4. § 4. Особенность российской политической системы

Политическая система, которая уже почти десятилетие управляет Россией, в сознании народа выглядит довольно странно. Вообще-то в стране до сих пор нет политической системы, хотя бы отдаленно напоминающей те, которые существуют на Западе или даже в развивающихся странах, поскольку в России нет партий, кроме КПРФ, под которыми подразумеваются организации, доводящие интересы различных социальных групп общества до высших эшелонов власти, где принимаются решения при учете этих интересов. Правовое общество в России не построено, хотя оно декларировано в Конституции. Одним словом, в России политическая система отражает не адекватную для парламентских демократий систему власти. Здесь после событий 1993 г. утвердилась такая система управления государством, которая мало чем отличается от монархической. Хотя в России по ее Основному закону установлена Республиканская форма правления. Самая главная особенность этой системы состоит в том, что она, к сожалению, вся скроена из противоречий и конфликтов. Конечно, любая политическая система является генератором конфликтов, ибо всегда предполагает конфликтную функцию, которая при определенных обстоятельствах начинает разрушать саму систему. В течение 10 лет это наблюдается в России, и связано с тем, что политическое устройство содержит в себе несовместимые элементы, которых нет в цивилизованных государствах. Это, с одной стороны, разделение властей, а с другой – возвышение института президентства над другими ветвями власти.

Идея такого политического устройства заложена в российской, по сути авторитарной конституции. Она, как известно, была навязана народу в 1993 году. Эта конституция и созданная на ее основе государственная система отдала в руки Б.Н. Ельцина исполнительно-декретную власть, тем самым лишила российское общество возможности корректировать или отвергать через парламент, в том числе и с помощью импичмента, разрушительный политический и экономический курс российского президента. Эта конституция открыла широкий простор для разнузданного произвола в стране, которая на протяжении советской истории уже испытала на себе и культ личности Сталина, и волюнтаризм Хрущева, это во-первых.

Во-вторых, в стране при режиме Ельцина фактически не работал принцип разделения властей и принцип управления ею со стороны парламентского большинства, избранного населением РФ.

В-третьих, цепная реакция распада Советского Союза перекинулась на многонациональную Россию. Начался парад суверенитетов первоначально в национальных республиках, а затем в краях и областях. Сегодня имеется опасность вслед за пирамидой ГКО может рухнуть и пирамида российской государственности, построенная на основе весьма своеобразно понятого федерализма, когда в ряде российских регионов государственный суверенитет РФ ограничен, а каждый третий закон, принимаемый субъектами РФ, противоречит Конституции и законам России. На ее политической карте появились несколько десятков авторитарных корпоративно-олигархических режимов, превративших в пустой звук конституционные права граждан, честные выбора, свободу прессы, независимость судов. Экономическое пространство России раздроблено на полусуверенные региональные анклавы, территориальные отделения федеральных структур находятся в полной зависимости от региональных властей. Страна стоит перед угрозой дальнейшего развала и потери единой государственности, а русский народ - перед перспективой разобщения и деградации.¹

В этой ситуации новый президент России В.В. Путин пытается решить задачу укрепления государственности, усиления связи центра с регионами. 13 мая 2000 года он подписал указ № 849 «О полномочном представителе Президента Российской Федерации в федеральном округе». В настоящее время страна разделена на семь округов. При полномочном представителе будут два первых зама в ранге федеральных министров, аппарат 300-400 человек. В каждом округе будет заместитель Генерального прокурора и подразделение Счетной палаты. Этот указ президента В.В. Путина утвердил положение о полномочном представителе, где поставлены задачи: а) организовать в округе реализацию основных направлений внутренней и внешней политики государства; б) организовать в округе контроль за исполнением решений федеральных органов власти; в) обеспечить в округе реализацию кадровой политики президента; г) регулярно представлять президенту доклады об обеспечении национальной безопасности в округе, а также «о политическом, социальном и экономическом положении» и вносить президенту соответствующие предложения².

Эта инициатива президента Путина в целом с одобрением принята в обществе, хотя эти изменения и не предусмотрены основным законом России. По всей вероятности, Государственная дума пойдет на определенные изменения и корректировки в ней. Ибо она не во всем адекватна ныне сложившейся ситуации в России. По мнению многих политологов, она имеет много недостатков и упущений.

