Социальная несправедливость как причина революции
Вместе с этой главной религиозной причиной, обусловившей кризис доверия народа власти, явились и побочные причины, – экономические и политические. Сюда относятся крепостничество, бедность, бесправие, забитость, тяжелая жизнь простого народа. Еще раз повторим, что этот крест он готов был терпеливо нести ради высшей идеи, но когда он перестал видеть эту идею перед собой, то с возмущением сбросил его с себя, как ставший в его глазах бессмысленным игом. Поэтому можно говорить, что тяжелая жизнь и социальная несправедливость явились скорее для народа поводом, чем действительным мотивом революционного бунта. Однако, конечно, и эти факторы оказали свое влияние.
Б.Вышеславцев считал, что такая модель поведения – возмущение против бессмысленной несправедливости - находится в полном соответствии с глубокими психологическими и подсознательными установками народной души, с коллективным бессознательным русского народа. Для того чтобы проникнуть в подсознание народной души и выявить эти ее глубинные установки, Вышеславцев обращается к народному эпосу.
«Как проникнуть… в бессознательное нашего духа? – спрашивает он. - Фрейд думает, что оно раскрывается в снах. Сны суть наши подсознательные устремления. Во сне мы видим то, чего мы боимся, и то, чего мы жаждем. В этом отношении сны не обманывают: они развертывают художественные символы скрытых сил нашей души. Чтобы понять душу народа, надо, следовательно, проникнуть в его сны. Но сны народа – это его эпос, его сказки, его поэзия…»[7.-с.623].
Вышеславцев, в частности, указывает на народную былину об Илье Муромце и находит в ней поразительно точный первообраз модели поведения народа, имевшей место во время революции.
Илья Муромец, любимый герой и богатырь, олицетворяющий собой крестьянство и народ – массы (тогда как Добрыня Никитич и Алеша Попович есть олицетворения соответственно дворянства и духовенства) - верно служит князю Владимиру, всегда защищая и спасая родную землю и веру православную от врагов. Он – главная опора государства и Церкви. Но вот происходит с ним несправедливость: устроил однажды князь Владимир великий пир для всех князей, бояр и богатырей своей земли, но забыл позвать главного богатыря – Илью Муромца.
«Илья, конечно, страшно обиделся, - пишет Вышеславцев, - Натянул он тугой лук, вложил стрелочку каленую и начал стрелять… В кого бы вы думали? «Начал он стрелять по Божьим церквам да по чудным крестам, по тыим маковкам золоченым.
И вскричал Илья во всю голову зычным голосом:
- Ах вы, голь кабацкая, доброхоты царские! Ступайте пить со мной заодно зелено вино, обирать-то маковки золоченые!
Тут-то пьяницы, голь кабацкая, бегут, прискакивают, радуются:
- Ах ты, отец наш, родной батюшка!
Пошли обирать на царев кабак, продавать маковки золоченые, берут золоту казну бессчетную, и начали пить зелено вино» [7.-с.630].
Разве в этом не видна совершенно отчетливо картина русской революции? Илья, бывший долгое время главной опорой и защитником государства, – олицетворение народных масс – вдруг
«устроил вместе с самой отвратительной чернью, с пьяницами и бездельниками, настоящий разгром Церкви и государства; внезапно он стал разрушать все, что он признавал святыней и что защищал всю свою жизнь. И все это в силу некоторой справедливой обиды: мужицкого богатыря не позвали на княжеский пир. Крестьянская Русь не участвовала в барской, дворянской культуре, хотя защищала ее от врагов и молилась с ней в одной церкви. Пир культуры был ей недоступен, хотя жизнь русского барина долгие века была непрерывным пиром, более блестящим и грандиозным, чем пир Западной Европы»[7.-с.630].
Итак, один из мотивов, приведший к кризису доверия власти и в конечном итоге – к революции, заключался в том, что дворянство и верхушка забыли позвать на свой блистательный пир простой народ, оставив его жить в нищете и бесправии. Действительно, контраст между жизнью дворянства и простого народа был огромен. Н.Бердяев говорит о нем в следующих словах:
«Мир господствующих привилегированных классов, преимущественно дворянства, их культура, их нравы, их внешний облик, даже их язык, был совершенно чужд народу-крестьянству, воспринимался как мир другой расы, иностранцев» [8.-с.363].
Очень горькие слова, если вспомнить, что в Древней Руси не было такой пропасти между низами и верхами, но было единство, по крайней мере в главном: в вере, в идеалах, в культуре, в служении общему великому делу. Отказавшийся от всего этого высший слой усвоил себе совсем иные идеалы, противоположные, так что стал для народа «другой расой» и «иностранцем». Этот «иностранец», упившись новыми идеалами, устроил для себя пир, на который и забыл позвать бывшего своего сотрудника и соратника – простой народ. Правда, следует сказать, что простой народ, хотя, подобно Илье Муромцу, и обиделся за то, что его не позвали на пир, однако даже если бы его позвали, то он вряд ли согласился бы принять в нем полноценное участие. Его обида может быть отнесена собственно лишь к чисто материальной, вещественной стороне этого пира, но не к идейной и культурной, ибо усвоенная высшим русским образованным слоем западная секулярная языческая культура простому народу была вполне чужда.