
§3. Циклическая модель исторического процесса
Отличительной чертой циклического понимания исторического процесса является отказ от выделения единого исторического процесса и наличия единого смысла истории. Вместо универсального поступательного движения мировой истории циклическая модель утверждает множественный и гетерогенный характер исторического процесса. Нет всеобщей истории, а есть отдельные, самостоятельные истории индивидуальных культур. У каждой культуры своя неповторимая и уникальная душа, своя история. Между различными культурами нет подлинных взаимоотношений, нет связи и преемственности. Отсутствует единая и универсальная субстанция исторического процесса. Каждая культура, подобно живому организму, рождается, созревает, стареет и умирает, не оставляя после себя наследников.
В молодой культуре преобладает мифическое и религиозное восприятие мира. Именно в мифах и религии дает о себе знать пробуждающаяся душа народа. Зрелая культура получает самовыражение в высоком искусстве. В стареющей культуре доминирует научное и техническое мировосприятие. Ее внутренний потенциал (душа) исчерпан, и культура близится к своей гибели.
Представителями циклического понимания истории в философии являются Н.Я. Данилевский, А. Тойнби, О. Шпенглер.
Текст 4. Но у «человечества» нет никакой цели, никакой идеи, никакого плана, так же как нет цели у вида бабочек или орхидей. «Человечество» – пустое слово. Стоит только исключить этот фантом из круга проблем исторических форм, и на его место перед нашими глазами обнаружится неожиданное богатство настоящих форм. Тут необычайное обилие, глубина и разнообразие жизни, скрытые до сих пор фразой, сухой схемой или личными «идеалами». Вместо монотонной картины линейно-образной всемирной истории, держаться за которую можно только закрывая глаза на подавляющее количество противоречащих ей факторов, я вижу феномен множества мощных культур, с первобытной силой вырастающих из недр породившей их страны, к которой они строго привязаны на всём протяжении своего существования, и каждая из них налагает на свой материал – человечество – свою собственную форму и у каждой своя собственная идея, собственные страсти, собственная жизнь, желания и чувствования и, наконец, собственная смерть. Вот краски, свет, движение, каких не открывал ещё ни один умственный глаз. Есть расцветающие и стареющие культуры, народы, языки, истины, боги, страны, как есть молодые и старые дубы и пинии, цветы, ветки и листья, но нет стареющего человечества. У каждой культуры есть свои собственные возможности, выражения, возникающие, зреющие, вянущие и никогда вновь не повторяющиеся. Есть многочисленные, в самой своей сути друг от друга отличные, пластики, живописи, математики, физики, каждая с ограниченной жизненной длительностью, каждая замкнутая в себе, подобно тому как у каждого вида растений есть свои собственные цветы и плоды, свой собственный тип роста и смерти. Культуры эти, живые существа высшего порядка, вырастают со своей возвышенной бесцельностью, подобно цветам в поле. Подобно растениям и животным, они принадлежат к живой природе Гете, а не к мировой природе Ньютона. Во всемирной истории я вижу картину вечного образования и изменения, чудесного становления и умирания органических форм. А присяжный историк видит в ней подобие какого-то ленточного червя, неутомимо наращивающего эпоху за эпохой.
В конце концов влияние комбинации «Древний мир – Средние века – Новое время» в настоящее время изжито.
Гегель с полной наивностью заявил, что он намерен игнорировать те народы, которые не укладываются в его систему истории. Однако это было только честным признанием в методических предпосылках, без которых ни один историк не достигал своей цели. Тот же прием можно проследить во всех исторических сочинениях. То, каким историческим феноменам придавать серьезное историческое значение, каким нет, действительно является в настоящее время вопросом научного такта. Ранке – хороший пример для этого (Шпенглер, О. Закат Европы).
Задание Тексту 4. В чем принципиальное отличие понимания исторического процесса О. Шпенглером от линейной модели? Какие аргументы автор приводит против линейного понимания истории и, в частности, против философии истории Гегеля? Как в данном тексте проявляется кризис базовых установок эссенциализма?