Действие третье (Васков, Осянина, Гурвич, Четвертак)

ВАСКОВ. Кисет-то мой захватили?

РИТА. Забыла! Федот Евграфович, миленький, забыла!

ВАСКОВ. Ах ты, женский пол беспамятный, леший тебя растряси! Ладно уж, махорка имеется. Сидор-то мой не забыли случаем?

СОНЯ. Я принесу! Я знаю, где он лежит! (убегает)

ВАСКОВ. Куда, боец Гурвич! Товарищ переводчик! Какое там: только сапоги затопали… а топали сапоги потому, что Соня Гурвич по неопытности получила в каптерке на два номера больше. Когда сапоги по ноге, они не топают а стучат: это любой кадровик знает. Но Сонина семья была штатской, и даже Сонин папа не знал, за какие уши их надо тянуть.

СОНЯ. ( «Лунная соната») Еще в университете Соня донашивала платья, перешитые из платьев сестер: серые и глухие, как кольчуги. И долго не замечала их тяжести, потому что вместо танцев бегала в читалку и во МХАТ, если удавалось достать билет на галерку. А заметила, сообразив, что очкастый сосед по лекциям совсем не случайно пропадает вместе с ней в читальном зале. Это было уже спустя год, летом. А через пять дней после их единственного свидания в Парке культуры и отдыха сосед подарил ей тоненькую книжечку Блока и ушел добровольцем на фронт. Да, Соня и в университете носила платья, перешитые из платьев сестер. Недолго, правда, носила: всего год. А потом надела форму и сапоги на два номера больше…(музыка обрывается)

ВАСКОВ. Вроде Гурвич крикнула?

РИТА. Нет. Показалось.

ВАСКОВ. Ждите здесь!…

А старшина весь заостренный был, на тот крик заостренный. Слыхал он такие крики. С которыми все отлетает и потому звенит. И потому так спешил сейчас комендант… Рубашка на Сониной груди была липкой от крови. Две узкие дырочки виднелись на ней. Одна в грудь шла, другая пониже, в сердце. Вот ты почему крикнула. Ты потому крикнуть успела, что удар у него на мужика был поставлен. Не дошел он до сердца с первого раза. Полежи тут покуда, Сонечка…

ГАЛЯ. Соня! Сонечка! Соня!

РИТА. Круглой отличницей была – и в школе, и в университете.

ВАСКОВ. Не это главное. А главное, что могла она детишек нарожать. А те бы – внуков и правнуков, а теперь не будет этой маленькой ниточки в пряже человечества перерезанной ножом . ( приносит Сонины сапоги). Берите.

РИТА. Зачем?

ВАСКОВ. А затем, что боец босой, вот зачем.

ГАЛЯ. Нет!… Нет!… нет. Нет, нельзя так! Вредно! У меня мама медицинский работник…

РИТА. Хватит врать! Хватит! Нет у тебя мамы! И не было! Подкидыш ты. И нечего тут выдумывать!

ГАЛЯ. («Лунная соната»)А Галя действительно была подкидышем, и даже фамилию ей в детском доме дали: Четвертак. Потому что меньше всех ростом вышла, в четверть меньше. Война застала Галю на третьем курсе, и в первый же понедельник вся их группа в полном составе явилась в военкомат. Группу взяли, а Галю нет, потому что она не подходила под армейские стандарты ни ростом, ни возрастом. Но Галя не сдавалась, упорно штурмовала военкомат и добилась направления в зенитчицы. В порядке исключения. Осуществленная мечта всегда лишена романтики. Реальность на войне оказалась суровой. Галя растерялась, сникла и тайком плакала по ночам. А не врать Галя просто не могла. Собственно это была не ложь, а желания выдаваемые за действительность. И появилась на свет мама – медицинский работник. В существование которой Галя почти поверила сама.(музыка обрывается)

ВАСКОВ. В поиск со мной пойдет боец Четвертак. За мной идти след в след и глядеть, что делаю. И что бы ни случилось, молчать. Молчать, товарищ боец, и про слезы забыть.

ГАЛЯ. А Галя уже не помнила об этом. Другое стояло перед глазами: серое, заострившееся лицо Сони, мертвые глаза и затвердевшая от крови гимнастерка. И - две дырочки на груди. Узкие, как лезвия. Она не думала ни о Соне, ни о смерти. Она физически, до дурноты ощущала проникающий в ткани нож, чувствовала тяжелый запах крови. И это рождало тупой чугунный ужас, и она шла под гнетом этого ужаса, ничего уже не соображая.

ВАСКОВ. Федот Евграфович об этом, конечно не знал. Не знал, не догадывался, что боец его, с кем он жизнь и смерть одинаковыми гирями сейчас взвешивал, уже был убит. Убит, до немцев не дойдя, убит, ни разу по врагу не выстрелив…

(автоматная очередь)

ГАЛЯ. Коротко ударил автомат. С десятка шагов ударил в тонкую, напряженную в беге спину, и Галя с разлету сунулась лицом в землю. Последний крик ее затерялся в булькающем хрипе, а ноги еще бежали, еще бились, вонзаясь в мох носками Сониных сапог…