Известный политолог - конфликтолог Э.Н. Ожеганов, оценивая российскую Конституцию 1993 г., приведшую страну на грань катастрофы, подчеркивал: «Ни одна страна мира не знает такой конституции, когда институт президентства выводится за рамки разделения властей и словно бы возвышается над ним. Формально разделение властей продекларировано, но по существу, власть оказывается сосредоточенной в одних руках. Юридически такая конституция корява и политически опасна...»¹

В определенной степени корявость Российской Конституции отражает своеобразие нашей политической системы. Оно состоит в том, что в течение 9 лет хронически больной, невменяемый президент, возвышаясь над тремя ветвями власти, опираясь под него написанную конституцию, тормозил, блокировал их нормальное функционирование. Если быть предельно объективным, бывший российский президент вплоть до 2000 г. просто являлся символом, а не правителем России. Россией правило его ближайшее окружение под руководством «семейного политбюро».

По мнению политического обозревателя К. Сорокина, в «России создана, не имеющая никакого отношения к Конституции и действующему законодательству, реальная система власти. Во главе ее - семья Ельцина в купе с политкомбинатором Березовским и теневым «кошельком» Абрамовичем. Семья правит администрацией президента, а та через первого вице-премьера В. Аксененко руководит важнейшим экономическим блоком правительства, курирующий реальный сектор экономики, т.е. «живые деньги».²

«Корявая» Конституция – основа для конфликтности системы, ибо она провоцирует противостояние и борьбу. Если проанализировать нашу Конституцию, которая сама призвана быть прочной правовой основой регулирования конфликтов, то можно насчитать более 15 формулировок, которые могут вызвать конфликты.

Если институт президентства находится над системой разделения власти, то возникает вопрос о характере существующего политического режима. Этот режим, по оценке того же Э.Н. Ожеганова, является «режимом плебисцитарной вождистской демократии», противостоящий системе разделения власти. При таком режиме принцип разделения власти, его функционирование носит формальный характер. Этот принцип в России декларирован, но не имеет силы, а существует как декорация для украшения, облагораживания фасада Российской политической модели. Это, естественно, ведет к тому, что жизнь в обществе состоит из конфликтных ситуаций самих конфликтов и борьбы.

Наиболее остро и напряженно конфликты развиваются в верхних эшелонах власти, которые адекватно влияют на социально-политическую атмосферу общества. Уже 10 лет россияне с беспокойством наблюдают за нескончаемым противостоянием и борьбой законодательной власти со структурой президента. Не может не вызвать тревогу и опасений у россиян пренебрежительное отношение администрации президента к судебной власти. Хотя при новом президенте эта борьба несколько «поутихла», но и при Б.Н. Ельцине и нынешнем президенте постоянно чувствуется, что президентское окружение не прочь задвинуть судебную ветвь власти подальше. Как известно, при цивилизованной демократии правительственный кабинет формирует та партия, которая одерживает победу на парламентских выборах. В России же власть бесцеремонно оседлала такая теневая политическая сила, которая по своему характеру бесформенная, но по сути – всевластная . Это есть олигархический режим. Именно этот режим кроется за «псевдонимом» так называемой «партии власти». Иначе говоря, эта лексическая упаковка запечатлевает исключительную сложность, скрытность и непростоту властных отношений в современной России.

Какие социально-политические институты и силы в сознании общественности ассоциируются с пресловутым понятием «партия власти»? Многочисленные социологические исследования, проведенные в России, дают интересную и емкую картину «партии власти». Она для большей части россиян не те «демократические» силы самого разного оттенка, которые прямо или опосредованно поставляли и ныне делегируют основные контингенты высших чиновников в аппарат управления современного политического режима. Из каких политических сил состоит «партия власти» в России? При олигархическом режиме Ельцина в аппарат управления своих представителей посылали прежде всего такие партии, как НДР, ДРВ. Сегодня при новом президенте правительство сформировано из «осколков» этих же партий, плюс из новой партии «Единство – Медведь». Именно «Единство» при президенте Путине выступает полновесной «партией власти».

Особая роль в политической системе принадлежит политическим партиям и общественно-политическим движениям, в том числе профессиональным союзам, всевозможным лоббистским организациям, создаваемым при институтах законодательной и исполнительной власти.

В российской политической системе в отличие от западных стран, где политические партии играют первую скрипку в политической системе, партии России отодвинуты на задний план. Сегодня от их действий мало что зависит.

В настоящее время в политической системе основную, определяющую роль играют кланово-корпоративные связи и отношения, находящиеся вне общественного контроля. Политические партии в условиях ельцинского авторитарного режима почти не имели никакой возможности определять состав правительства и контролировать его политический курс. Это положение не изменилось и при президенте В.В. Путине.

В определенной степени медленное укрепление партийной системы к середине 90-х годов давало некоторые основания для надежды на постепенное приближение нашей политической жизни к западным образцам. Однако, как показали избирательные кампании 1999 г. и 2000 г. эти ожидания не оправдались.

