Липа и Ясень

В банке с водой стояли ветки липы, успевшие уже выпустить листья на коротких побегах. Потом весна отступила, пошел снег, спряталось солнце. Северный порыв ночного ветра повалил старый ясень; светолюбивый, он давно уже рос наклонно, спасаясь от тени рядом стоящего дома.

Татьяна поставила несколько веток упавшего ясеня в банку с зеленеющей липой, надеясь, что липа поможет распуститься ясеню. Гладкая кора липы густо-вишневого оттенка соприкасалась с чешуйчатой зеленоватой корой ясеня. «И вода у них общая, как почва, — фантазировала Татьяна. — Если вспомнить древнегреческую мифологию, дружба этих деревьев имеет тысячелетние корни; в смешанных лесах эти деревья по сей день растут рядом».

Вот о чем поведала липа ясеню:

«Титану Кроносу нравилась нимфа Филира (что означает «Липа»). У них родился Кентавр Хирон. Другой кентавр, Фол, — сын нимфы Мелии («ясеневой»). Кентавры — дикие существа, полулюди-полукони; но Хирон и Фол были на редкость мудры и доброжелательны.

Когда Геракл отправился на свой очередной подвиг, радушный Фол пригласил его к себе в пещеру отдохнуть. На запах дружеского ужина сбежались другие кентавры, требуя угощения со скудного стола. Пришлось Гераклу рассеять кентавров с помощью отравленных кровью гидры стрел. Случайно стрела попала в Хирона, который воспитал Геракла, Ясона, учил врачеванию Асклепия. Добродушный Фол из любопытства вынул стрелу из тела кентавра и, рассматривая ее, случайно уронил себе на ногу. И умер от яда гидры, удивляясь смертоносной силе стрелы.

Геракл был долго безутешен...»

Тихий голос Липы, ее присутствие действовали успокаивающе на переживавшего падение Ясеня. Не уставая, две недели вела свой рассказ Липа, не замечая, что листья ее начинают вянуть. А почки Ясеня набухали — то ли от разбуженных воспоминаний, то ли от слез благодарности. И однажды, солнечным утром, его игольчатые пучки почек начали раскрываться, решившись начать последнюю, самую короткую свою жизнь.

Март, 1998 г.

Кентавр и Прометей

Из греческой мифологии известен образ кентавра, сочетание в едином теле коня и человека. И — другой образ, который принято считать героическим: образ Прометея. Но — «Чудо древнегреческого искусства в том, что ему удалось достичь вершин совершенства, приняв в качестве исходной точки конечность человеческих масштабов, и никогда не выходить за их рамки» (Джордж Ортис).

Часто за внешней идеальной красотой тела в мифологии древних греков уживаются отрицательные стороны души, а порой — просто жестокость. Красавец Аполлон, обученный играть на флейте и кифаре богиней Афиной, проиграв состязание в музыке пастуху Марсию, сдирает с него, живого, кожу. Подобных примеров в мифологии много. Напрашивается мысль, что идеальная красота обманчива, идеальная пропорция часто несет в себе лишь звериную грацию.

Альбрехт Дюрер самостоятельно вновь открыл приемы перспективы и страстно поверил, что теперь сможет познать тайну совершенства пропорций тела при помощи циркуля и линейки и выразит красоту в цифрах. Но в конце жизни Дюрер мужественно признал: «Что такое прекрасное — этого я не знаю». И приходит к выводу: единственного и незыблемого канона красоты нет, люди бесконечно разнообразны, разнообразна и их красота.

Вглядываюсь глубже в образ получеловека-полуконя — Хирона. В сущности, он, как сын Титана, единственный из кентавров бессмертен. Почему же раненый отравленной стрелой Хирон отказывается от бессмертия в обмен на освобождение Зевсом Прометея?

Прометей, на первый взгляд, занимает позицию мученика, пожертвовавшего собой ради людей. Прометей похищает с помощью богини Афины из кузницы Гефеста огонь и передает его людям. И Прометей же учит обману людей в совершении поклонения Зевсу. И прикован Прометей Зевсом за то, что домогался любви богини Афины, защитницы целомудрия. Афина играет большую роль в создании людей, вдохнув в них душу.

Прометей заботится исключительно о теле, отсюда все беды человеческой жизни и вражда среди людей. И вот, кажется, проясняется, почему мудрый кентавр, страдая от ядовитой стрелы Геракла, жаждет умереть и отказывается от бессмертия, не желая взамен освобождения Прометея.

Страдающая человеческая половина Хирона, испытывая страшные муки, не приемлет человека бездушного.

Отвергающий личное бессмертие кентавр продолжает творить добро и после смерти; образ Хирона помнят в средние века.

Когда тень Вергилия сопровождает Данте по кругам ада, то Вергилий полностью доверяет Хирону: «Мы ответ дадим Хирону под его защитой...» И великодушный кентавр не отказывает в помощи — дает Данте надежного проводника. («Божественная комедия»).

Может быть, это слишком наивное предположение, но мне кажется, что притягательный образ Хирона служит как бы далеким прообразом Христа в архаическом мире...

1998 г.