Комната для занятия

Творческому самовыражению дефензивных пациентов способствует уютная комната, длинный стол, за которым рассаживаются пациенты с психотерапевтом во главе стола. Проектор, экран для слайдов. На столе самовар, чашки, сухарики — для тех, кто хочет еще больше расслабиться такой непосредственной домашней обстановкой. Листы бумаги, карандаши, фломастеры и т.п. И пусть горят на столе свечи в подсвечниках — при том, что в комнате может быть и без них светло. Целебность пламени свечи — еще не написанная глава клинической психотерапии. Мы знаем или интуитивно чувствуем, что этот живой огонь был точно таким не только в первобытной пещере, но и до того, как возникла, состоялась в бушующем огне наша Земля, этим же огнем миллиарды лет горит Солнце. Для религиозного человека пламя свечи — символ вечно живой души (например, в церкви). То есть мы ощущаем-понимаем огонь как живую вечность, и это торжественно поднимает и просветляет душу.

Цель занятия

Цель — иная, в отличие от цели арт-терапевтического занятия с проективным рисунком. Там по рисунку психоаналитически выявляются, осознаются бессознательные конфликтные переживания, тайные желания, отношения с определенными людьми и т.п. И, благодаря этому осознанию, смягчается душевная напряженность. Здесь же мы стараемся усмотреть, понять в рисунке каждого из нас природный душевный склад, закономерности индивидуальных переживаний, отношения к миру. Стараемся ощутить, например, как именно чувствует данный человек в соответствии со своей природой соотношение между материей и духом. Чувствует, как материя-телесность по-своему светится духом, отражая полнокровно-реалистически окружающую жизнь? Светится духом, не существующим без этой материи-телесности? Или человек чувствует изначальность, вездесущность, бесконечность духа, а материя-тело есть не источник, а приемник, лишь временное пристанище духа, удобное, мягкое, как у Боттичелли, или неудобное, изломанное, как у Модильяни. Таким образом, цель занятия — ощутить, познать, понять себя как конкретную индивидуальность, определенный личностный радикал (аутистически-философический, синтонно-реалистический, тревожно-сомневающийся реалистический и т.д.), испытать радостное ощущение встречи с самим собой, вдохновение самопознания, яснее увидеть свои слабости и сильные общественно-полезные особенности и, значит, свою личностную дорогу и в профессии, и в жизни вообще.

Кроме того, творческое рисование (даже откровенно неумелое, но искреннее) будит желание творческого самовыражения в более широком смысле — желание выразить себя и другими способами: написать рассказ, сфотографировать и т.п.

План занятия

1. Краткое сообщение-пояснение психотерапевта о творческом рисунке.

2. Сопоставление, сравнение собственного личностного видения мира с видением мира известными художниками в их картинах.

3. Рисование на какую-то тему.

4. Обсуждение рисунков.

Содержание занятия

1. Краткое сообщение-пояснение психотерапевта о творческом рисунке

Сразу же следует подчеркнуть пациентам, что здесь не студия графики, живописи, для нас не имеет значения, умеет ли человек рисовать или нет, способен к рисованию или не способен. Творческий рисунок — совсем не обязательно произведение искусства. Он творческий в том смысле, что рисующий как-то выражает в нем свою душу, особенность. А для этого нужно только свободно отдаться душой рисунку: пусть само собой рисуется то, что чувствуется, что волнует душу. При этом уместно показать, например, рисунок А. П. Чехова, сделанный им в 24 года, и прочесть вслух, что вспоминал о возникновении этого рисунка писатель В. А. Гиляровский¹³⁵. А. П. Чехов в компании за чаем наблюдал, как Левитан и Николай Чехов рисовали в альбом, как присутствующие восторгались рисунками, и стал «с серьезным видом» критиковать, что, дескать, непонятно, что тут: «Ну, море! А какое море? Вот головка... Ну, головка! А чья головка — не пояснено...». За несколько секунд Чехов сам нарисовал в альбом картинку.

«На листке альбома изображено море, по которому идет пароход, слева гора, по ней идет человек в шляпе и с палкой, направляясь к дому с башнями и вывеской, в небе летят птицы. А под каждым изображением подпись: море, гора, турист, трактир. А внизу подпись: Вид имения Гурзуф Петра Ионыча Губонина. Рис. А. Чехова.

— Вот как рисуют! А ты, Гиляй, береги это единственное мое художественное произведение: никогда не рисовал и никогда больше рисовать не буду, чтобы не отбивать хлеб у Левитана». (Ил. 13)

Давайте всмотримся в этот рисунок, — предлагаем пациентам. — Он, конечно, неумелый, как сказали бы специалисты, но в нем чувствуется духовная индивидуальность автора, не правда ли? Даже думается, что эта нежно-неуверенная, тревожная и потому стремящаяся к твердой веселой определенности особенность чеховского рисунка звучит в известных графических иллюстрациях В. М. Конашевича к чеховским рассказам, так созвучных чеховской душе.

Заглянем теперь в альбом «Рисунки русских писателей XVII — начала XX века» (Р. Дуганов. — М.: Советская Россия, 1988). Здесь столько тоже неумелых рисунков, но как выразительно сквозит в них знакомая нам по умелому литературному творчеству душа писателя или поэта.