Это в определенной мере связано с тем, что в нынешнем составе Думы выросло число независимых депутатов. Но это не главное. Самое главное состоит в том, что партии и блоки, выступавшие под определенными идейно-политическими знаменами (КПРФ, «Яблоко», СПС, ЛДПР), в ходе избирательных кампаний оказались сильно потеснены сугубо непартийными, административно-номенклатурными образованиями. Самое удивительное заключается в том, они, несмотря на отсутствие у них материально общественной «ткани» и горизонтальных связей, сумели «втереться» в доверие российскому электорату. Это, прежде всего, относится к партии «Единство-Медведь». Эти образования перед собой ставили чисто прагматическую задачу – быть представленными в российском парламенте в структурах исполнительной власти. Их не смущало то, что они были новичками в публичной политике, профанами в правоведении и юриспруденции. Одно из них было образовано за год, а другое – за три месяца до думских выборов. Тем не менее они получили ненамного меньше голосов (около 37 %), чем партии инкумбенты¹, прорвавшиеся в третью Думу - 45 %.

В результате состав Думы обновился на две трети. В третью Думу было переизбрано лишь 166 депутатов-инкумбентов. Причем этих парламентариев отличают большие амбиции при отсутствии опыта парламентской работы.

Бюрократические образования и прежде присутствовали в Думе. Достаточно напомнить о «движении» «Наш дом - Россия». Но раньше они занимали ограниченное политическое пространство. В 1999 г. впервые административный ресурс оказался сильнее политического. Это подтверждается заметной разницей результатов голосования в Москве, Татарстане и Башкортостане от результатов в тех регионах, главы которых симпатизировали «Единству». Таким образом, восторжествовал своего рода «вестфальский принцип». (После окончания Тридцатилетней войны в 1648 г. был заключен Вестфальский мир, основанный на принципе - «чья власть, того и вера»). Другое дело, что в российском случае «вера» регионального начальства, как показали последующие события, была весьма изменчива. Однако остается фактом то, что в своем выборе значительная часть населения ориентировалась на симпатии этого начальства. Такого рода голосование может быть названо «Межрегиональным движением Единство», которая тем не менее смогла успешно выступить на выборах. В этом смысле она превзошла даже знаменитую партию Сильвио Берлускони «Вперед, Италия!», основой, или матрицей которой послужили клубы футбольных болельщиков. Впрочем, матрица и реальный инструмент строительства у «Единства» все-таки был. Вернее, речь может идти даже о двойной матрице. Одна из них – структуры МЧС, и, возможно, некоторых других силовых органов. Их преимущество по сравнению, например, с аппаратом представителей Президента в том, что это реально действующие структуры с наработанными связями. Другая –– структуры региональной власти (хотя и не везде), включающие в себя не только силу, влияние, связи региональных начальников, но и сложную систему взаимоотношений регионов с центральной властью¹ .

Принятый в политической науке и в практической политической жизни тезис о том, что СМИ выступают четвертой ветвью власти в глазах российского общества, не утвердился. Говорить о них как о «партии власти» сочли уместным всего 0,3 % населения России. Другой момент: в России проявляется интересный феномен, когда региональные лидеры хотят выразить, обозначить себя как политическая сила, способная возвыситься на уровень всероссийской «партии власти». Это хорошо видно из амбициозных политических шагов ряда губернаторов России, в частности М. Шаймиева, К Титова, А. Тулеева и др., по формированию различных политических организаций и движений с громкими претенциозными названиями. Это «Отечество» Лужкова, «Голос России» К. Титова, «Вся Россия» М. Шаймиева, «Возрождение и единство» А. Тулеева и др. Однако между политическими амбициями политических лидеров и отношением к этим стремлениям со стороны россиян большая дистанция. Всего лишь один единственный процент граждан России считает такие претензии достаточными для объявления их всероссийской «партией власти».

В сегодняшней России и харизма лидеров и политических партий не может играть свою роль в утверждении авторитета власти, как это было в 20-50-е годы в СССР.

В первые годы своего президентства Б. Ельцин обладал довольно высокой харизмой, и массовое сознание определенно видело и признавало за ним эту самую «партию власти». Так его общественно-политическую роль расценивают около 2,5 - 3 % россиян. Вообще в нашем обществе постоянно слабеет влияние харизмы, очевидны настойчивые попытки ее поддержать и возродить. Эти попытки сегодня принимают все более карикатурный вид. Это хорошо прослеживается в совершенно непродуктивных деяниях соратников и сторонников Жириновского, Брынцалова, Явлинского и др.

