Специфика научных революций

Научная революция - это специфическое явление, возникающее только в определенные периоды развития науки как средство разрешения ее внутренних противоречий, изменения ее содержания. Революция в науке многогранна. Можно выделить три основные черты научных революций: 1. Необходимость теоретического синтеза нового эмпирического материала; 2. Коренная ломка господствующих представлений о природе; 3. Возникновение кризисных ситуаций. Для научных революций характерно качественное преобразование теоретических основ познания на базе крушения и отбрасывания старых идей и теорий, расширение научных знаний. Но научные революции ведут не к открытию новых фактов, а к радикальному пересмотру теоретических следствий из них, вызывают необходимость теоретического синтеза нового эмпирического материала, коренную ломку, пересмотр содержания старых категорий конкретных, частных наук на базе новых гносеологических предпосылок. Это связано с качественным изменением самого предмета науки, его внутренней логики на базе открытия новых материальных объектов или новых их свойств. В историческом развитии научного познания можно выделить несколько типов научных революций: 1. Частная - микрореволюция, затрагивающая одну область знания; 2. Комплексная - революция, затрагивающая ряд областей знания; 3. Глобальная - всеобщая революция, радикально меняющая основания науки. При определении типа научной революции необходимо учитывать следующие моменты: 1. Масштаб научной революции; 2. Глубину переворота фундаментальных теорий и законов науки; 3. Открытие новых фундаментальных законов, новой общей естественнонаучной теории; 4. Формирование общей картины мира; 5. Выработку нового типа мышления; 6. Исторический период развития науки; 7. Сопровождающие научную революцию социально-экономические преобразования. Если обратиться к истории науки, то подлинно глобальными, фундаментальными можно назвать лишь две революции: революцию XVI - XVII вв. и научно-техническую революцию XX в. Научная революция XVI - XVII вв. представляла собой революционный скачок в науках, изучающих механическую форму движения материи. Она ознаменовала становление классического естествознания. В тот период главное внимание при объяснении отдельных явлений и процессов природы уделялось наблюдению, поиску очевидных, вытекающих из опыта принципов бытия, на базе которых возможно построение теории. Развивалось механистическое понимание систем природы как вековечных и неизменных. Каждый материальный объект, явление представлялись относительно устойчивыми телами, а процесс развития сводился к перемещению тел в пространстве и во времени. В середине XIX в. произошло несколько комплексных научных революций одновременно. Среди них особое значение имели революции, связанные с открытиями органической клетки, закона сохранения и превращения энергии, эволюционного учения Ч. Дарвина, периодической системы химических элементов. Сущность этих революций заключалась в рассмотрении предметов и явлений в процессе развития и во взаимной связи. Вторая глобальная революция совершается в начале XX в. Она связана с пересмотром исходных идеализации пространства, времени, движения в контексте создания теории относительности и разработки квантовой механики. Сегодня, пожалуй, можно говорить об очередной глобальной революции, в ходе которой рождается новая постнеклассическая наука. Сегодня научные знания включаются практически во все сферы социальной жизни. Сама научная деятельность тесно связана с революцией в средствах хранения и получения информации. Объектами современного научного познания становятся уникальные системы, характеризующиеся открытостью и саморазвитием. Вместе с включением научных революций в конечный вариант исторической реконструкции приобретают значение теории прошлого не как некоторые ошибки, зигзаги в сторону от генеральной линии научного развития, а как обладающие своей непреходящей значимостью, особенностью. Рассматривается возникновение нового знания, но без разрушения старого. Прошлое не утрачивает своего своеобразия и не поглощается настоящим. Сегодня в истории и методологии науки на первый план выходят «кейс стадис», которые называют ситуационными исследованиями. Это направление формируется с 70-х годов. В работах этого направления прежде всего подчеркивается необходимость остановить внимание на отдельном событии из истории науки, которое произошло в определенном месте и в определенное время. Это прямой антипод кумулятивистских, линейных моделей развития науки. В «кейс стадис» ставится задача понять прошлое событие не как вписывающееся в единый ряд развития, не как обладающее какими-то общими с другими событиями чертами, а как неповторимое, невоспроизводимое в других условиях. В работах прежнего типа исследователь стремился изучить как можно больше фактов, чтобы обнаружить в них нечто общее и на этом основании вывести общие закономерности. Теперь он изучает факт как событие - результат многих особенностей развития науки, сходящихся в одной точке с тем, чтобы отличить ее от других. Для истории науки - это новый поворот исследования. Он более характерен для гуманитарных наук. Ведь история науки больше, чем история любой другой области человеческой жизни, всегда воспринималась как нечто максимально рациональное и упорядоченное. В «кейс стадис» элементарное событие не приобщается к некоторому всеобщему, находящемуся вне его, а, наоборот, это всеобщее обнаруживается в нем самом и через общение с другим особенным событием. Но это - в перспективных исследованиях. Сегодняшние исследователи таких проблем пока не ставят. Историческая картина, складывающаяся на базе «кейс стадис», представляет собой что-то вроде плоскости с возвышающимися на ней холмами и пиками, изображающими события меньшей или большей значимости. Поскольку по ходу истории старые события, как не имеющие значения, не вытесняются новыми, история становится многосубъектной, малособытийной. Между событиями устанавливаются диалогические отношения, речь идет о сосуществовании разных теорий, парадигм.

