Впечатление, навеянное ощущением одиночества «Отражение»

Солнце, нехотя, как бы переваливаясь с боку на бок, постепенно врезалось в Землю, пока не скрылось совсем от моих глаз.

Становилось прохладно и уютно. Окружали нерезкие, причудливые очертания ранее знакомых предметов. Наступало время моего мира, он наступал на мир суеты своей тишиной, но сладкой тревожной тишиной и напирающим потоком мыслей, меняющих скорость и значение.

И небо такое темное и глубокое, манящее и отталкивающее, оно становилось то близким, то совсем далеким, то шло навстречу, складывалось и пронизывало насквозь. Как же оно было похоже на них... Пугало и одновременно затягивало, приглашая разделить одиночество.

И звезды: то ярко горели, холодно красуясь, то манили добродетельным мягким светом — теплым и приятным, то зло и напряженно кусались.

Но как бы ты ни вглядывался в тот другой мир, он не будет тебе понятен, доступен, тем более он не может быть твоим, деля с тобой то, что он есть. Хотя часть этого неба со звездами или без ты можешь найти в любой луже и зачерпнуть его отражение.

Вот так же и с другим человеком, как бы близок он ни был тебе, на самом деле он так далеко, что приходится довольствоваться лишь отражением, которое удалось зачерпнуть частью себя.

Как же мне все далеки...

Вопросы:

1) Знакомо ли мне ощущение одиночества? Как я переживаю это ощущение сообразно своему характеру?

2) Что есть для меня «одиночество» как данность бытия?

3) Как помочь людям, которые наиболее остро переживают свое одиночество, обособленность, чуждость миру, ненужность не столько другим, сколько себе?

3. 11. Художественно-психотерапевтическое творчество

Александр Соколов

Телефонный звонок

После обеда я решил поработать дома: мне срочно надо было прочитать верстку брошюры. Расположившись за своим столом, я некоторое время работал спокойно, но затем какая-то неясная тревога, усиливаясь, стала мешать сосредоточиться. Теперь уже было видно, что тревога связана с телефоном: почему-то стало казаться, что если телефон зазвонит, то сердце разорвется или случится что-нибудь подобное. Такие состояния возникали у меня в то время нередко, и я ничего не мог с ними поделать. Напрасно я убеждал себя, что все это чепуха, — тревога нарастала.

Вот телефон действительно зазвонил, сердце, конечно, не разорвалось, вообще ничего не произошло, я спокойно поговорил, повесил трубку и... со страхом стал ждать нового звонка — не помогает тут ни опыт, ни убеждение.

А если убавить громкость звонка? Я перевернул аппарат и увидел на донышке дату — 1960. Да, этот аппарат у нас столько, сколько мы живем в этой квартире. Вспомнилось, как летом 1962 года я приехал с дачи и ждал важного звонка. Ждать пришлось долго, а мне надо было уйти и вместе не пропустить этот звонок. Тогда я решил быстренько придумать и собрать схему автоматического ответа по телефону, благо магнитофон, реле, провода и нужные детали оказались под рукой.

Схему я собрал и попросил своего приятеля по телефону опробовать это мое устройство. Он тотчас позвонил, и магнитофон ответил ему моим голосом:

— Говорит автоматический ответчик...

— Так я и поверил: у тебя голос дрожит, — возразил мой приятель.

— ... Позвоните, пожалуйста, через десять минут, — закончил свою фразу магнитофон и отключился. Приятель позвонил снова.

— Говорит автоматический ответчик, — тотчас начал магнитофон свою единственную фразу.

— Это я уже слышал, скажи что-нибудь еще, — иронически заметил тот.

— ... Позвоните, пожалуйста, через десять минут, — прервал его магнитофон и отключился.

Снова раздался звонок, и едва магнитофон произнес первые слова, как мой добрый приятель сказал обиженно:

— Если будешь валять дурака, я не стану больше звонить, — и бросил трубку.

Конечно, я не собирался его разыгрывать, просто, слушая, как он всерьез спорит с магнитофоном, я так рассмеялся, что не смог вовремя переключить схему... Вообще это мое устройство так и не получило практического применения, но было источником многих забавных эпизодов. Это тогда, много лет назад...

А теперь, вспоминая эту историю, я чувствовал, как убавляется напряжение, смягчается состояние, отступает тревога и уж не пугает возможность телефонного звонка. Минут через пять я вернулся к работе, а про телефон просто забыл.

Я уже знал по опыту, что это смягчение не случайно, оно вызвано живым образным воспоминанием, которое пришло само собой. Раз так, то, казалось бы, подобные состояния легко выправлять — стоит лишь припомнить какой-нибудь эпизод из прошлого, но это не так: намеренное принужденное воспоминание ничего не дает. Да, в другой раз, когда опять возникла «телефонная» тревога, я нарочно вспомнил рассказанное выше, но это не помогало. Что же помогало? Не натужное припоминание, а простое чтение написанного выше, то есть такие записи должны быть под рукой. А чтобы они были, их надо делать, особенно когда к этому есть расположение. И, конечно, не обязательно писать о телефоне, а лучше о природе и детстве, но главное — писать по-своему.

«Был прекрасный июльский день, один из тех дней, которые случаются только тогда, когда погода установилась надолго. С самого раннего утра небо ясно; утренняя заря не пылает пожаром: она разливается кротким румянцем...» Эти строчки, вообще вся первая страничка из рассказа Тургенева «Бежин луг» неизменно по-хорошему волнует меня, но не настолько, чтобы прогнать тревогу. Тревога слабеет и уходит, когда в своем блокноте находишь запись о наших березах, под покровом которых поднимается молодой ельник — осенью эти елки украшены опавшими березовыми листиками, паутинки сверкают в лучах утреннего солнца множеством капелек росы. А запахи здесь какие! А звуки... И уже нет места тревоге. И не потому, что эта картина живописней или сильней тургеневской, а потому, что она написана мной и по-своему, как, впрочем, и этот мой нехитрый рассказ.

12 сентября 1986 г.

Коля

Автомобили шли непрерывным потоком. Девочка была слишком маленькая, чтобы перейти дорогу, а у мамы были заняты руки. Она ждала, пока машин станет меньше или кто-нибудь поможет. Коля взял ребенка на руки и пошел через улицу. Девочка крепко уцепилась за его шею. Всем троим хотелось, чтобы улица никогда не кончалась.

1968