Картошка

Сколько помню, наша жизнь на даче начиналась с картошки (это в конце войны было, я не ходил еще в школу). Еще в Москве покупалась на рынке картошка, и лучшие клубни выкладывались на подоконники для яровизации.

Отец научил нас с братом копать: самое главное — отрезать лопатой ломоть земли по силам, тогда и ряд будет ровный, и глубина правильной, и сам не очень будешь уставать. Если копнуть глубже, то тогда на конце лопаты окажется немного светлой глины. Если таких светлых «гребешков» окажется на моем участке много, то это значит, что я вскопал землю отлично. Вскопанную землю бороновали, делалось это граблями. У лопат со временем ломались ручки и даже полотна, а вот грабли сохранились с тех пор.

Потом отец лопатой делал аккуратные лунки, разрыхлял на их дне землю, а я бросал туда горсть или две золы, в которую главными ростками вверх и помещался картофельный клубень. Рядом я еще клал одну или две горошинки — считалось, что картошка с горохом растет лучше.

Затем отец делал следующий ряд лунок, а землей из них осторожно засыпал предыдущий с уже посаженной картошкой. И так ряд за рядом засаживалось все картофельное поле.

Потом ждали всходов, опасаясь в это время заморозков, — картофельная зелень к ним очень чувствительна. До цветения картошку раза два или три окучивали, выбирая для этого время сразу после дождя. Делалось это тяпкой, но брат, а позже и я предпочитали лопату.

Потом картошка зацветала белыми и светло-лиловыми цветками с желтыми носиками. Я знал хрестоматийную историю о том, как картошка попала в Европу, в Россию, как сперва пробовали есть ее плоды, а не клубни, и что из этого выходило. И я недоумевал, откуда брали столько плодов — зеленых картофельных ягод с семенами, ведь на нашей картошке цветы отцветали и опадали, а ягоды были редкостью.

Заросли картошки использовались нами во время игры в пряталки и во всех тех предприятиях, где требовалось укрытие. Да и вообще приятно было лежать на земле между картофельными рядами, вдыхая запах ее ботвы — самый, пожалуй, памятный из детства запах. И можно было определенно сказать, что картошку действительно лучше сажать с горохом — не припомню лучшего лакомства.

Картошки было много, она занимала большую часть наших участков, а сразу после войны ее сажали и на улицах нашего дачного поселка. Я помню рабочих, укрывавшихся у нас на террасе от дождя, — они приезжали из Москвы сторожить по ночам заводскую картошку. Это означало, что она уже выросла, созревает — бабушка подкапывала крайние кусты, и на столе появлялась молодая картошка. Но главный момент — уборка — был еще впереди.

Но наступал и этот момент. Отец осторожно втыкал лопату против куста картошки и плавно наклонял рукоятку к земле, а я в это самое время так же плавно тянул куст за ботву, каждый раз ожидая, что этот куст будет особенным. Показывались первые клубни, я выбирал их руками, а потом отец осторожно копал лопатой вокруг — случалось, что клубни отклонялись немного в сторону, и было бы досадно их потерять или порезать. Последнее вообще вызывало всеобщее огорчение.

Затем ботву собирали и сжигали, чтобы не распространялись вредители и болезни. Для нас, мальчишек, это было самое интересное, и запах дыма от картофельной ботвы тоже запомнился на всю жизнь. Когда золы собиралось довольно, мы пекли картошку — получалось вкусно, но не настолько, чтобы об этом писать в книгах.

Было еще одно развлечение. После уборки на поле все же оставалась мелкая картошка. С помощью гибкого прута ее можно было закинуть неожиданно далеко. Особый эффект получался, когда картошка падала на железную крышу, а железных крыш в то время было всего две, преобладала дранка.

Вот и запомнилось убранное картофельное поле с остатками ботвы и мелкой картошки, с особенным запахом этой поры, с дымком костров и мешками картошки.

16 ноября 1984 г.