8. Концептуальные основы всеобщих научных революций

9. Всеобщая научная революция конца XV – начала XVI вв, ее значение для развития общественного сознания и естественной науки

В каждой революции решаются две проблемы: разрушения и созидания (точнее, разрушения для созидания). В содержательном плане научная революция XVII века ознаменовала собой смену картин мира. Поэтому главной предметной областью проходивших процессов была физика и астрономия.

Разрушение-созидание совпадали (правда, в различной степени) в трудах отдельных "героев" научной революции. Если Возрождение выявило тенденцию к разрушению старого Космоса, то, начиная с 1543 года - года выхода книги Н. Коперника (1473 - 1543) "О вращении небесных сфер" - процесс приобретает четкие научные формы.

“Старый космос" - это мир по Аристотелю и Птолемею. Их модели были призваны воспроизвести с максимальной точностью, то что они непосредственно наблюдали на небе, а не истинную картину мира. Космос имеет шаровидную форму, вечен и неподвижен; за его пределами нет ни времени, ни пространства. В центре его – Земля. Он дихотомичен: изменяющийся подлунный мир и совершенно неизменный надлунный. Пустоты нет: в подлунном мире - 4 элемента: земля, вода, воздух, огонь, в надлунном – эфир. Все движения в космосе - круговые, в соответствии с кинематикой Птолемея.

"Новый космос" (по Копернику) начинался с простой модели, совпадавшей с моделью Аристарха Самосского: вращение Земли происходило вокруг оси, центральное положение Солнца - внутри планетной системы. Земля - планета, вокруг которой вращается Луна. Именно эта модель, как пифагорейский символ гармоничного мира вдохновляла и самого Коперника, Галилея, и Кеплера, поскольку соответствовала астрономическим наблюдениям лучше, чем геоцентрическая модель Птолемея. Нельзя сказать, что теория Коперника позволила с большей точностью толковать астрономические наблюдения: в одних отношениях она была более точной, в других менее. А в одном важном отношении она явно противоречила тому, что считалось неоспоримым: она предсказывала наличие параллактического смещения звезд на протяжении года. Ни сам Коперник, ни кто-либо из его предшественников не могли обнаружить такого рода смещений. Коперник объяснял это удаленностью звезд, вследствие чего параллакс слишком мал, чтобы его заметить. Но возникала другая проблема: если при большой удаленность звезд мы их видим достаточно крупными, то по своим размерам они должны превосходить диаметр земной орбиты. Это противоречило здравому смыслу.

Модель Коперника, когда он попытался ее расширить, оказалась малопригодной для практического применения. Гелиоцентрическая модель была столь же громоздкой, как и геоцентрическая. Не отличалась большой точностью, вытекающие из нее выводы о размерах звезд – абсурдными. К тому же, она сохраняла и весь аппарат птолемеевской модели - круговые орбиты, эпициклы и т.д.. Значительно мощнее оказался удар этой модели по христианскому мировоззрению - недаром Мартин Лютер и Джон Донн в своей сатирической поэме "Святой Игнатий, его тайный совет .." всячески поносили католического священника Коперника. Коперник, "остановив Солнце", лишил Землю сакральности центра мироздания.

