Часто этот подход помогает в разрешении поставленной проблемы. Но иногда, в частности в случае с рассматриваемыми нами диалектами, лингвистическая реальность настолько сложна, что и этот критерий не может служить универсальным, что будет показано ниже.

3. Критерий промежуточных звеньев

Замечено, что переход от одного диалекта к другому происходит постепенно, т.е. существуют так называемые зоны перехода, жители которых говорят на смешанном диалекте, имеющем черты двух или более соседних диалектов.

Отметим сразу, что диалекты, рассматриваемые в данной работе, являются абсолютно изолированными друг от друга и говорить о “промежуточных звеньях” в этой связи не представляется возможным. Но приверженцы идеи о существовании четырех румынских диалектов находят пути к обходу этого положения. Так Р.Тодоран разделяет все диалекты на две группы. К первой группе относится большинство диалектов, составляющих территориальное единство и подпадающих под критерий “переходных звеньев”. Такие диалекты Р.Тодоран называет “типичными”. Им противопоставлены диалекты второй группы, в которую входят, по мнению этого лингвиста, и южно-дунайские румынские диалекты, изолированные и не ставшие, тем не менее, отдельными языками. Они названы Р. Тодораном “атипичными” и применительно к ним критерий “промежуточных звеньев” не рассматривается. Логика данных рассуждений ясна, но неясным кажется вопрос, что первично в этой теории и что вторично? Что мы пытаемся выяснить: критерий для определения статуса языка арумын, истро-румын и меглено-румын, или критерий, во что бы то ни стало доказывающий, что мы в данном случае имеем лишь диалекты, хотя бы и нетипичные, но ни в коем случае не отдельные языки?

4. Критерий принадлежности к одному государству

Ввиду того, что границы языков часто на практике совпадают с границами государств, можно было бы заключить, что для того, чтобы говорить о различных языках, нужно указать на существование различных государств. Конечно, образование какого-либо государства способствует превращению диалекта в язык. Но отсюда не следует тот вывод, что не существует языка без соответствующего государства. С критикой данного критерия выступает румынский ученый А. Граур. Позднее мы вернемся к спору этого ученого со своими научными противниками.

5. Критерий воли и сознания говорящих

Суть данного критерия состоит в том, что лингвистам необходимо считаться с правом носителей какого-либо говора считать свой язык диалектом того или иного языка. Например, установлено, что жители района Грошек в Голландии и региона Краненбурга в Германии говорят на одном и том же диалекте. Но голландцы считают, что они говорят на голландском диалекте, а немцы - на немецком. И в данном случае лингвистика не в праве определить сложившуюся лингвистическую ситуацию каким-либо иным путем. Отметим, все же, что для разрешения проблемы “язык или диалект” относительно рассматриваемых нами говоров данный критерий не может быть определяющим: во-первых, если принять во внимание низкий культурный уровень носителей интересующих нас лингвистических единств, а во-вторых, учитывая тот факт, что, пожалуй, никто никогда и не спрашивал у данного населения, кем оно себя считает и на каком языке говорит.