Чувство юмора

Изучением этого до конца не разгаданного феномена занимаются давно и серьезно (Спенсер, 1881; Bergson, 1910; Koestler, 1964; Лук, 1968, и др.). С.Л. Рубинштейн писал, что суть юмора не в том, чтобы видеть и понимать комическое (смешное, забавное) там, где оно есть, а в том, чтобы воспринимать как комическое то, что пре­тендует быть серьезным. А.И. Розов (1979) полагает, что юмор и сопутствующий ему смех вызываются очень резким отклонением реальных событий от ожидавшихся в данной ситуации при наличии сознания превосходства, безопасности и защищенно­сти от этой ситуации смеющихся (их, мол, данная ситуация не задевает, и, вообще, они в ней не могут оказаться). Если с первой половиной данного утверждения можно согласиться, то со второй нет. О каком чувстве превосходства (о нем говорят и А. Н. Лук, и индийский теософ Бхагаван Дас — Das, 1921) может идти речь, когда мать смеется над упавшим ребенком, хотя ей его жалко, потому что он ушибся? И как можно испытывать защищенность от ситуации, если я в ней уже оказался и, совер­шив что-то нелепое, смеюсь сам над собой?

А. И. Розов правильно подчеркивает, что одно только резкое отклонение реальных событий от ожидавшихся не может вызвать комический эффект; на это могут после­довать и такие эмоциональные реакции, как удивление, досада, возмущение, гнев. Но вторым условием, вызывающим комический эффект, будет, с моей точки зрения, не чувство превосходства вследствие обесценивания норм и условностей, а отношение человека к происходящему. Именно здесь и скрывается тот механизм, вследствие которого одна и та же ситуация одним кажется комической, а другим — неприятной, неловкой. Поэтому незапланированное появление животного на сцене у зрителей будет вызывать смех, а у артистов — раздражение. Понимание нелепости происходящего, с моей точки зрения, должно сочетаться с восприятием ситуации как безопас­ной (либо в физическом, либо в моральном плане) для объекта смеха, а не для того, кто смеется, как полагает Розов. Если же ситуация воспринимается как опасная, то вместо веселости, смеха у наблюдающего ее возникнет страх.

Способность к пониманию смешного зависит и от интеллектуального развития личности, ее культурного уровня. Культурному человеку не бывает смешно, когда кто-нибудь, идя зимой по улице, поскользнувшись, падает. У англичан, например, есть пословица: «Нельзя жениться на девушке, которая не смеется над тем, что вам смешно». Но эту пословицу можно было бы изложить и по-другому: «Нельзя выхо­дить замуж за парня, который смеется над тем, что вам не смешно», т. е. имеет низ­кий уровень культурного развития.

Способность к пониманию смешного может быть врожденной, и тогда говорят о наличии или отсутствии у человека чувства юмора. В словаре-справочнике «Человек — производство — управление» (1982) чувство юмора определяется как способность человека придавать воспринимаемому явлению комическую окраску, способность вос­принимать чужой юмор и адекватно на него реагировать. Это особое ультрапарадоксальное видение (восприятие и осмысление) происходящего или воображаемого. По существу, речь идет об особом стиле восприятия происходящего и об эмоциональном типе человека (смешливым, хохотуне), которого легко рассмешить, склонного часто смеяться по самым малейшим поводам, а не о чувстве. Юмор ситуативен, смех кратковременен, чувство же, как будет показано ниже, это устойчивое отношение личности к кому- или чему-нибудь.

Выражение юмора имеет много оттенков, что замечательно изобразил Илья Репин на картине «Запорожцы, сочиняющие письмо к турецкому султану». Но, как полагает К.К. Платонов, юмор за шуткой скрывает серьезное отношение к предмету, а ирония шутку скрывает за серьезной формулой. И шутка, и ирония носят обвиня­ющий, обличительный, но не злобный характер, в отличие от насмешки, и лишены горького смысла, присущего сарказму. Недаром Н.В. Гоголь характеризовал юмор как «видимый миру смех сквозь невидимые миру слезы».