В практической же деятельности, как до Коперника, так и после него использовалась видоизмененная астрономическая модель Птолемея. Практика включала два основных направления деятельности: реформу календаря и обеспечение навигации.

Переход на новую систему летоисчисления был узаконен папской буллой от 24 февраля 1582 года. Она предписывала всем христианам по всей Европе принять григорианский календарь со следующего года. Необходимость реформы календаря была очевидна с XIV века, но отсутствовали точные астрономические данные. Прежде всего, не была известна истинная величина тропического года (промежуток времени между двумя последовательными прохождениями центра Солнца через точку весеннего равноденствия).

Для ориентации корабля, как и вообще для определения положения планет на небесной сфере, использовались альфонские таблицы, составленные по указанию Альфонса X еще в 1252 году. В 1474 году в Нюрнберге впервые были напечатаны "Эфемериды" Региомонтана, а следующее их издание уже содержало таблицы для решения самой сложной задачи - определения широты места. Все великие мореплаватели XV века - Диас, Васко да Гама, Америго Веспуччи и Колумб пользовались этими таблицами. С их помощью Веспуччи определил в 1499 году долготу Венесуэлы, а Колумб смог поразить туземцев, сообщив им о предстоящем солнечном затмении 29 февраля 1504 года.

Новая модель Космоса

Первый "рабочий чертеж" новой модели мира суждено было выполнить Иоганну Кеплеру, на которого с детства выпало столько личных несчастий, что трудно найти более тяжелую судьбу. Кеплер был открытым и последовательным пифагорейцем и совершенство своей астрономической модели искал (и нашел) в сочетании правильных многогранников и описывавших их окружностей, правда, нашел их в своей третьей геометрической модели, отказавшись при этом от круговой орбиты небесных тел.

В книге "Новая астрономия” завершенной в 1607 году, Кеплер приводит два, из своих трех знаменитых законов движения планет:

• Каждая планета движется по эллипсу, в одном из фокусов которого находится Солнце.

• Каждая планета движется в плоскости, проходящей через центр Солнца, причем, линия соединяющая Солнце с планетой (радиус-вектор планеты), за ее равные промежутки времени описывает равные площади.

Эти законы были выведены в следствии изучения движения планеты Марс, когда Кеплер стал помощником датского астронома Тихо Браге. Кеплер внес несколько коренных изменений в геометрическую модель мира Аристарха:

• Планетарные орбиты, которые в модели Аристарха целиком лежали в оной плоскости, следовало поместить в различные плоскости. Плоскости должны проходить через Солнце.

• Принцип равномерного кругового движения, который неизменно лежал в основе математического подхода к астрономии с момента зарождения до конца XVI века, следовало заменить новым – отрезок прямой, соединяющий планету с Солнцем, описывает равные площади за равные промежутки времени.

• Движение планет по круговой орбите заменить эллиптическим, поместив в один из фокусов эллипса Солнце.

Никаких промежуточных моделей за всю предшествующую историю астрономии не было. Для достижения этих идей от Кеплера требовалось беспрецедентные по точности наблюдения, самоотверженность, математический гений.

Кеплер не смог объяснить причины планетных движений: он считал, что их "толкает" Солнце, испуская при своем вращении особые частицы (species immateriata), при этом эксцентричность орбиты определяется магнитным взаимодействием Солнца и планеты. Все его усилия ушли на математическое описание предложенной геометрической модели. Сколь не простой была эта задача, свидетельствует множество безуспешных попыток Кеплера совместить его закон площадей с круговыми формами орбит. В отчаянии он усомнился в верности закона, пока не преодолел стереотип мышления: "Загипнотизированный общепринятым представлением, я заставлял их (планеты) двигаться по кругам, подобно ослам на мельнице".

Закон площадей Кеплера - это первое математическое описание планетарных движений, исключившее принцип равномерного движения по окружности как первооснову:

• Квадраты периодов обращения планет вокруг Солнца соотносятся как кубы больших полуосей их орбит.

Более того, он впервые выразил связь между мгновенными значениями непрерывно изменяющихся величин угловой скорости планеты относительно Солнца и ее расстояния до него. Этот "мгновенный" метод описания, который Кеплер впоследствии вполне осознано использовал при анализе движения Марса, стал одним из выдающихся принципиальных достижений науки XVII века - методом дифференциального исчисления, оформленного Лейбницем и Ньютоном.