До «августовского кризиса» 1998 г. гораздо весомее и «властней» представлялись в России такие фигуры, как Чубайс, Немцов, Березовский, Ястржембский и Юмашев. Их в качестве пресловутой «партии власти» оценивало 9,4 % жителей страны¹ .

Цивилизованность политической системы прежде всего определяется зрелостью, полновесностью демократии. Как известно из многовековой истории, демократия – явление исторически развивающееся, и для каждого народа подходит именно та ее форма, которая выстрадана его собственной историей. В этом отношении у Запада и России совершенно разный исторический опыт. На Западе получила развитие так называемая представительная демократия. При западной форме демократии интересы народа представляют люди, которые сделали для себя это своей профессией, – политики. А народ выражает готовность делегировать им свои властные полномочия. Совершенно иной исторический опыт у России. Демократия здесь появилась давно, но имела принципиально иную форму – это была «непосредственная демократия», когда вся Древняя Русь (не только Новгород и Псков) была системой общин, где верховная власть принадлежала сходу жителей, а князь являлся всего лишь чиновником, нанятый сходом для выполнения военных, исполнительных и судебных функций. Если князь по какой-либо причине не устраивал общину, то ему указывали на дверь. Таким способом был удален национальный герой Руси Александр Невский, не поладивший с Новгородским вече. В этом принципиальное отличие: если на Западе сенатор или президент нанимался на службу олигархами, то на Руси – народом. Отсюда, по всей вероятности, проистекает и большая доверчивость русского народа к власти.

В конце ХХ века Россия приобрела не демократию, а всевластие олигархов: не альтернативные выборы, а механизм плановой замены одного ставленника на другого. Если внимательно проанализировать прошедшие 15 лет нашей истории, то можно заметить, как без сбоя, четко работает механизм смены власти, который никак не связан с волеизъявлением народа. И всякий раз, когда нам подсовывали очередную политическую фигуру, сценаристы очень точно рассчитывали все фазы процесса: сначала в обществе доминируют восторженные эмоции вокруг новоявленного политического лидера. Вскоре эти эмоции сменяются сомнениями вперемежку с робкими надеждами, потом наступает длительный период разочарований и депрессий. В этой ситуации изуверившимся людям опять подбрасывают нового кандидата. Так было в годы «монаршествования» М.С. Горбачева, это же произошло и в годы «царствования» Б.Н. Ельцина.

На последних выборах победил не Путин и не его команда, и даже не проголосовавшие за него избиратели. Истинным победителем выступает нынешняя система власти, которая по мере необходимости осуществляет плановую выборочную ротацию кремлевских кадров. Нынешнему президенту крайне сложно проводить коренную ротацию кадров Кремля, ибо здесь сидят те, которые привели его на высший пост в российском государстве. Но В.В. Путин понимает необходимость осуществления обновления кадрового состава Кремля. А коренную расстановку кадров в высших структурах власти, в том числе и в Кремле, можно реализовать, лишь отказавшись навсегда от безотказно функционирующего пресловутого механизма смены власти. Президент и его ближайшее окружение должны понимать, что реформы очередной раз потерпят крах, если власти предержащие не будут допускать умных, инициативных людей в институты власти. Совершенно недопустима внутренняя политика, ориентированная на уничтожение умных, знающих приемы и методы власти людей. Такой стиль управления государством не новость для России, он имел место и до либеральных реформ, и процветает сегодня. Социалистическая революция 1917 года предполагала коренным образом изменить формы и методы управления государством, чтобы исключить возврат в его структуры старых бюрократов-чиновников. В.И. Ленин и его окружение, хорошо понимая пагубность практики опоры в управленческих структурах лишь на старые бюрократически кадры, стали решительно избавляться от них, хотя во многих государственных институтах рядом с новыми чиновниками трудилось немало честных, инициативных специалистов-профессионалов, раньше служивших монархическому режиму. Но, к сожалению, и ленинскому руководству страны не удалось коренным образом изменить стиль руководства государством. Применив к новым структурам старые (царские) методы управления (вертикаль власти, подбор и расстановка кадров), общество скатилось к сталинизму, подвергнув гонениям более совестливых, более, скажем так, христолюбивых. Вскоре в СССР моральные уроды одержали полную победу.

Нынешняя формальная смена социального строя лишь переход болезни из скрытой, латентной формы в стадию открытого разложения. Нынешнее чиновничество иначе как распадом назвать нельзя. Коррупция, например, всего лишь результат воплощения чиновничьего принципа: человек ничто против государства, а государство – это я. Любой шаг гражданина у нас контролируется не принятыми нормами морали, не законами, а чиновниками.