В конце концов Кеплеру удалось построить модель Солнечной системы, которая за малым исключением, описывала движение планет и их спутников в пределах точности наблюдений Тихо Браге. Так Кеплер завершил научную программу, начатую последователями Пифагора, и заложил первый камень (вторым - стала механика Галилея) в фундамент, на котором покоится теория Ньютона.

Космология и механика Галилея

У Галилео Галилея (1564 - 1642) впервые связь космологии с наукой о движении приобрела осознанный характер, что и стало основой создания научной механики. Первоначально (до 1610 г.) Галилеем были открыты законы механики, но первые публикации и трагические моменты его жизни были связаны с менее оригинальными работами по космологии. Галилей первым отчетливо понимал два аспекта физики Архимеда : поиск простых и общих математических законов и эксперимент, как основа подтверждения этих законов.

Изобретение в 1608 году голландцем Хансом Липперсхеем, изготовителем очков, телескопа (правда, не предназначавшегося для астрономических целей), дало возможность Галилею, усовершенствовав его, в январе 1610 года "открыть новую астрономическую Эру".

Оказалось, что Луна покрыта горами, Млечный путь состоит из звезд, Юпитер окружен четырьмя спутниками и т.д. "Аристотелевский мир" рухнул окончательно. Галилей спешит с публикацией увиденного в своем "Звездном вестнике", который выходит в марте 1610 г. Книга написана на латыни и была предназначена для ученых.

В 1632 г. во Флоренции была напечатана наиболее известная работа Галилея, послужившая поводом для процесса над ученым. Ее полное название - "Диалог Галилео Галилея Линчео, Экстраординарного Математика Пизанского университета и Главного Философа и Математика Светлейшего Великого Герцога Тосканского, где в четырех дневных беседах ведется обсуждение двух Основных Систем Мира, Птолемеевой и Коперниковой и предполагаются неокончательные философские и физические аргументы как с одной, так и с другой стороны".

Эта книга была написана на итальянском языке и предназначалась для "широкой публики". В книге много необычного. Так, например, один из ее героев Симпличио (в переводе с латинского - простак), отстаивающий точку зрения Аристотеля, - явный намек на выдающегося комментатора Аристотеля, жившего в VI веке - Симпликия. Несмотря на легкость и изящество литературной формы, книга полна тонких научных наблюдений и обоснований (в частности таких сложных физических явлений как инерции, гравитации и прочие.) Вместе с тем, Галилей не создал цельной системы.

В 1638 г. вышла последняя книга Г. Галилея "Беседы и математические доказательства, касающиеся двух новых отраслей науки, относящихся к механике и местному движению...", в которой он касался проблем, решенных им около 30 лет назад.

Механика Галилея дает идеализированное описание движения тел вблизи поверхности Земли, пренебрегая сопротивлением воздуха, кривизной земной поверхности и зависимостью ускорения свободного падения от высоты. В основе "теории" Галилея лежат четыре простые аксиомы, правда в явном виде Галилеем не сформулированные.

• Свободное движение по горизонтальной плоскости происходит с постоянной по величине и направлению скоростью (сегодня - закон инерции, или первый закон Ньютона).

Исходя из этого утверждения становится ясно, что тело скользящее без трения по горизонтальной поверхности не будет не ускоряться, не замедляться ни отклоняться в сторону. Это утверждение не является прямым следствием наблюдений и экспериментов. В законе говорится о движении, которое никогда не наблюдалось. Будучи последователем Архимеда, Галилей считал, что физические законы похожи на геометрические аксиомы. В природе не существует идеальных вещей и предметов. Но он не пренебрегал усложнениями вносимыми трением, воздухом – он пытался поставить эксперимент показывающий незначительность этих эффектов. Свой закон свободного движения Галилей получил не из реальной жизни и экспериментов, а из мысленного опыта.

• Свободно падающее тело движется с постоянным ускорением.

Равноускоренным называется движение, при котором скорость тела за равные промежутки времени увеличивается на одну и ту же величину:

.

Рассмотрим как Галилей пришел к этому выводу. Сначала он предположил, что первоначально покоящееся тело постепенно увеличивает свою скорость от начального значения V=0. Во времена Галилея полагали, что как только на тело начинает действовать сила тяжести, оно мгновенно приобретает скорость и эта скорость тем больше, чем тяжелее тело. Галилей мысленно поставил эксперимент, который показывал что тело, падающее из состояния покоя, должно двигаться очень медленно, а по мере падения увеличивать скорость.

Далее Галилей полагал, что движение падающих тел должно описываться простым законом.

На какое то время он решил, что это закон : ,равные приращения скорости, за равные промежутки расстояния. Но он отверг этот закон, когда понял что если бы он был справедлив, то тело, первоначально покоящееся, осталось бы в покое навсегда.

Проверить закон в первоначальном виде было практически невозможно. В то время не существовало точных часов, кратчайший промежуток времени который можно было определить 10 секунд. За 10 секунд свободно падающее тело пролетает 490 метров ! По этому для применения закона ему потребовался постулат:

• Тело, скользящее без трения по наклонной плоскости, движется с постоянным ускорением

угол наклона плоскости к горизонту

Свободное падение можно рассматривать как частный случай движения по наклонной плоскости , а закон инерции соответствует горизонтальной плоскости. Используя в своих экспериментах наклонную плоскость с малыми углами наклона, Галилей смог проверить гипотезу постоянства ускорения при вертикальном падении.

Из закона вытекает, что конечная скорость тела, скользящего без трения по наклонной плоскости из состояния покоя, зависит лишь от высоты, с которой тело начало двигаться, но не зависит от угла наклона плоскости: .Галилей гордился этой формулой, поскольку она позволяла определить скорость при помощи геометрии. Измерение скорости в то время было малонадежной процедурой из за отсутствия точных часов. Теперь можно измерить только расстояние. Если мы захотим придать телу скорость , то нужно столкнуть его с высоты , предполагая отсутствие трения.

• Принцип относительности Галилея

Представим корабль движущийся с постоянной скоростью. С его мачты сбрасывают предмет, куда он упадет? Соотечественники Галилея сказали бы, что он упадет отклонившись от

Основания мачты в сторону кормы при движении корабля, и не отклонился бы вообще будь корабль неподвижен. Однако Галилей доказал, что траектория падающего тела отклоняется от вертикали только от сопротивления воздуха. В вакууме тело упало бы точно под точкой, из которой начала падать, если корабль движется с постоянной скоростью и с неизменным направлением. Траектория падения тела для наблюдателя с берега будет парабола.

10. Научная революция конца XVII – начала XVIII вв. Механистическая картина мира.

Это была революция метода познания и обхождения с полученным знанием, и она была тесно связана с духом просвещения.

На стыке 17/18 веков происходит научная революция. Причём происходит она не из-за того, что открыли: большие космологические и географические открытия были сделаны ещё в 15 и 16 веке (Колумб, Васко да Гама, Коперник, Галилей, Иоганн Кеплер). Новой была форма, как делали открытия: личным опытом и наблюдением. Сегодня это называется «эмпирический метод». Для нас сейчас он естественен, но в 17-ом веке он был только признан, а распространился в 18-ом^[2].

Учёба в университетах того времени была строго иерархично организована. Они состояли из четырёх факультетов (как и сейчас): три высших (теология, юриспруденция и медицина) и четвёртый – философский, который включал в себя 7 предметов (семь свободных искусств – septem artes liberales) и занимался базисным, подготовительным обучением (studium generale). Эти предметы, согласно систематике Аристотеля, были такими: Trivium (грамматика, риторика, диалектика) и Quadrivium (арифметика, геометрия, астрономия, музыка). «Trivium» значит по-латыни «трёхдорожье», а «Quadrivium» - «четырёхдорожье». Отсюда и слово «тривиальный», что значит «относящийся к самым азам, начальным дисциплинам, которые изучали в самом начале, т.е. очень простой, общепонятный». Предметов, которые преподаются в современных университетах – физика, химия, биология, история, география, филология и др. – в университетах того времени не было^[3].

Это было связано с тем, что знание, полученное опытом, низко ценилось. Человеческие органы чувств считались плохим прибором для его получения – уж очень они обманчивы. Истинным и имеющим всеобщую силу считалось знание, полученное чистой логикой. Знание же, идущее из наблюдения, считалось частичным, не имеющим всеобщей действительности. Индуктивный метод – заключение об общем по частным наблюдениям – приживался лишь очень постепенно^[4].

Сейчас науки занимаются получением знания. Тогда они занимались его бережным хранением и передачей дальше. Оно хранилось в канонических текстах, которые трактовались определённым способом и постоянно зубрились. Такими текстами были Библия и античные авторы: в первую очередь Аристотель, важный для логики и схоластики, римское право (кодекс Юстиниана), труды Гиппократа. Но все они не давали ответа на новые вопросы, поставленные наблюдениями. Современные научные исследования не находили себе места в системе университетских дисциплин, ибо те были традиционными местами передачи знания, а не исследований, и преподавали они теоретическое знание, не практическое^[5].

Вот что писал английский историк Эдвард Гиббон (Edward Gibbon, 1737-1794) про современные ему университеты:

Поэтому большинство учёных того времени – они называли себя «философами» - не были привязаны к университетам. Лишь Исаак Ньютон (Isaac Newton, 1642-1727) был профессором математики в Кембридже. Другим их отличием от традиционных учёных было то, что они не ограничивались одной какой-то дисциплиной, а стремились охватить многое, как это делал, например, Дени Дидро (Denis Diderot, 1713-1784), который в 1751 г основал большую знаменитую «Энциклопедию». Для просветителей было типичным, что их интересовало всеобщее знание^[7].

Латынь перестаёт быть научным языком – на ней только и преподавали и писали до начала 18 века – и на её место приходит французский^[8]. Обычная же литература, ненаучная, писалась на национальных языках. Среди учёных разгорелся тогда большой спор о языках: могут ли современные языки вытеснить латынь. На эту тему, да и вообще о вопросе превосходства между античностью и современностью, Джонатан Свифт (Jonathan Swift, 1667-1745), знаменитый просветитель и автор «Путешествий Гулливера», написал, например, сатирический рассказ "Битва книг" (The Battle of the books), опубликованный в 1704 г. В притче о пауке и пчеле, содержащейся в этом рассказе, он прекрасно и остроумно выразил суть спора между сторонниками античной и современной литературы.

Другое принципиальное отличие от прошлого: учёные нового типа стремились распространять знание, популяризировать его^[9]. Знание не должно быть больше исключительным владением некоторых посвящённых и привилегированных, а должно быть доступно всем и иметь практическую пользу. Оно становится предметом общественной коммуникации, общественных дискуссий. В них теперь могли принимать участие даже те, кто традиционно был исключён от учёбы – женщины. Появились даже специальные издания, рассчитанные на них, например, в 1737 году книга «Ньютовианизм для дам» автора Фраческо Алгаротти (Francesco Algarotti, 1712-1764). Характерно, как Дэвид Юм (David Hume, 1711-1776) начинает своё эссе об истории (1741):

Кульминацией этого стремления популяризировать знания стало издание Дидро и др. «Энциклопедии» (1751-1780) в 35 томах. Это был самый успешный и значительный «проект» века^[11]. Этот труд собрал воедино всё накопленное человечеством до того времени знание. В нём доступно объяснялись все стороны мира, жизни, общества, наук, ремесла и техники, повседневных вещей. Как «Википедия» сейчас. И эта энциклопедия была не единственной в своём роде. Ей предшествовали другие, но только французская стала такой знаменитой. Так, в Англии Ефраим Чемберс(Ephraim Chambers, 1680-1740) в 1728 г опубликовал двухтомную «Циклопедию» (Cyclopaedia, по-гречески «круговое обучение», слова «-педия» и «педагогика» - однокоренные). В Германии в 1731-1754 гг Цедлер (Johann Heinrich Zedler, 1706-1760) издал «Большой универсальный лексикон» (Großes Universal-Lexicon) в 68 томах. Это была самая большая энциклопедия 18 века. В ней было 284.000 ключевых слов. К сравнению: во французской «Энциклопедии» их было 70.000. Но она стала более знаменитой, и уже среди современников, потому что её писали знаменитейшие люди своего времени, и это было всем известно, а над немецким лексиконом работала множество никому неизвестных авторов. Во-вторых: её статьи были более спорными, полемичными, открытыми духу времени, частично революционными; их вычёркивала цензура, были гонения. Это придавало ей прелести. В-третьих: в то время международным научным языком был уже французский, не немецкий.

Одновременно с общими энциклопедиями появляются и специальные, и для разных отдельных наук, которые тогда переросли в отдельный жанр литературы^[12].